Читать книгу "Гордая птичка Воробышек - Янина Логвин"

Мы выходим с Люковым на улицу, и я впервые замечаю, какая красивая нынче ночь, будто и не выбегала отсюда много раз, сломя голову, после вечерних смен. Витрины торгового центра ярко освещены, украшены праздничной символикой и подвижной рекламой. Перед входом в кинотеатр толпятся многочисленные группки молодых людей. Мы проходим мимо них к уличной парковке, и я невольно засматриваюсь на сонные зимние деревца, опутанные разноцветными огоньками гирлянд, точно сверкающей сказочной паутиной…

— Саня! Женя! Мы здесь!

Мужской окрик раздается где-то сбоку, и адресован совсем не мне, но я все равно сбиваюсь с шага, позволив краскам вечера вмиг потускнеть от проступившего перед глазами образа Игоря.

— Все нормально, Воробышек?

— Да, Илья, — я пробую вернуть на лицо беспечность. — Все хорошо. Наверно, мне просто пора домой.

— Да, птичка, тебе точно не мешает отдохнуть.

Уже довольно поздно, я отняла у Люкова слишком много личного времени и сил, он распахивает передо мной дверь своей белоснежной «Ауди», предлагает забраться внутрь, и я замечаю вслух, дождавшись, пока он окажется рядом и заведет двигатель:

— Тебе тоже, Илья. Тоже не мешает отдохнуть, ведь ты с дороги.

— Не мешает, — просто соглашается он.

В машине тепло и уютно, рядом со мной самый надежный водитель, и я, вновь ощутив опускающееся на плечи спокойствие, легко отвлекаюсь на замелькавшие за стеклом автомобиля дорожные фонари, заснеженные улицы и теплые окна домов. Таращусь в окно не знаю сколько времени, пока наконец не замечаю, что мы давно оставили позади мое общежитие, дом Люкова и едем, взвивая колесами дорожную поземку, по загородной трассе.

— Люков, у тебя сегодня был сложный день, ты вовсе не должен со мной возиться. Ты мне ничего не должен, слышишь?

— Поздно, Воробышек, — бросает он в ответ одними губами. — Уже слишком поздно. — Тверже обхватывает пальцами руль и коротко оглядывается на меня. — Не бойся, мы просто переночуем в тихом и спокойном месте. В частной гостинице — ведь это не страшно? Не стоит тебе сегодня возвращаться в общежитие.

— Нет, конечно. Просто…

— Просто не думай о нем, хорошо?

— Я и не думала.

— Вот и отлично.

— Я думала о тебе. О том, что ты не был дома несколько дней, и вот из-за меня снова уезжаешь в ночь. И я не боюсь, Илья, ты же знаешь.

— Да, знаю. Я помню, Воробышек.

«…Ответь, птичка, я хочу знать. Воробышек? Только честно.

— Я не знаю. Просто чувствую себя спокойно возле тебя, вот и все.

— Возле меня? Вопрос был о моей машине.

— Илья, перестань…»

Он смотрит перед собой на дорогу, а я смотрю на его прямой профиль, скрытый сейчас тенью ночного сумрака, и совсем не хочу отводить глаз. Он помнит мои слова-признание, оброненные в такой же поздний вечер, но сегодня это почему-то уже не смущает меня. Я смотрю и не могу поверить, что он рядом. Что, если бы он не вернулся сегодня, если бы я никогда не встретила этого невероятного парня в огромном городе, длинный день закончился бы для меня дорогой в Гордеевск в компании Игоря и беспросветным завтра.

«Белый Терем» оказывается не просто гостиницей, а двухэтажным частным домом отдыха — небольшим и уютным, со сторожкой у ворот и высокой бревенчатой оградой, за которой в этот праздничный вечер слышится людской гомон, и где машинами занята практически вся парковка.

