Читать книгу "Пять красных селедок. Девять погребальных ударов - Дороти Ли Сэйерс"

– И дождь смыл остатки снега.

– Да.

– Поэтому пройти к могиле, не оставив следов, было легко. Вы не заметили, чтобы венки передвигали?

– Нет. По правде говоря, я нечасто приходила сюда. Папа сильно болел, и мне нужно было оставаться с ним. Хотя и без этого мне невыносимо было думать о том, что моя мама лежит под землей. Знаете, лорд Питер, мне кажется отвратительным все, что касается могил и похорон, а вам? Но если кто-нибудь и заметил что-то необычное, то это миссис Гейтс, наша экономка. Она приходила на кладбище каждый день. Настоящая вампирша. Все пыталась поговорить со мной, а я не хотела слушать. Она довольна милая, но словно сошла со страниц романа Викторианской эпохи, где все скорбящие носят черный креп и льют слезы в чашку с чаем… О боже! Дядя Эдвард ищет меня. Я почти физически ощущаю его негодование. Хочу вас представить друг другу, чтобы смутить его. «Дядя Эдвард! Это лорд Питер Уимзи. Он был так добр: сказал, что у меня богатое воображение и мне нужно стать писательницей».

– А! Здравствуйте. – Мистер Эдвард Торп, мужчина сорока четырех лет, державшийся чопорно и официально, являлся типичным государственным служащим и всем своим видом пытался показать, что не имеет ничего общего с такими личностями, как Уимзи. – По-моему, я встречал вашего брата, герцога Денвера. Надеюсь, у него все хорошо. Приятно, что вы поинтересовались намерениями моей племянницы. Все эти юные особы стремятся вершить великие дела. Но я пытаюсь убедить ее в том, что писательство не очень надежное занятие и зачастую приносит одни неприятности. Меня расстраивает мысль, что она решит посвятить себя этому ремеслу. В ее положении жители деревни ждут, что она разделит их…

– Увлечения? – предположил ошеломленный Уимзи. Он вдруг осознал, что дядя Эдвард ненамного старше его самого, однако воспринимался окружающими как хрупкий и не поддающийся осмыслению предмет старины, на который смотрят с опасливой почтительностью.

– Разделит то, что трогает их более всего, – закончил фразу мистер Торп. Он явно не одобрял желаний племянницы и все же пытался защитить ее от нападок. – Но я хочу забрать ее ненадолго. Пусть проведет некоторое время в тишине и спокойствии. Ее тетя, к несчастью, не смогла приехать на похороны, поскольку страдает от ревматоидного артрита, однако ждет не дождется приезда Хилари.

Уимзи перевел взгляд на угрюмое лицо девочки и заметил, что глаза ее приняли мятежное выражение. Его светлость сразу понял, что за женщину взял себе в жены Эдвард Торп.

– Вообще-то, – продолжил тот, – мы уезжаем завтра. Жаль, что не сможем пригласить вас на ужин, но в сложившихся обстоятельствах…

– Я понимаю, – промолвил Уимзи.

– Только познакомились, а уже вынуждены прощаться. Был рад встрече. К сожалению, состоялась она при печальных обстоятельствах. Хорошего вам дня. Передавайте от меня привет своему брату.

«Мне дали понять, чтобы я держался подальше, – сказал себе Уимзи после того, как пожал руку Эдварду Торпу и сочувственно улыбнулся Хилари. – Интересно почему? Боится, что общение со мной испортит юное создание? Или не хочет, чтобы я копался в их семейных делах? Кто он такой, этот дядя Эдвард: темная лошадка или обыкновенный осел? Приезжал ли он на свадьбу брата? Нужно спросить у Бланделла. Кстати, где он? И свободен ли он сегодня вечером?»

Его светлость поспешил перехватить старшего инспектора, прибывшего на похороны по долгу службы, и договорился с ним о визите в Лимхолт после ужина. Вскоре паства начала расходиться. Мистер Гоутубед и его сын Дик сняли свои официальные черные одеяния и поставили лопаты у стены возле колодца.

