Читать книгу "Выжженное небо Афгана. Боевая авиация в Афганской войне - Виктор Марковский"

Уже 31 октября состоялся первый вылет. Как и в двух последующих, цели располагались у Кандагара – в горном массиве на севере и «зеленке» на юге вдоль реки Дори, где находились отряды, блокировавшие дороги к городу. 3 ноября бомбы легли в окрестностях кандагарской авиабазы, откуда велся ее обстрел. На следующий день целью стал городок Джалез, лежавший в выгодном для душманов месте – ущелье с выходом прямо к Кабулу. С ближайших гор открывалась панорама столицы, а рядом проходила трасса на юг страны.

Сброс бомб ФАБ-3000М54

Всю следующую неделю бомбардировки велись в северо-восточном секторе вокруг Кабула, где сосредоточивались пусковые установки, осыпавшие город ракетами. Без обстрелов обходился редкий день – Кабул оставался центром устремлений отрядов самой разной принадлежности, причем не только из тактических соображений, но больше как средство заявить о себе. Обстрелять столицу, выпустив в ее сторону хотя бы несколько снарядов, было делом престижа. Беспокоящий огонь поначалу не приносил особого вреда, но постепенно набирал силу: если за 1987 год в городе упали 147 ракет, убив 14 жителей, то в 1988 году число ракет возросло до 635, а жертв – до 233. Даже неприцельные пуски рано или поздно находили цели: 26 июня 1988 года попадание одной ракеты по кабульскому аэропорту превратило в костер стоянку Су-25, оставив от восьми штурмовиков только обломки и тяжело повредив еще несколько машин. 14 ноября под аккомпанемент разрывов пришлось взлетать Ту-154 с советской правительственной комиссией; этот же обстрел поразил жилой модуль авиаторов 50-го ОСАП, похоронив в нем 11 человек.

Для ответа привлекли «дальников», уже через полчаса вылетевших по тревоге. После вечерней бомбардировки удары по «душманскому кольцу» вокруг Кабула продолжались следующие две недели, приходясь преимущественно на окрестные горные плато и хребты, откуда с блокпостов отмечали пуски, а также по разведанным складам и хранилищам ракет. Охота за ракетчиками была не очень успешной: пусковые установки часто стояли на автомобилях и тут же меняли позиции, еще чаще использовались примитивные одноразовые направляющие с часовым механизмом. В итоге всей работы 185-го полка разведотдел 40-й армии на его счет отнес всего 6 машин, 4 пусковые установки и 340 реактивных снарядов.

Ту-22М3 из 185-го тбап наносит удар ФАБ-3000М54

В конце ноября выполнили два вылета на цели у Файзабада, выделявшиеся на общем фоне, – бомбардировке вновь подверглись копи лазуритов и изумрудов во владениях Масуда (к слову, эти цели были единственными, которые с натяжкой можно отнести к оговоренным боевым уставом ДА, как «оперативные и стратегические резервы»; всех прочих наставление попросту не предусматривало). Окрестности Кабула изо дня в день обрабатывались и местной авиацией. Однажды вылеты ДА и штурмовиков Баграма совпали по времени и месту, и уже на боевом курсе в прицеле одного из бомбардировщиков вдруг обнаружился круживший внизу Су-25. Его успели отогнать по радио, ведь близкие разрывы мощных бомб могли задеть «грача» если не ударной волной, то осколками, разлетавшимися на двухкилометровую высоту и «парившими» в воздухе без малого минуту.

Как-то шедшие на цель «дальники» оказались свидетелями работы штурмовиков: в предгорьях те занимались «свободной охотой», выискивая автомобиль с душманской пусковой установкой. Летчикам случилось услышать отрывок разговора в эфире: «Командир, вот он, впереди!» – «Вижу, в ущелье уходит». – «Потеряли, в темноте не разглядеть. Ну что, идем домой?» – «Черта с два домой, пошли в ущелье. Не уйдет, я его все равно уделаю!» В другой раз летчики бомбардировочной группы уже на отходе, отбомбившись, услышали переговоры авианаводчика с вызванным раньше звеном штурмовиков: «Грачи», здесь отработали «большие», можете уходить на базу, вам тут теперь долго делать будет нечего».

