Читать книгу "Война роз. Воронья шпора - Конн Иггульден"

– Избранник Судьбы? – переспросила Маргарет, напоминая тем самым о том, что не забыла годы, проведенные среди валлийцев. – Конечно же, Джаспер. Он победил. И в конце концов, важна именно победа.

Старший Тюдор уже собирался повернуться к ней с какими-то словами, но она легким движением оттолкнула его, и Джаспер заметил сотни обращенных к нему лиц.

Глотнув, он сделал первый шаг по дорожке, направляясь с короной в руках к молодому королю.

Исторический комментарий

Генри Тюдор родился в замке Пембрук в 1457 году. Его родила тринадцатилетняя Маргарет Бофорт. Его отец, Эдмунд Тюдор, граф Ричмонд, умер от чумы, находясь в плену у врагов-йоркистов, а его дядя, Джаспер Тюдор, помог Маргарет найти нового мужа в лице сэра Генри Стаффорда, которого она тоже пережила и вышла замуж за лорда Томаса Стэнли, впоследствии ставшего графом Дерби. Интересно отметить, что если мать Генри была стопроцентной англичанкой, то его отец являлся на одну половину валлийцем, а на вторую – французом и был рожден в Хартфордшире. Однако у Генри Тюдора были все основания претендовать на роль Mab Darogan, давно предреченного «Избранника Судьбы», валлийца, который будет править Англией.

Когда Генри было четырнадцать лет, Джаспер Тюдор приплыл за ним из Франции, чтобы забрать племянника с собой. Нам неведомо, воспользовались ли они при этом огромной пещерой, существующей под Пембрукским замком, однако подобная подробность великолепно укладывается в сюжет. Также верно, что под городком Тенби, расположенным в дюжине миль к востоку от Пембрука, до сих пор существуют туннели, и, согласно местной легенде, в них Генри и его дядя укрывались от преследовавших их солдат, прежде чем сумели добежать до ожидавшей их лодки и скрыться.

Уорик и Джордж, герцог Кларенс, приплыли с большим войском из Франции и высадились в Англии в сентябре 1470 года, после чего быстрым маршем пошли на Лондон, где выпустили короля Генриха VI из Тауэра и воостановили его в качестве главы дома Ланкастеров.

Действиями подобного рода Уорик заслужил прозвище Делателя королей.

Им чрезвычайно повезло в том, что Эдуард Йорк значительно облегчил для них этот поход. Действительно, в этот момент он находился на севере, а его жена Элизабет должна была вскорости родить ребенка. Хорошо известно, что Эдуард был большим любителем поесть и выпить и к тому же страстным охотником. Тем не менее эти недели скрывают в себе некоторую тайну. Король, столь решительно действовавший перед Таутоном и во время него, был захвачен врасплох с горсткой людей и зажат между армией, пришедшей с севера, и войском Уорика, торопливо продвигавшимся с юга. Граф Уорик тем временем собрал от двадцати до тридцати тысяч войска сторонников реставрации дома Ланкастеров.

Эдуард остановился у Ноттингема и разослал зов по окрестностям – но к нему пришло всего три тысячи человек. Харизматический и победоносный при Таутоне вождь был вычеркнут из истории. Чтобы распространить такую весть по стране в век, не располагающий средствами массовой коммуникации, необходимо было располагать запасом кожи на подметки и сотнями волонтеров. Ланкастер возвратился на престол. Вернулась прежняя династия, а дом Йорков был обречен на падение.

Оказавшись в невероятном численном меньшинстве, Эдуард бросился к берегу с горсткой людей, среди которых был и его брат Ричард. Подобный вариант был заранее просчитан, и его корабль едва не перехватили на море. У Эдуарда не было с собой никаких денег, и король Англии действительно был вынужден расплатиться с капитаном корабля собственным камзолом. И он сделал это с улыбкой, хотя то мгновение было исполнено для него особой горечи. Если ранее в бесперспективное изгнание он отправил Уорика, то теперь ситуация переменилась на обратную.

