Читать книгу "Ничья земля. Книга 1 - Ян Валетов"

Пока другой версии не было, стоило придерживаться этой. Тем более что все происходящее укладывалось в нее с пугающей достоверностью.

Сергеев прервал размышления и вернулся в разговор еще до того, как Говорова заметила, что он отвлекся.

– Что толку обсуждать? – спросил Сергеев и, откинувшись на спинку стула, продолжил: – Али-Баба уже здесь. И то, что мы поймем его скрытые мотивы, ничего нам не даст. Вот он, факт – лежит в соседней комнате, весь в дырочку. Хорошо еще, что живой. И задача у меня крайне простая – сделать так, чтобы он из Зоны выбрался. А уж потом, если будет возможность, я его расспрошу, зачем он сюда полез.

Молчун задрал голову так, что затылок почти коснулся лопаток, и сложил ладонь лодочкой. А потом хитро улыбнулся Сергееву и подмигнул. Такое обилие эмоций на обычно бесстрастной физиономии юноши могло бы удивить незнакомого человека, но не Михаила, научившегося понимать Молчуна по взгляду или скупому жесту.

Молчун был очень доволен осенившей его мыслью. Он был уверен, что нашел выход из ситуации. Оставалось только понять, какая гениальная идея пришла на ум паренька.

– Самолет? – спросил Сергеев осторожно.

Молчун покачал головой и повторил жест.

– Лодка? – сказала Говорова. – Какая лодка? Лед уже стал, по Днепру не пройти.

Молчун внимательно посмотрел на Сергеева и помахал руками, как крыльями.

– Птицы? – это опять Говорова, похоже увлекшаяся игрой в вопросы и ответы. – Самолет?

– Летать? – подхватил Тимур.

Молчун кивнул.

– Летающая лодка? – переспросил Сергеев. – Молчун, ты имеешь в виду то, что мы нашли весной?

Опять утвердительный кивок.

– Вы нашли летающую лодку? Гидросамолет, что ли? – удивился Гринберг.

Но ответа не получил.

– Молодец, Молчун, – произнес Михаил с уважением в голосе. – Классная идея. Есть, конечно, сложности, но идея – закачаешься.

Находку они сделали чисто случайно.

Само здание снесло водой во время Потопа. Снесло – как бритвой срезало. Судя по фундаменту, здание было приземистым параллелепипедом из стекла и бетона. Ступени, ведущие в подвал, искрошило дождями, льдом и прорастающей жесткой травой. Когда-то покрытые кафелем стены теперь зияли серыми цементными пятнами, из которых, словно волосы из ноздрей, торчали пучки ржавой арматуры. Сам подвал был забит мусором почти на две трети. Двери в глубине еще можно было рассмотреть, а вот подобраться к ним без бульдозера не представлялось возможным. По завалу уже ползли мох и дурно пахнущая плесень.

«Хорошие признаки теплой ранней весны, – подумал Сергеев, перебираясь через остатки какой-то металлоконструкции, перекрученной до неузнаваемости. – Плесень и мох».

Раньше эта пора определялась по розовым «свечкам» цветущих каштанов, по появляющимся на тротуарах столикам многочисленных летних кафе, по летним легким платьям, вьющимся вокруг женских бедер, по аромату цветущих акаций и шумным весенним дождям, отмывающим город от последних следов зимней слякоти.

Теперь же – по острым обломкам бетона, пластиковому и металлическому мусору, погнившим деревяшкам полз мох. И это возвещало, что лето уже близко.

Здесь, в развалинах, молодые деревца уже начали пробивать себе путь сквозь искореженный асфальт и кое-где даже виднелась трава. Лет через двадцать здесь будет лес. Еще через двадцать развалины полностью скроются под ковром растений. А через сто? Вспомнит ли кто-нибудь, что здесь был город? Будет ли кому вспоминать?

Когда они с Молчуном свернули влево, дорогу им перебежала огромная коричневая крыса размером с хорошую ондатру. Наглое рыжее животное даже не бежало, шествовало неторопливо, волоча по земле голый серо-розовый хвост. Молчун потянулся было к автомату, но передумал. Не захотел тратить патрон. Таких мишеней на день попадалось по полторы сотни, а ночью счет шел на тысячи тысяч. Не то что коты, даже собаки избегали забредать в брошенные города. Бывшим жильем людей теперь владели крысы и тараканы.

Тараканы шуршали в развалинах с весны до поздней осени, а с первыми морозами исчезали куда-то. Мороз должен был бы их убить, но не убивал. Они благополучно зимовали в своих подземных убежищах, обогреваясь теплом гниющей органики, и с первым солнцем их черно-коричневое племя опять появлялось наверху.

Крыса, переваливаясь, как борец сумо, перебралась через вросшую в обломки трубу, проржавевшую почти до прозрачности, и с грохотом съехала с кучи мусора на животе.

– Осторожно, – сказал Сергеев Молчуну. – Видишь, как просела земля?

Земля впереди действительно просела, и под пластами сорванного асфальта вполне могла оказаться «булька». Они миновали опасный участок, прижимаясь спиной к фундаментным блокам, словно прошлись по карнизу над пропастью.

С обратной стороны остатков здания оказались ворота. Краска с них давно уже слезла напрочь, металл покрылся густой ржавчиной, осыпающейся от прикосновения. А в массивных «ушках» виднелся замок, заросший рыжим налетом.

Молчун осмотрел ворота, замок и достал из подсумка гранату. Решение, конечно, отдавало радикализмом, но без электропилы справиться с преградой не представлялось возможным. Такое прикладом не сшибешь, тут и думать нечего.

Гранату Молчун закрепил на «ушках» несколькими витками скотча. Сергеев пропустил через кольцо леску, и они отправились за угол, чтобы не попасть под осколки. На краю мусорной насыпи, как на бруствере, сидела давнишняя крыса, внимательно разглядывая незваных гостей глазами-бусинками с безопасного расстояния.

Взрыв прозвучал глухо, и его эхо утонуло в развалинах.

Крыса, сохраняя ледяное спокойствие, повела усами и с интересом поднялась на задние лапы, словно хотела все получше рассмотреть.

Замок почти не пострадал – так и свисал бурым булыжником, зато «ухо» от одной из створок оторвало напрочь. Взрывная волна чуть покорежила ворота, согнув петли слева, и створка приоткрылась с душераздирающим всхлипом.

Они с осторожностью проскользнули вовнутрь.

Темнота, царившая внутри, была липкой, вполне осязаемой даже на ощупь. Веяло холодом и сыростью, и чувствовался легкий запах какой-то химии. Так пахнет в мастерской, в которой долгое время пользовались растворителями для красок. Ацетон? Уайт-спирит?

Сергеев замер у порога, ожидая, пока глаза хоть чуть-чуть привыкнут к мраку. Автомат он не трогал. Внутри не могло быть ничего живого. Судя по воротам, вход в подвал до недавнего времени был засыпан и освободился только тогда, когда просела почва. А с той поры замок точно никто не открывал.

Слева было слышно легкое дыхание Молчуна. Их с Сергеевым разделял только яркий луч света, падавший между приотворенными створками. По освещенному теплым весенним солнцем участку земли метались огромные мохнатые сороконожки, похожие на лоскутья меха.

Шорохи. Где-то впереди звучно шлепнулась в воду капля. Зашуршала, обваливаясь, потревоженная взрывом штукатурка. Идти вперед без света фонарей было бы безумием, а проверить подвалы хотелось.