Читать книгу "Баудолино - Умберто Эко"

— Мы дома, — сказал счастливый Бойди, который был за тысячу миль от своего дома.

— Надеюсь, друзья генуэзцы еще где-то тут, — сказал Баудолино. — Пошли искать.

— Увидите, как отлично пойдут здесь головы Крестителя, — сказал Поэт, внезапно молодея на глазах. — Тут мы среди христиан. Потеряли Пндапетцим, но можем завоевать Константинополь.

— Не знал он, — пояснил Никита с грустной улыбкой, — что некоторые христиане уже занимаются тем же.

37 Баудолино умножает сокровища Византии

Только мы вознамерились перебраться через Суд в город, как поняли, что налицо самое поразительное, какое только может быть, положение. Город не был в осаде, потому что неприятели, хоть и стояли кораблями на рейде, сами были расквартированы в Пере и перемещались по городу. Город не был и захвачен, потому что о бок с крещатыми завоевателями ходили люди императора. В общем, крестоносцы были в Константинополе, но Константинополь не был их. Мы разыскали товарищей-генуэзцев, тех самых, у которых потом ты спасался, и те тоже не могли объяснить толком, ни что происходило, ни что собирается произойти.

— Да нам самим было не понять, — вставил Никита со вздохом. — А ведь мне когда-нибудь придется написать историю этого периода… После провала похода на отвоевание Иерусалима, затеянного твоим Фридрихом и королями Франции и Англии, через десять и больше лет латиняне попробовали снова, на сей раз под предводительством великих князей Балдуина Фландрского и Бонифация Монферратского. Однако им нужен был флот, флот им построили по заказу венецианцы. Я слышал, ты поминал тут недобрым словом генуэзскую скаредность. Так вот по сравнению с венецианцами Генуя, уверяю тебя, — воплощенное хлебосольство. Латиняне получили корабли, но денег не было расквитаться, и венецианский дож Дандоло (он волею судьбы тоже был слеп, но среди многих слепцов в этой истории был самый дальновидный) потребовал, чтобы в уплату долга, чем им идти в Святую Землю, паломники подмяли бы по его заказу город Зару. Паломники согласились, и это было первым преступлением, поскольку крест люди принимают не для того, чтоб завоевывать города венецианцам. Тем временем Алексей, брат Исаака Ангела, свергшего Андроника, чтобы забрать его власть, сумел Исаака ослепить и выгнал его на морское побережие, а сам себя объявил василевсом.

— Об этом меня генуэзцы оповестили сразу. Положение было еще сложнее, потому что брат Исаака стал Алексеем Третьим, но имелся еще и Алексей сын Исаака, он сумел убежать, он отправился в Зару, уже захваченную веницейцами, и попросил пилигримов-латинян посадить его на отцов трон, в награду суля подспорье в овладении Святой Землей.

— Легко сулить, что не твое. Алексей же Третий в то время смекнул, что империя в опасности. До тех пор, хотя зрение у него как раз было, он заливал глаза хуже слепца: тунеядствовал, окружал себя мздоимцами. Ты подумай, до того дошло, что, когда он хотел строить военные корабли, он не смог добиться от блюстителя царских запасников разрешения на рубку леса. А Михаил Стрифн, адмирал его армии, втихую продавал паруса и снасти, штурвалы и всякий такелаж с имевшихся кораблей, дабы пополнять собственные карманы. В Заре молодого Алексея разные народы приветствовали как императора, и к июню прошлого года латиняне появились тут у нас, прямо перед городом, сто десять галей и семьдесят военных кораблей, на их борту тысяча оружных дворян и тридцать тысяч солдат, щиты по бортам, штандарты по ветру, гонфалоны на ютах и полубаках, четким строем, как на парад, через весь пролив Святого Георгия и с командой трубить почти в сто пар бронзовых и медных труб и бить в барабаны и кимвалы, а наши стояли на стене и глядели на это зрелище. Кинули в них несколько булыжников, но все больше для порядка, не на поражение. Только после того как латиняне причалили к берегу напротив Перы, этот малоумный Алексей выпустил на них имперскую армию, и вдобавок тоже, по примеру тех, парадом. Видать, наши константинопольские все никак не могли прочухаться. Ты, конечно, знаешь, что проход в Суд, он же — Золотой Рог, перегораживается цепью от берега до берега. Так вот, эту цепь наши совершенно не охраняли. Те без труда разорвали ее, вошли в порт и высадили свою армию прямо под императорским Влахернским дворцом. Наша армия ей выступила навстречу из стен, возглавляемая императором, дамы взирали с эскарпов и отмечали, что наши воины совсем как ангелы и что их дивная броня очень ярко сияет на солнце. Все начали подозревать, что дела не так чудесны, лишь после того, как император, не подумавши сражаться, повернул назад в город. А еще через пару дней все уже совсем хорошо все поняли, когда венецианцы атаковали стены города с моря, вскарабкались на них и подожгли дома, стоявшие у стен. Горожане много поняли после первого пожара. Знаешь, что сделал тогда Алексей Третий? Он нагрузил ночью того дня десять тысяч золотых на корабль и покинул город.

— И на трон снова сел Исаак.

— Да, но Исаак был стар и притом без глаз. Латиняне намекнули ему, что на одном с ним троне должен сидеть и сын, звавшийся теперь Алексеем Четвертым. С этим молодцом латиняне договорились о многом, что нам было неизвестно: что Византийская империя возвращалась в подчинение католической римской церкви, что василевс должен был выплатить пилигримам двести тысяч серебряных марок, продовольствовать их целый год, выставить десять тысяч конников для броска на Иерусалим и на свой счет организовать полутысячный гарнизон в одном из городов Палестины. Исаак заметил, что не хватало денег в имперской казне, что вряд ли было возможно принудить клир и прихожан с бухты-барахты вдруг возвратиться под руку римского папы… Так начался фарс, продолжавшийся месяцы. С одной стороны, Исаак и его сын, дабы разжиться деньгами, обирали православные церкви, вырубали топорами образа Спаса, выдрав ризы, швыряли иконы в огонь, а все серебряное и золотое переплавляли. С другой стороны, латиняне, засевшие в Пере, хозяйничали по ту и эту сторону гавани, садились за стол с Исааком, везде нахальничали и никуда не собирались отчаливать. Прежде, говорили, пусть им положенное заплатят. Сильнее прочих настаивал на выплатах дож Дандоло с венецианцами, по сути же, я думаю, они здесь жили как в раю и роскошествовали на нашем иждивении. Не насытившись грабежом одних христиан и чтоб отдалить обвинения, зачем они медлят и не меряются силой с сарацинами в Иерусалиме, латиняне пошли очищать квартиры константинопольских сарацин, премирно себе обитавших, и от этих-то стычек занялся второй страшный пожар, в котором я потерял наилучшую из моих резиденций.

— А василевсы не пробовали усовестить своих союзников?

— Они теперь были заложниками в руках латинян, а Алексей Четвертый — так просто игрушкой: однажды, когда он находился у них в лагере и развлекался, как рядовой дворянин, они схватили у него с головы золотую шапку и стали надевать на себя. Когда еще византийского василевса так унижали! А Исаак терял остатки ума среди обжорливых монахов, бредил, что станет повелителем мира, вновь обретет глаза… Народ взъярился на него и выбрал василевсом Николая Канава. Тот был вполне приличный человек, однако в оное время входил уже в силу Алексей Дука Мурцуфл, поддерживаемый военными. Он без труда захватил власть. Исаак умер от сердца, Канав был обезглавлен, Алексей Четвертый удавлен, Мурцуфл был коронован Алексеем Пятым.