Тем не менее король Эдуард IV был чрезвычайно целеустремленным и решительным человеком. И он вернулся в Англию в прежней силе и блеске. Ему уже случалось решать неразрешимые задачи – и побеждать – в снегах Таутона. По сути дела, он был одним из величайших полководцев среди английских королей.

Все, кто успел пропитаться романтическим восприятием короля Ричарда III, на мой взгляд, должны благодарить за это Шекспира, который самозабвенно лепил из него горбатого злодея. Если вычесть Шекспира, Ричард Плантагенет провел на престоле всего два года, и его правление заслуживает всего нескольких строчек в примечании к правлению старшего брата. Никто из современников не оставил нам воспоминаний о физическом дефекте Ричарда, хотя теперь мы точно знаем, что таковой существовал и спина его была деформирована. Его жизнь действительно сопровождалась непрестанной болью, но таковой была участь многих активных бойцов. Не существует никаких указаний на то, что Ричард когда-либо нуждался в особом панцире для поднятого плеча. Средневековые мечники, как и римские солдаты до них, безусловно, обладали гипертрофированной мускулатурой правой руки. Один из моих школьных приятелей отказался от карьеры профессионального фехтовальщика из-за того, что благодаря постоянным упражнениям его правое плечо и рука стали превращаться в груду мышц – и это при фехтовании легким спортивным клинком. Сравним его опыт с опытом средневекового мечника, орудовавшего клинком куда более широким и длинным – трех и даже более футов – в тех условиях, когда сила и выносливость определяли разницу между победой и унизительной смертью.

Ричард вышел на поле боя в 1485 году. Вышел, уже зная, что его жена и сын мертвы и у него нет больше наследника. Не могу не припомнить то место из «Макбета», действие 5, сцена 3, когда король требует принести его доспех. Король Ричард понимал, что, если он погибнет, мужская линия его дома пресечется, и тем не менее вышел на поле. Он был храбр до конца. Дай Бог нам всем такую отвагу!

Герцог Бургундский, Карл Смелый (или Charles le Téméraire – какое звонкое имя!), первоначально не намеревался поддерживать изгнанных братьев Йорков. Он слишком хорошо представлял всю мощь короля Людовика XI Французского. Однако Луи и граф Уорик в первые месяцы 1471 года открыто готовили крупное вторжение из Кале на земли Бургундии, заставив тем самым герцога Карла поддержать их главных врагов тридцатью шестью кораблями и примерно двенадцатью сотнями солдат, среди которых были и англичане. Флагманский корабль, на котором находились Эдуард и его брат, носил имя «Антоний», однако я переделал его в «Марка Антония», благородного римлянина, сторонника Цезаря. Для герцога Карла поступок был чрезвычайно рискованным: он отдавал такое войско в тот момент, когда оно больше всего было необходимо ему самому.

Примечание: «Placebo Domino in regione vivorum», «Порадую Господа в стране живых» – это строка из первой ектеньи погребальной службы XV века. Некоторые из скорбящих имели целью только поесть, и выражение «певцы Placebo» было оскорбительным уже в 1470 году. Чосер в своих «Рассказах» за век до описываемых событий воспользовался им как определением для ложных скорбящих, добивающихся своей выгоды нечестным путем. Происхождение этого слова, с моей точки зрения, настолько увлекательно, что я упомянул его здесь отдельно.

Эдуард сначала высадился у Кромера, в Норфолке, однако узнал там только то, что герцог Норфолк находится в заточении, а против него с войском стоит граф Оксфорд. Высаживаться с войском было немыслимо, и поэтому они с братом решили совершить высадку в Рейвенспёре, находившемся в устье реки Хамбер, возле Халла, и не столь уж далеко от города Йорка – точно в том самом месте, где за семьдесят два года до этого высадился Генри Болингброк, чтобы низложить Ричарда II.