Читать книгу "Палачи и казни в истории России и СССР - Владимир Игнатов"

Похищения и отравления органами НКВД-КГБ практиковались и после войны. 19 августа 1947 г. из Египта был похищен известный египтолог, историк Древнего Востока, академик Академии наук СССР, бывший заведующий корреспондентским пунктом Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС) Михаил Александрович Коростовцев (1900–1980 гг.). Коростовцев в 1934 г. окончил заочно исторический факультет Азербайджанского университета и был приглашен академиком В.В. Струве на научную работу в Институт востоковедения АН СССР Защитил кандидатскую и докторскую диссертации и в 1944 г. был направлен в Египет в качестве корреспондента ТАСС и представителя АН СССР по гуманитарным наукам. Заподозренный в попытке бежать в Англию, он в августе 1947 г. был похищен, доставлен из Египта в СССР и осужден по ст. 58— 1а УК РСФСР на 25 лет исправительно-трудовых лагерей. Досрочно освобожден в январе 1955 г. Работал старшим научным сотрудником и заведующим отделом Древнего Востока. С 1974 г. — академик АН СССР по Отделению истории (140).

25 сентября 1947 г. из Западного Берлина был похищен писатель, активист антисоветской организации Народно-трудовой союз (НТС) Юрий Андреевич Трегубов (1913–2000 гг.). Трегубов родился в дворянской семье. В 1926-м вместе с матерью уехал в Берлин (отец выездной визы не получил). В 1934 г. примкнул к политическому движению, впоследствии названному НТС. В 1944-м получил немецкое гражданство и, чтобы избежать призыва в вермахт, вступил в армию Власова. После войны находился в чешском плену, в 1946-м тяжело пострадал при аварии на шахте, где работал, и был освобожден. 19 сентября 1947 г. похищен агентами МГБ в Западном Берлине, вывезен в СССР и приговорен к 25 годам. Как немецкий гражданин, в 1955 г. был возвращен в ФРГ вместе с другими военнопленными и интернированными. В 1956 г. выпустил воспоминания о своем заключении «Восемь лет во власти Лубянки» (141).

В 1947 г. оперативной группой НКГБ в Вене был похищен американский генерал Станли Дубик, во время войны возглавлявший нелегальную американскую разведку в Польше, а в 1948 г. в Западном Берлине был похищен начальник немецкой контрразведки в Париже генерал Сарториус. Оба похищенных были доставлены в СССР, осуждены и отбывали срок в лагерях (142:198). 15 февраля 1951 г. в Аргентине был отравлен Николай Михайлович Февр (1908–1951 гг.) — антикоммунист, журналист русского зарубежья. Жил в Сербии, Германии, Австрии, Аргентине. Вывезенный из России 12-летним кадетом Киевского кадетского корпуса в 1920 г., Николай Февр в 1927 г. окончил Кадетский корпус в Белграде и получил диплом журналиста. С 1933 г. он работал в берлинской газете «Новое слово», финансируемой нацистским правительством, — единственной газете на русском языке в Европе. В качестве ее корреспондента в годы войны он объехал большую часть оккупированной территории СССР, о чем в 1945–1946 гг. и написал книгу «Солнце восходит на Западе». После войны Н. Февр эмигрировал в Аргентину и стал корреспондентом русской газеты «Слово». В ноябре 1961 г. в Буэнос-Айресе был отравлен другой эмигрантский журналист и писатель, Михаил Байков.

4 марта 1953 г. — в Мюнхене убит секретарь и телохранитель Троцкого Вольфганг Залус. Об этом убийстве было подробно проинформировано руководство КПСС — Маленков, Берия, Молотов, Булганин, Хрущев. В рапорте С.Д. Игнатьева от 08.03.1953 № 951/И говорилось: «Ликвидация Залуса осуществлена через агента МГБ, немца по национальности, всыпавшего ему 13 января с. г. специальный препарат, вызвавший смерть через 10—12дней. Вскоре после этого Залус заболел и в одном из госпиталей Мюнхена 4 марта с. г. умер. При проверке через различные источники выяснено, что отравление Залуса не вызвало у противника каких-либо подозрений. Врачи констатировали, что смерть наступила в результате воспаления легких» (143).