Когда комья земли тяжело застучали по крышке гроба, Уимзи присоединился к небольшой группе прихожан, собравшихся, чтобы обсудить церемонию и прочитать карточки на венках. Его светлость лениво наклонился, чтобы получше рассмотреть красивый венок из экзотических тепличных цветов розовых и лиловых оттенков. Интересно, кто так потратился на венок неизвестному? Приглядевшись, Уимзи ошеломленно прочитал написанные на карточке слова: «С почтением и состраданием. Лорд Питер Уимзи. Сент-Люк, 6».

– Достойно, – произнес его светлость. – Бантер, вы выдающийся человек.

– Больше всего мне интересны взаимоотношения Дикона и Крэнтона, – произнес лорд Питер, удобно вытягивая ноги перед камином в доме старшего инспектора. – Как они познакомились? Ответ на этот вопрос многое прояснит.

– Вы правы, – кивнул Бланделл. – Но проблема в том, что это мы знаем только с их слов, и одному богу известно, кто из них более искусный лжец. Хотя у судьи Брамхилла возникли кое-какие догадки. Доподлинно известно одно: они знали друг друга еще в Лондоне. Крэнтон – этакий велеречивый, обладающий хорошими манерами мошенник из тех, что вьются вокруг недорогих ресторанов. У него и раньше возникали проблемы с законом, но он заявил, что исправился и даже заработал приличные деньги, написав книгу. Только вот мне кажется, что кто-то сделал это за него, а он поставил свое имя на обложке. После войны появилось много подобных личностей. Однако Крэнтон действительно был умен; я бы даже сказал, немного опережал свое время. В тысяча девятьсот четырнадцатом году ему исполнилось тридцать пять лет. Он не получил образования, но отсутствие такового восполнял острый ум, отточенный необходимостью постоянно быть начеку, если вы понимаете, о чем я.

– Прекрасно понимаю. Выпускник университета Жизнь.

– Точно подмечено и очень остроумно. Да, он был именно таким человеком. А вот Дикон совсем другой. Выше Крэнтона по положению, начитанный. Капеллан из Мейдстона отмечал, что он получил неплохое образование и обладал поэтическим воображением. Сэру Торпу Дикон пришелся по душе. Старик обращался с ним как с другом, позволял пользоваться своей библиотекой. В общем, эти двое познакомились на какой-то танцевальной вечеринке в тысяча девятьсот двенадцатом году, во время пребывания сэра Чарльза в Лондоне. Крэнтон сообщил, что одна из подружек Дикона, не пропускавшего ни одной юбки, указала на него как на автора книги, которую она сейчас читает. Выяснилось, что книга сильно заинтересовала и Дикона. Он засыпал Крэнтона вопросами о мошенниках и их образе жизни. Крэнтон утверждал, что Дикон прилип к нему точно репейник и не оставлял в покое. А вскоре начал убеждать Крэнтона в том, что тот в конце концов все равно вернется к прежней жизни. Дикон же говорил другое. Он заявил, что его интересовала лишь литературная сторона дела. Ему показалось, что если мошенник сумел написать книгу и заработать деньги, то и дворецкий сможет. По его словам, это Крэнтон от него не отставал, выпытывая подробности о месте работы Дикона. Говорил, что если в доме есть чем поживиться, то нужно это украсть и разделить поровну. Дикон должен был поработать в доме, а Крэнтон взял на себя остальное. На мой взгляд, оба хороши, и парочка из них получилась отменная.

Бланделл замолчал, чтобы сделать глоток пива из кружки, а потом продолжил:

– Вы должны понять, что эту историю они рассказали после того, как их обоих задержали за кражу. Поначалу они, конечно, лгали, точно библейский Анания[46], и клялись, что прежде в глаза друг друга не видели. Однако когда их приперли к стенке, заговорили по-другому. Едва только Крэнтон понял, что игра проиграна, тут же состряпал эту историю и стоял на своем. Мошенник признал свою вину, но сделал это скорее для того, чтобы переложить всю ответственность на Дикона и упечь его в тюрьму. Он заявил, что Дикон обманул его, а потом бросил на произвол судьбы, чтобы спасти свою шкуру. Только есть ли в тех словах правда, никто не знает. Вероятно, Крэнтон просто хотел выставить себя невинной жертвой соблазна. Впрочем, у присяжных и судьи на этот счет свое мнение.