Читать книгу "История Дальнего Востока. Восточная и Юго-Восточная Азия - Перси Бьюкенен"

Националистические общества

Неправительственные учреждения — некоторые из них ответвления Братства Черного дракона — стремились стать спасителями страны. Общество «Павловния», организованное среди правых профессоров, критиковало «подрывные» учения в школах и в прессе. Такие движения, как Великое японское производство, Национальный фонд, Общество национального духа, привлекали к себе внимание видных спонсоров и посвящали свою деятельность национальному очищению, паназиатизму и анти-европеизации. Дзимму Кай (Ассоциация Дзимму. — Пер.) и Ронин Кай были созданы в честь легендарных героев.[424] Ассоциация Кровавой клятвы по существу придерживалась культа убийства. Эти общества оказывали давление на общественное мнение. Они поддержали закон о поддержании общественного спокойствия 1925 г., в соответствии с которым к тюремным срокам приговаривались все те, кто пытался «изменить национальную политику». Они спровоцировали убийство премьер-министра Хары и резню во время чрезвычайной ситуации в связи с землетрясением. Журналисты проследили их преступные планы в каждом кризисе, который вел к войне на Тихом океане. Однако после их слияния в Национальный совет патриотических обществ (1931) их влияние упало. В них не было необходимости: их программа была принята императорской армией.

Возрождение военного культа

Полвека почти непрерывных побед подняли престиж военной касты. За мрачной авансценой ожесточенных споров и коррупции поднимался пик самопожертвования и блеска: война, которая унизила могущественную Россию четвертью века раньше, — высота 203 и Цусимский пролив. Руководители вооруженных сил, все ушедшие в иной мир, кроме адмирала Того, полуобожествлялись. Однако младшие в ту пору офицеры, которые разделяли их славу, все еще командовали императорскими вооруженными силами. К каким более достойным лидерам могла обратиться страна?

Тонкая пропаганда сыграла свою роль. Люди в полной униформе вновь появились на улицах, и самурайский меч, который носил каждый офицер, снова стал «стальной Библией» Японии. Синтоизм постепенно трансформировался из массы народных мифов в военную веру. После императорского храма в Исэ самым священным местом в империи был храм Ясукуни, к юго-западу от дворца, посвященный Мэйдзи Тэнно (император Японии в 1867–1912 гг. — Пер.) павшим воинам. Сын Неба сам приходил ежегодно почтить память героев страны. Более молодые офицеры низкого происхождения заменяли членов кланов Сацума и Тёсю. Связь между солдатом и крестьянином была прочной. Она должна была образовать ядро национализма Сёва, который был направлен против города, коммерции и иностранцев.

Благодаря армии тысячи бедных крестьянских мальчиков получили самую большую надежду на карьеру. Офицеры усвоили конфуцианское отношение «отца и матери» к молодым новобранцам[425], чья тяжелая жизнь на рисовых полях хорошо подготовила их к суровой дисциплине в вооруженных силах. В то же время молодые младшие офицеры меньше подвергались наказанию по сравнению с Европой. Им позволяли участвовать в политических акциях и даже критиковать своих командиров. В 1930 г. многие из них присоединились к Сакура Кай, или Лиге сакуры, закрытой для офицеров более высокого звания и целью которой являлось «освобождение от капиталистического угнетения и сопротивление политике иностранного умиротворения».[426]

ФИЛОСОФИЯ БОЖЕСТВЕННОЙ МИССИИ

Концепция божественной миссии была известна философам Мэйдзи. Ее главным проповедником был канонизированный мятежник Сайго Такамори. Приверженцы синтоистского язычества предложили включить в школьный курс истории следующий эпизод: Дзимму, первый император Страны Богов, приказал: «Пусть восемь углов мира будут собраны под одной крышей. Разве это не будет хорошо?»[427]

Смешанный с конфуцианством, подчеркивающим почитание культа предков, гармонию, верность и повиновение, синтоизм возник как «Кодо», «Императорский путь»: покорность по отношению к единственному божественному императору, чья власть должна быть распространена, предпочтительно силой, на все человечество. «Кодо» был кредо каждого ультрапатриота.

«Кодо» после мировой войны был облечен в экономическую и политическую теорию в трудах Кита Икки и Гондо Сэйкё. В своей работе «План реконструкции Японии», возможно наиболее дискуссионной книге того периода, Кита потребовал отказаться от западного либерализма и ликвидировать парламент, оставив право голоса лишь военным и главам семей. Гондо идеализировал деревню как основу государства. Оба прославляли роль императора и первопричину национальных бедствий и несчастий увидели, как и марксисты, в несправедливом распределении богатства.[428]

Кита настаивал на национализации ключевых отраслей промышленности и налога на весь частный капитал, превышавший полмиллиона иен. Гондо полагал, что «земля — это дар природы, подобно воздуху и воде».[429]

«Кодоха» и «Тосэйха»

Хотя эти работы считались запретными для военнослужащих, они широко читались. Большинство более молодых офицеров одобряли их с небольшими оговорками. Они хотели быстрого и насильственного достижения «Императорского пути»: Реставрация Сева, которая устранила бы политиков и посредников, вставших между августейшим лицом и его преданными подданными. Эта группа назвалась «Кодоха» («Группа императорского пути»). Ее соперник «Тосэйха» («Группа контроля») преследовал ту же цель достижения военного превосходства, но одобрял лишь легальные, законные средства. Эта группа была самой сильной среди старшего офицерства.

Результаты мировой экономической депрессии

После краха на Уолл-стрит промышленные индексы падали в Японии так же быстро, как в США. Занятость на промышленных предприятиях сократилась на треть. За три года Банк Японии потерял более половины своих золотых резервов. Другие государства искали выход из положения в экономической автаркии. Однако Япония не могла ни прокормить себя, ни использовать продукцию своей обрабатывающей промышленности. Половину ее импорта составляли около трех миллионов кип хлопка, оплачиваемых в долларах или фунтах стерлингов. Япония экспортировала в Азию в основном текстильные изделия из хлопка или искусственного шелка. Расходы в долларах были сбалансированы поставками шелка — любимым предметом роскоши европейских женщин. Около половины японских крестьянских семей получали денежные доходы в сфере шелководства. Однако так как американские домашние хозяйки сократили свои доходы, цены на шелк обрушились, и нищета в деревне превратилась в настоящее бедствие.