13 апреля 1954 г. в Западном Берлине советскими агентами был похищен видный деятель русской эмиграции, один из руководителей НТС и председатель Комитета помощи русским беженцам Александр Рудольфович Трушнович. Словенец по национальности, он в июне 1915 г. в Карпатах, в числе многих военнослужащих-славян, с риском для жизни перешел на сторону Русской армии, стал офицером Сербской добровольческой дивизии. Во время Гражданской войны командовал пулеметной ротой Корниловского полка. Весной 1920 г. попал в плен к красным, бежал, скитался по югу России. Перед поступлением в институт сменил фамилию на девичью фамилию матери — Гостыша, под которой жил до отъезда из СССР. Учился в краснодарском медицинском институте. В 1927–1934 гг. работал врачом в станице Приморско-Ахтырская, а затем в Таджикистане. В 1934 г., как бывший подданный Австро-Венгрии, добился через посольство Польши в СССР выезда с семьей в Югославию, жил в Белграде. Вступил в НТС, работал врачом. В конце 1944-го уехал в Германию, служил пом. начальника санитарного отдела ВС КОНР. В мае 1945 г. сумел избежать насильственной репатриации в СССР. Жил в Западной Германии (144). Как выяснилось позже, он оказал активное сопротивление похитителям и на советскую сторону был доставлен уже «без признаков жизни». Факт похищения и убийства Трушновича был признан пресс-бюро Службы внешней разведки только после распада СССР. По утверждению историка разведки В.Г. Чернявского, «его завернули в ковер, чтобы никто не обратил внимания, и вынесли на улицу. Привезли, развернули, а он — уже труп, задохнулся. Убивать не хотели. Хотели похитить» (145). В 1992 г. его сыну, Ярославу, были возвращены найденные у покойного бумаги, переданы копии медицинского освидетельствования и справки о захоронении. Точное место захоронения А.Р. Трушновича не установлено.

15 сентября 1957 г. во Франкфурте-на-Майне произошло заурядное событие. Во время ежегодной политической конференции эмигрантского еженедельника «Посев» один из ее участников, Николай Хохлов, потерял сознание. Это происшествие осталось бы незамеченным, если бы не некоторые обстоятельства. Потерявший сознание Николай Хохлов в прошлом был чекистом-боевиком, организовавшим в 1943 г. покушение на наместника Белоруссии Кубе. Это он пронес в оккупированный немцами Минск мину и вручил ее Елене Мазаник — горничной в доме наместника. Кубе разнесло на куски. Девушка выполнила задание и стала Героем Советского Союза, а Хохлов был награжден и продолжал выполнять специальные задания за рубежом.

В 1954 г. капитан госбезопасности Хохлов должен был выполнить очередное задание, — застрелить одного из лидеров Народно-трудового союза, Георгия Сергеевича Околовича. Придя в дом к Околовичу, Хохлов заявил: «Георгий Сергеевич, я приехал к Вам из Москвы. Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза приказал ликвидировать вас. Задание поручено выполнить руководимой мною группе. Я не могу позволить этому убийству свершиться». Хохлов во всем признался, обратно дороги ему не было, и его переправили к американцам. Он написал книгу о своей жизни, о службе в управлении Судоплатова и о своем прозрении. Сразу же после появления этой книги на прилавках русских магазинов в Европе Хохлов и потерял сознание. Врач университетской клиники, куда доставили больного, заподозрил отравление. Лечение не привело ни к каким результатам. На пятый день пребывания Хохлова во франкфуртской больнице к нему в палату вошла сестра и уставилась на него, прикованная к месту ужасом. «Что случилось?» — спросил Хохлов. Потом он увидел в зеркале свое отражение и сам ужаснулся. Он вспоминал: «Что-то страшное случилось с моим лицом. Бурые полосы, перемежавшиеся темными пятнами, покрыли его хаотическим узором. Приглядевшись, я понял, что это были кровоподтеки разной формы и силы. Я оглянулся на постель. Наволочка была сплошь запятнана кровью. Сестра поспешно перевернула подушку, что-то сказала и вышла из палаты. Я продолжал смотреть в зеркало, как зачарованный. Я увидел и тут же ощутил, что треснувшие веки у меня покрыты сукровицей, что черные пятна испещрены точками нарывов, что кожа лица суха, натянута и горит, как в жару. Все это и еще что-то, не поддающееся определению, превратило мое лицо в подобие маски монстров из фильмов Бориса Карлова. Но это сравнение жило лишь секунду. Когда я разглядел клок волос, нелепо торчавший в сторону, как вихор клоуна, мое отражение превратилось в цирковую гримасу. Я невольно пригладил вихор. Он остался у меня в руке. Еще не веря, я поднес ладонь к глазам. В ней лежал пучок волос. Я повернул ладонь — и волосы, падая, закружились в воздухе. Я потянул еще один клок — и он точно так же, без боли и без сопротивления, остался у меня в руке. Это было почти нереально. Я ничего не чувствовал, когда продолжал тянуть пучок за пучком и ронять их на пол. Ничего, кроме отвращения к чему-то невероятному, вошедшему в мою жизнь. Мне показалось вдруг, что все это я уже видел в каком-то кошмаре. Вот так же я сидел на постели и снимал свои волосы с головы без малейшего ощущения, что эти волосы принадлежат мне. Я подумал, что, потяни я сразу за всю шевелюру, она отстанет без сопротивления от головы. И так же, как в кошмаре, я опустил руки, не решаясь проверить, правда ли это» (146).