Читать книгу "Я еду домой! - Андрей Круз"

Дольше всего пришлось думать, какой маршрут предпочесть: почти прямой, как стрела, по главным дорогам или по всяким просёлкам и второстепенным шоссе, который длиннее и дольше? Выбрал всё же второй вариант, потому как рассудил: если кто и устроит на дороге засаду, так на главной, где ещё есть смысл ожидать какого-то движения. А второстепенные бандитам добычи не сулят. К тому же центральные шоссе ведут к центральным же городам, где всё забито зомби, что опять же грозит всякими неприятными случаями. Лучше уж через глубинку.

Маршрут получился «крюком», но относительно пологим. По моим прикидкам, удавалось обогнуть с севера все крупные города, которые должны были попасться по пути к Порт-Артуру. А таких ведь немало — и аризонский Финикс, и Таксон, и Эль Пасо в Нью-Мексико, и Форт-Уорт с Хьюстоном в Техасе, между которыми как раз получалось проскочить. Надеюсь, что навигационная система не отрубится по пути — не хотелось бы где-то заблудиться и искать дорогу.

По моим прикидкам, путь должен был занять три-четыре дня. Гнать машину я точно не буду, в тёмное время суток двигаться не хочется — будем искать безопасный ночлег, желательно где-то на природе, в полном уединении, подальше от людей и живых мертвецов, и есть подозрения, что где-то придётся и пешочком что-то доразведать.

И опять я пересчитывал патроны, перекладывал груз, осматривал оружие, продумывал, как его лучше спрятать и куда запихать, чтобы легко было дотянуться, чтобы было чем отразить неожиданное нападение и можно было удивить даже заставшего тебя врасплох врага. Особых иллюзий по поводу миролюбия тех людей, которых мы ещё встретим, я не питал. Хорошие люди просто стали недоверчивы, а плохие… плохие ещё хуже. Намного хуже.

Чем лучше работала моя нога, чем ближе был день отъезда, тем больше я волновался. Настроение было даже вроде как приподнятое, но и нервишки пошаливали. Найду я ожидаемый пароход? Сумею ли на него попасть? Что делать, если не выгорит мой первоначальный план? Ни одного ответа ни на один вопрос у меня сейчас нет. Все проблемы будем решать явочным порядком. Зато есть уверенность, что я всё же их решу так или иначе, чего бы мне это ни стоило.

Моей уверенностью как-то преисполнилась и Дрика, которая считала, что она уже в Амстердаме. Разуверять я её пока не стал: нечего заранее боевого духа лишать, а обломать девушку всегда успеется — сама жизнь обломает.

Последняя перевязка в «госпитале» определила дату выезда. Когда доктор сказал, посмотрев на рану: «Нормально, всё чисто. Дальше сами прикрывайте её тампоном и сеточкой, пока не затянется окончательно», — я понял: пора.

Вернувшись в трейлер, дождался возвращения всех отсутствовавших, после чего объявил:

— Послезавтра выезжаю. — И, обернувшись к своей будущей спутнице, спросил: — Дрика, готова?

Девушка молча кивнула, уже привычно попав прядями светлых волос себе в глаза.

— А завтра вечером предлагаю допить то, что у меня осталось, — обратился я опять ко всем. — Потому что в этой жизни мы с вами уже не увидимся скорее всего.

Возражений не поступало. На следующий день Паблито и Майк отпросились с работы пораньше — блеснули деликатностью, чтобы дать нам возможность выспаться, несмотря на ранний подъём. Посидели неплохо, хоть и без барбекю, а с простыми сэндвичами. Попивая пиво, я оглядывался вокруг и понял, что буду скучать по этим людям, с которыми я прошёл через ужас первых дней катастрофы. Которые стояли горой за меня и за которых я был готов влезть в любую заваруху. Так и выжили, собственно говоря.

Ещё буду скучать по Аризоне — месту, где я встретил хороших друзей. Буду скучать по этому ощущению честно завоёванного покоя. Много по чему, хотя всего этого недостаточно для того, чтобы я даже подумал о том, что можно никуда не ехать. Всё моё — там, и все мои — тоже там, в Москве. Недостающая так мне сейчас часть души, мой смысл жизни.

Разошлись по трейлерам пораньше. Я ещё раз пересмотрел экипировку на завтра, проверил оба прицепа на предмет не забыли ли чего нужного, после чего завалился спать.

И вот сейчас, на самом рассвете, я завёл мотор фургона, сыто заурчавший немалыми своими цилиндрами под коротким покатым капотом. Дрика стояла рядом, очень серьёзная и сосредоточенная, с висящим наискосок на груди М-4 и пистолетом в кобуре на бедре. Прощаться с нами вышли все: и Майк, с явной тоской смотревший на свою подружку последних дней, и Паблито, и даже Мария слегка прослезилась. Потом сфотографировались все вместе у готового к отъезду фургона моим аппаратом, который я потом убрал подальше: единственная ведь память об этих людях остаётся. Затем пожал руки Хосе и Алехандро, перецеловал в смуглые щёки самых маленьких и полез за руль.

— А я не поведу? — спросила Дрика, усевшись справа и немного попрыгав на упругом сиденье.

— Позже. Меняться будем, — пояснил я. — Пока за наблюдателя: крути головой на триста шестьдесят градусов.

— Понятно, — серьёзно кивнула она.

— Ну, с богом!

Рычаг коробки передач скользнул в вырезе в положение «Драйв», тяжёлый гружёный фургон солидно тронулся с места и покатил, похрустывая песком на асфальте. Будка дежурного, здание администрации, блок на выезде. Там нас остановил человек в военной форме, спросил меня, вглядываясь в лицо:

— Куда направляетесь?

— Я еду домой.