Читать книгу "Место под солнцем - Полина Дашкова"

Дуло упиралось в затылок. Интересно, когда она успелараздобыть пистолет? Еще вчера ночью у нее была только удавка. Впрочем, можноуже не ломать голову над логическими задачками. Поздно. Вот теперь и правдапоздно.

– Ну так чего ж ты, стреляй сразу. Или ты хочешь, как вфильме, с мелодраматическим эффектом? – тихо спросила Катя.

– Нет. Эффектов не хочу. Хочу максимального для себяудобства. Место людное, удирать потом, опять нервничать. Мы с тобой подальшеотъедем, на природу.

– Если ты меня убьешь, кассета окажется у твоего мужа, –тихо сказала Катя, глядя в окно.

Ей показалось, что в глубине двора промелькнул силуэт ПашиДубровина. Если заорать, он ничего не услышит, окна плотно закрыты. Черезминуту он войдет в подъезд… – А вот и нет. Никто не узнает, что я тебя убила.Ты просто исчезнешь. Пока будут думать-гадать, куда делась красивая молодаявдова, я уж как-нибудь разберусь с кассетой. Ладно, это мы потом обсудим.Давай, откидывай сиденье. Не хочешь? Ну ничего, я дотянусь. Только не вздумайрыпнуться. Сразу стреляю. Это прибавит мне хлопот, но мои хлопоты для тебя уженичего не меняют.

Дуло продолжало упираться в затылок. Тонкая рука быстроскользнула между спинками передних сидений. Катя лихорадочно соображала, чтобудет, если сейчас попытаться схватить эту руку, заорать, разблокировать двери?А ничего не будет. Только хлопок выстрела.

Спинка сиденья рядом с водительским откинулась. Продолжаядержать дуло у Катиной головы, Маргоша каким-то очень быстрым, ловким движениемумудрилась надеть и защелкнуть наручники.

– Я много раз отрабатывала этот прием во время съемокпоследнего фильма, «Верное сердце путаны», – объяснила она. – Здоровополучилось, правда? Ты даже понять не успела как.

Еще одним хитрым приемом она перекинула Катю на заднеесиденье. Сама уселась за руль, подняла назад спинку. Они были примерно одногороста, Маргоша тяжелей Кати всего килограмма на три, но какое это имеетзначение? Не драться же с ней, в самом деле? Катя не снималась в боевиках, унее нет ни малейшего опыта рукопашного боя. А Маргоша наверняка владеет ещедесятком разных приемов.

Ей что-то нужно, кроме безлюдного места. Она потому тянетвремя, что хочет сделать все совсем чисто, а перед этим узнать, где кассета.

– Заранее предупреждаю, – сказала Маргоша, – то, я что сижук тебе спиной и веду машину, вовсе не помешает мне в случае чего выстрелить.Такой прием был в «Кровавых мальчиках». Помнишь? Так что не ори и не рыпайся.

«Форд» стал не спеша выезжать из двора. На несколько минутдорогу перегородил здоровенный мусоровоз. Но всего на несколько минут.

– Слушай, Катька, а ты вообще оценила мой спектакль? –спросила Маргоша, выруливая на Садовое кольцо.

«Надо сделать так, чтобы она нарушила правила. Машинуостановит ГАИ, – думала Катя, глядя в окно и чувствуя, как потихоньку начинаютзатекать руки, неудобно вывернутые за спину, – но где гарантия, что она неуспеет до этого выстрелить?»

– Ну, что молчишь? Скажи доброе слово на прощание. Как тебемоя пьяная бомжиха? Знаешь, я не гримировалась, маску специальную надела. Я еееще зимой из Мюнхена привезла. Мне всегда нравились такие штуки. А ты неоценила.

– С бомжихой, Маргоша, у тебя вышло два прокола. Тебе надобыло выпить водки, облиться мочой и обязательно взять деньги, которые мы сЖанночкой тебе совали.

– Да, действительно, – Маргоша засмеялась, – смотри-ка, а тымолодец. Слушай, неужели тебе опять не страшно? Ведь это не щепки в подушке, неСветкино глупое шипение в телефон. Это серьезно. Я ведь тебя правда убью.