Время позднее, но в «Тереме», похоже, в эту рождественскую ночь никто не собирается спать, и, когда мы с Люковым, оставив машину, направляемся по заснеженной аллейке к освещенному крыльцу здания, в макушку Илье неожиданно прилетает снежок. Едва он останавливается и оборачивается, о плечо разбивается еще один.

— Эй! Что за… Черт!

Мальчишки. Трое. Лет десяти. Спрятались за ближайшим, навернутым дворником сугробом, и пока их родители отвлеклись на дружеские посиделки в зимней беседке в компании шашлыка и музыки, устроили припозднившимся гостям Дома отдыха настоящий прицельный обстрел.

Это выходит само собой, мне столько раз доставалось от младших братьев, что, когда снежок задевает помпон, сбивает шапку набок и ссыпается в капюшон, я стремительно приседаю и загребаю ладонями снег. Дернув оторопевшего Илью за рукав куртки, кричу, вскакивая и посылая некрепкий снежок за сугроб.

— Это не черт, Люков! Это война! По снежным троллям — пли!

Илья легко попадает в мальчишку, в отличие от меня. Ссыпает снежок за шиворот еще одного, не вовремя показавшегося из засады, вызвав у последнего взрыв восторженного негодования, но я тоже не стою без дела и стойко держу оборону нашего маленького отряда.

— Сдавайтесь, гоблины! Вы окружены! Мы вас победим! — кричит самый маленький мальчуган и с довольным хрюком запускает в нас пару метких снежков, ныряя за сугроб.

— Кто?! — Люков изумленно вскидывает брови, отряхивая грудь от снега. — Гоблины?!

Я смеюсь и поправляю шапку:

— Кажется, Илья, нас с тобой только что причислили к отряду нелюдей.

Я знаю, он намеренно закрывает меня собой и позволяет мальцам «расстрелять» его.

— Ах, так? — недовольно рычит, наклоняясь и набирая в ладони горсти снега. — Гоблины не сдаются! Никогда! Ну, держитесь, мелкие тролли, и молитесь, как бы не растаять! Потому что сейчас самый меткий на свете гоблин задаст вам жару!

— Полундра! — визжат мальчишки, а я сама не замечая того, хохочу, когда, уворачиваясь от летящего в меня снежка, вдруг сажусь в сугроб.

— Дети! Вы с ума сошли? А ну прекратите немедленно!.. Толя! Да иди же сюда, в конце концов! Уйми их!

Высокая полная женщина, выбежав из беседки, хватает двоих мальчишек за шиворот и, как котят, прижимает к себе, пока невысокий щуплый мужичок, значительно уступающий даме в росте, за ухо вытаскивает из-за снежного укрытия третьего.

— Извините! Ради бога, извините наших мальчиков, — щебечет покаянно дама, — виноваты, не досмотрели! Не хотелось их спать укладывать — нам в пять утра в город возвращаться, — думали, пусть побегают, порезвятся себе вволю на природе: здесь же воздух какой, да и Рождество на носу! Отоспаться всегда успеют! А они, негодники, вон что учудили! В людей снежками! Эх, дайте только до ваших задниц добраться, пожалеете у меня, что мать не послушали и спать не легли. Распустил вас отец! Толя?!

— Все хорошо, не переживайте, — успокаивает женщину Люков, вынимая меня из сугроба и вертя перед собой на предмет возможных повреждений, — люди целы и, кажется, вполне здоровы. Славные у вас тролли.

— Кто? — успевший принять на грудь хмельное мужичок отчаянно старается придать взгляду трезвую заинтересованность, тараща на нас изумленные глаза. — Какие еще тролли?

— Пап, это мы! Мы тролли, а они — гоблины! Скажи, классно?! — ловкий мальчонка выскальзывает из нетвердой отцовской хватки и гордо утирает варежкой нос, сверкая улыбкой поверх утыканного сосульками шарфа. — Они хотели пробраться к вам в зимний домик и взять в плен маму! А мы с Юркой и Мишкой их победили!