Читать книгу "На Темной Стороне - Юрий Никитин"

Второй, тоже в одежде коммандос, но со значком медика, пожалплечами:

– Под одеждой сгорело не так сильно. Парень молодой,шансы есть. Что будем делать?

Мужчина внимательно посмотрел на обгорелого человека. Вглазах было колебание.

– Никто не видел, как подхватили?

– Только наши.

– Хорошо, – кивнул майор. – Если помрет,передадим Империи – это наш долг союзников по НАТО. Если выживет... тайнопереправим на родину. Это наш долг перед нашей Францией.

Лейтенант кивнул. В темных глазах было восхищение майором.Губы шелохнулись, словно хотел добавить и про остальные страны, еще незахваченные Империей, но смолчал: слишком высокопарно, а усилиями имперскойпропаганды высокие слова давно стали предметом насмешек.

Глава 57

Сквозь забытье Дмитрий чувствовал, что его везут на машине,затем выносят на руках, снова тряска на машине, а сзади грохает и тут жедогоняет жаркая волна, пахнущая бензином и горелой резиной. слышится глухойвзрыв,, словно всякий раз машину не только меняют, но и сжигают. На короткоевремя впал в забытье, а когда очнулся, над ним наклонился хмурый немолодойчеловек. Огромный живот исчез, как и ярко-красные волосы. Зато лицо показалосьзнакомым.

Волна животного страха прошла по телу, он прошептал:

– Бомба... Что с бомбой?

– Ты остановил отсчет, – сказал незнакомец начистейшем русском. Настоящем русском, в котором рождаются, а не выучивают вразведшколах. – Не дергайся, не дергайся! Она здесь. В любой момент можешьзапустить...

Дмитрий видел большие внимательные глаза, в руку кольнуло,Он скосил глаз и увидел как девушка с пшеничными волосами вытаскивает из еговены длинную иглу шприца.

– Ты потерял ведро крови, парень, – продолжалчеловек. – Но, еще не выполнил задание. Так что соберись.

А девушка сказала язвительно:

– А тогда и помирай, не жалко.

Тело занемело, но в нем, как в дереве, скреблись жуки,личинки, носились муравьи и кусали все, что могли. Страшный зуд терзал всютело: явно сразу же накачали лекарственной гадостью, чтобы быстрее заживало вбессознательном, но сейчас этот велел вкатить взбадривающее: долг есть долг.

Дмитрий с трудом повернул голову. Шея трещит, словноотмороженная. Рядом на сидении покачивается исцарапанный еще больше кейс,Мужчина, который придерживает его рукой, незнаком, но все время кажется, чтогде-то видел. И чем-то он очень похож на Ермакова.

Девушка сказала успокаивающе:

– Лежи-лежи. У тебя восемь сквозных ранений в голову.Но мозг не задет.

Мужчина смотрел с явным интересом:

– Ты профессионал, но рисковал, рисковал... Почему неотпустил кнопку? Уэнбэшники могли расстрелять и своих, тогда бы добраться доядерного рюкзака.

Дмитрий шелохнул мертвыми губами:

– Я... чувствовал... своих...

Перед глазами промелькнули мертвые тела друзей, дыханиеучастилось, он слышал как страшно скрипнули его зубы. Девушка переменилась влице, ее белые руки мелькнули как взлетающие птицы, прохладные ладони прижалиего голову к подушке. Мужчина кивнул, внимательные глаза не отрывались отбледного как воск лица молодого парня:

– Своих?.. Гм... Ладно, говорить можешь?

Дмитрий ощутил нечто странное, но от этих людей не веяловраждой, хотя и был некий странный оттенок в чувствах. Очень странный.

– Это должен я?..

– Ты, – ответил мужчина.

– А вы не...

– Это было твое задание, – ответил мужчина. –Ты остался один. Но за тобой – твоя страна.

Не наши, пахнуло страхом. На миг чувство страшногоодиночества и беспомощности накрыло с головой. Он с трудом поднял голову. Вглазах мужчины и женщины прочел сочувствие и понимание.

– Сейчас... – прошептал он. – Сейчас...

Запахло горячим куриным бульоном, девушка протянула чашку.Дмитрий пытался поднять забинтованные руки, не смог, чашка придвинулась к егогубам. Он заставил сомкнутые челюсти разжаться, глотнул. По пищеводупрокатилась горячая волна. Страшная слабость в теле оставалась, но ончувствовал, что дубовая кора во рту размякла.

Мужчина вытащил из нагрудного кармана плоскую коробочкутелефона:

– Набирай. Звонок перехватить невозможно. К тому жепостоянно перемещаемся.

– Где мы?

– Въезжаем в Нью-Йорк.

Дмитрий вздохнул, посмотрел на мужчину. Тот отвернулся.Дмитрий негнущимся пальцем тронул три кнопки, четвертая расплывалась, в черепевозник холодок: а не перепутал ли, в самом ли деле эта, Ермаков заставил всехзатвердить этот номер, но он, Дмитрий, после такого удара по голове...

Мужчина спросил, не поворачиваясь:

– Какую цифру не вспомнишь?

– Четвертую, – буркнул Дмитрий.

– Девятка, – сказал мужчина тут же. – Адальше три, шесть, восемь...

– Знаю, – буркнул Дмитрий. Как можно быстреенабрал остальные цифры. – Алло!.. Мне мистера Гольдшеккеля. Кто говорит?..Говорит бомба, которую вам захватить не удалось. И которая сейчас в Нью-Йорке.

Слышно было как перещелкивались тумблеры. Он буквальночувствовал как огромная армия технических специалистов сейчас прислушивается кего голосу. Одни пытаются как можно быстрее установить откуда говорит, другиевслушиваются в интонации, чтобы сразу выдать рекомендации как с нимразговаривать, в каком тоне, что обещать и как обойти.

Трубку взяли через пять секунд. Уверенный голос произнес:

– Гольдшеккель на связи. Кто говорит?

– Вы уже знаете, – отрезал Дмитрий. – Нетяните время. Даю всего два часа. За это время должно прозвучат сообщениевашего правительства, что отзываете ваших людей с Байкала. Все поняли?

Голос прозвучал с задумчивой интонацией:

– Бомба при вас?

– И взорвать ее проще простого, – ответилДмитрий. – Я хотел ее... на вашем озере Гурон. Или на Онтарио. Чтобы,значит, если специалисты по озерам, чтоб занимались своим. Но сейчас думаю, апочему не рвануть прямо сейчас? В Нью-Йорке?

Сила ускорения прижала спиной, потом чувствительно завалилавлево. Автомобиль неторопливо разворачивался, ничем не выделяясь из потока двухмиллионов машин. Светловолосый, как и девушка, техник вскинул руку в жесте,который Дмитрий понял безошибочно: глушаки работают безотказно, их пока еще незасекли.

У Кречета в кабинете за его длинным как беговая дорожкастолом на этот раз было пусто, только трое из министров сверяли бумаги, да вуголочке у самой двери скромненько примостился Егоров. Он явно чувствовал себянеловко как в кабинете президента, так и в цивильном, когда вместо подтянутогои налитого силой кадрового военного видит в полированной поверхности стенштатского, каких пруд пруди.