– Страшно, – призналась Катя, – но тебе тоже страшно. Теперьу тебя уже трое на счету – Глеб, Света Петрова, бомж Бориска. Я станучетвертой. А ведь есть еще и Оля Гуськова. Она жива, слава Богу, но для неетоже даром не пройдут эти дни в КПЗ. Ты не маньячка, не садистка. Зачем тебевообще все это нужно?

– Слушай, у тебя когда-нибудь отваливались подметки отединственных сапог в ноябре, когда впереди еще целая зима, а денег – ни гроша?Живот болел от голода?

– Не надо, Маргоша, ты сама знаешь, дело не в этом. Ты убилаГлеба, когда у тебя уже было и сапог вдоволь, и всего прочего – сколько угодно.

– Правильно. И все это – мое. А за свое, за кровное, ялюбому глотку перегрызу. Это нормально, Катька. Ты просто не понимаешь, нежелаешь понимать, что это нормально. Я хочу очень много денег. Мне нравится,когда у меня всего много, дорогого, красивого, самого лучшего, когда я могуполететь в любой конец мира бизнес-классом и жить в пятизвездочных отелях, естьикру большой ложкой, купаться в собственном голубом бассейне. Я хочу этого –любой ценой. А цена, между прочим, не маленькая. Я ведь ненавижу его,Костеньку, козла старого, особенно когда с ним сплю. Знаешь, у него изо рта поутрам кислятиной какой-то воняет. А он почему-то особенно любит навалиться наменя этак утречком, не почистив зубы. Ух, как я его ненавижу… Никто этого незамечал, кроме твоего мужа. А Глеб просек с самого начала. И мне это сталомешать. Не люблю, когда мне не верят. Я все-таки актриса. Я чувствовала, Глебсделает мне много гадостей. Он может, а главное – хочет. А я ему ответить темже не могу при всем желании. И тут мне пришла в голову гениальная идея –познакомить его с Ольгой. Подложить бомбу замедленного действия. Она ведьсумасшедшая, к тому же с пистолетом, как на заказ. Пистолет у нее папин в ящикележал. И по законам жанра должен был выстрелить. Я сначала не знала – как,когда. Но в кого – знала точно.

– А если бы не вышло у них романа? – спросила Катя.

– Если бы не вышло, я бы стала дальше думать. Но ядостаточно хорошо разбираюсь в людях и не сомневалась в успехе. Когда Глебначал меня шантажировать кассетой, я решила, тянуть нельзя. Ведь если этотстарый козел Калашников увидит такое кино, он про оторванные подметки и пустоебрюхо слушать не станет. Вышвырнет вон, как котенка, без гроша. И все, что я стаким трудом из него вытягивала, назад заберет.

– А может, он бы простил тебя? – спросила Катя, осторожнопередвигаясь по заднему сиденью и пытаясь незаметно заглянуть вперед, понять,где у нее лежит пистолет. – И почему ты была так уверена, что Глеб непременноему кассету покажет? Может, он пожалел бы отца.

– Эй, ты там не особенно-то вертись! – прикрикнула на нееМаргоша. – Тебе это ничего не даст, а меня нервирует.

– Покурить-то дашь перед смертью?

– Дам. Только позже, когда доедем, – кивнула Маргоша. – Анасчет «простит, пожалеет» – это другая песня. Не про меня. И не про них. Ивообще они мне надоели до смерти. Оба, старый и молодой. И я запустила Светку сее звонками. Против тебя, заметь, я тогда еще ничего не имела. А подушку, еслитебе интересно, я порола и зашивала не у вас. Просто купила точно такую же, всеспокойно сделала дома, а потом подменила потихоньку. Еще не хватало у вас вспальне перья с ковра сметать! – Она усмехнулась. – Ключ от вашей квартиры уменя давно был. Я, между Прочим, как и ты, в черную магию не верю. Слушай, аскажи честно, ты правда ничего не чувствовала? Даже когда узнала, что спала назаговоренной подушке?