После нескольких бомбардировок с использованием ФАБ-500 от них отказались, перейдя на более крупный калибр, позволявший более полно использовать возможности машин. С самолетов сразу же сняли и ненужные внешние многозамковые бомбодержатели МБДЗ-У9-68, хотя ракетные пилоны продолжали оставаться под крыльями еще месяц (демонтировать их было трудно, да и просто за каждодневной работой не доходили руки). Другой причиной смены варианта вооружения была хлопотность снаряжения и подвески сотен таких бомб в каждую смену, заставлявшая изыскивать экономные способы по трудозатратам. Каждую бомбу нужно было доставить на стоянку, растарить, освобождая от брусьев упаковки, проверить состояние и водрузить в бомбоотсек на свое место. Все эти операции с громоздкими чушками выполнялись вручную, лишь при подвеске на замки использовалась лебедка. Кому-то из вооруженцев приходилось возиться на трехметровой высоте в бомбоотсеке, занимаясь закрытием замков бомбодержателей. По окончании подвески бомбы окончательно снаряжались взрывателями, вставлялись чеки, и вооружение становилось готовым к использованию.

Работа была весьма тяжелой, грязной, и при нескончаемом количестве подлежащих подвеске бомб – до крайности изматывающей. К работам с бомбами привлекали всех свободных техников, благо, чтобы таскать тяжести и вешать их на замки, особых познаний не требовалось. Поскольку с использованием крупнокалиберных боеприпасов их число сокращалось в разы, хлопот становилось существенно меньше. Новация была встречена самым приветственным образом: вместо десятков прежних «пятисоток» теперь дело ограничивалось парой ожидавших подвески трехтонных бомб (правда, тащить тележку с «трехтонкой» под самолет было примерно тем же, что и толкать застрявший грузовик – та весила ровно столько же, сколько «Урал»). Типовыми вариантами стали две ФАБ-3000 или восемь ФАБ-1500, при этом направлявшуюся на одну цель группу старались загружать однотипно, чтобы разница в подвеске не затрудняла полет в строю.

Большинство бомб для надежности срабатывания снаряжалось двумя взрывателями, головным и донным, а тяжелые ФАБ-3000 и бомбы более крупных калибров – даже тремя взрывателями. Одних только взрывателей по этой причине требовалось столько, что их подготовкой занималась целая бригада, уделявшая возне с массой взрывателей все свободное время. В отличие от прочих работ, процедура обращения с тонкими взрывателями требовала исключительно специалистов. Часть бомб снаряжали специальными взрывателями АВПЗ на минирование с самоликвидацией в течение 6 суток. Полутора– и трехтонные «мины» закладывались в районах активности противника, причем разрядить их (отмечались случаи, когда душманы сами использовали неразорвавшиеся бомбы в качестве фугасов) не давала ловушка, реагировавшая на попытку вывернуть взрыватель или оттащить бомбу.

Группа управления полка, участвуя в боевых вылетах, сумела наладить эффективную работу. С вечера по звонку из Ташкента разбирали карты, и к получению боевого приказа экипажи уже были в готовности. Самолеты ожидали их полностью снаряженными, сразу после предыдущего вылета получая «дежурную» зарядку бомб и заправку в 40 т керосина, позволявшую отработать по любым целям. Построение боевого порядка и заход на цель отрабатывали «пеший по-летному», разрисовав их мелом на асфальте. В полете пользовались картами десятикилометрового масштаба, а над местом удара ориентировались по более детальным «двухкилометровкам» и «полукилометровкам», загодя тщательно изучив каждую горушку на планшете. Вылеты проводились силами восьмерки Ту-22МЗ. По-эскадрильно назначались и цели, иногда дробившиеся по четверкам и парам. Обычно они были групповыми и находились в 500-1000 м одна от другой. Иногда на удар посылали сразу две эскадрильи. Уходившие на задание самолеты выруливали все сразу, выстраиваясь перед стартом и начиная разбег сразу по отрыву ведущего. Этим достигался быстрый взлет, за которым уже на развороте вокруг аэродрома группа собиралась сомкнутым строем и шла на цель колонной пар со 150-м превышением ведомых, 10-секундным интервалом между парами и 40-секундным – между звеньями.