Читать книгу "Великие тайны океанов. Средиземное море. Полярные моря. Флибустьерское море - Жорж Блон"

– Однако вас мобилизовали?

– Нет, мы оставались гражданскими лицами даже после объявления войны. Мы относились к торговому флоту, и мобилизация нас не касалась.

– И, несмотря на такой статус, добровольцы находились, даже когда стало известно, что северные конвои – ад?

– Да, до самого конца. Из-за больших денег. Мы зарабатывали в восемь раз больше, чем ребята, мобилизованные в военный флот.

– Вами руководили какие-то моральные соображения?

– Мы понимали, что необходимы. Без торговых судов Европа могла проиграть войну. А высокие оклады выбили у государства наши профсоюзы. Хотя не все ли равно, за какие деньги рисковать жизнью – за полсотни или за три сотни долларов?

Итак, конвой PQ-17 подвергался нападениям подводных лодок и самолетов 2, 3 и 4 июля. 4 июля, во второй половине дня, ко дну пошли три судна. В этот момент конвой находился в 240 милях к северу от мыса Нордкап, а до Архангельска, порта назначения, оставалось еще 1000 миль, то есть пять суток пути.

– Именно в этот момент коммодор известил по TBS капитанов торговых судов, что эскорт уходит, а конвой должен рассредоточиться и каждому судну надлежит самостоятельно пробираться в Архангельск.

TBS означает «радио для переговоров между судами». Речь идет о радиосвязи на сверхкоротких волнах, дальность которой не превышала 30 миль; подводные лодки, когда идут под водой, не могут перехватить эти радиопереговоры, но вражеские самолеты могли их услышать. Поэтому было категорически запрещено использовать радио внутри конвоев; переговоры осуществлялись с помощью голоса, флажков, цветных светосигналов, сирен.

– В тот день, – сказал Лестер, – большинство капитанов не решились довести содержание послания до команды судов, но все видели, как эскорт развернулся и удалился. Мы потребовали объяснений. Капитан прочел нам полученную радиограмму.

Капитаны не могли дать вразумительного объяснения, поскольку сами ничего не знали. Приказ оставить конвой без эскорта и защиты исходил от Лондонского Адмиралтейства, и, по-видимому, в истории морской войны это решение подвергалось самой резкой критике. Адмиралтейство получило данные о точном составе немецких надводных сил, вышедших из Тронхейма: линкор «Тирпиц» водоизмещением 35 000 тонн, «карманный линкор» «Адмирал Шеер» (10 000 тонн), тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер», семь эсминцев. Силы прикрытия и поддержки вполне могли противостоять немецкой эскадре, но возникло непредвиденное обстоятельство: немецкие силы двинулись не к северу, в направлении конвоя, а к западу. Выпустить их на атлантические просторы означало обречь себя на многомесячные поиски вражеской эскадры. Кроме того, вставала проблема отправки мощных эскортов для охраны судов на жизненно важном пути США – Великобритания. Силы поддержки и прикрытия получили приказ преградить «Тирпицу» и его эскадре путь в Атлантику, но это означало, что они оставляют конвой PQ-17 без защиты. Такое объяснение выдвигалось в неофициальных английских комментариях. Но никто не удосужился объяснить, почему ушел и непосредственный эскорт конвоя PQ-17. Отчет о спорах стратегов Адмиралтейства, если он был составлен, нигде не публиковался, а потому разгадка этой тайны, а также некоторых других событий военного и мирного времени до сих пор хранится за семью печатями.

Английским морякам было нелегко покидать конвой. Адмирал, командующий силами поддержки, передал на подчиненные ему американские крейсеры следующее сообщение: «Знаю, вы не меньше, чем я, огорчены необходимостью бросить наших славных моряков на труднейшей части пути в порт назначения». Это чувство разделяли все. Командир эсминца, возглавлявшего эскорт, передал на суда: «Расстроены тем, что покидаем вас. Желаем успеха. А нас, кажется, заставили провернуть грязное дельце».

Комментарий Лестера:

– Если бы боссы Адмиралтейства и чины ВМС услышали проклятия, которые сыпались на их головы на всех судах, они, наверное, поняли бы, что такое настоящее бешенство и отвращение. Многие кричали: «Сволочи, потопите нас из собственных пушек, так будет честнее!»

Гнев не прошел, но сколько можно кричать в морские просторы, когда остаешься в одиночестве? Нужно идти дальше. Многие склонялись к тому, что лучше направиться в более близкий Мурманск. Тогда капитан выложил неприятную новость. Первоначально конвой и направлялся в Мурманск, но затем пришел приказ идти в Архангельск, поскольку Мурманск подвергся жесточайшей бомбежке. Позже мы узнали, что порт очень пострадал. Такая информация не способствовала укреплению морального духа. Утонуть в море или погибнуть по прибытии в порт – разница невелика!

Конвой рассредоточился не сразу, потому что каждый капитан решил отклониться к северу, уйти подальше от норвежских берегов, откуда вылетали немецкие самолеты. Почти все суда шли курсом северо-северо-восток, то есть приближались к сплошным льдам и все чаще натыкались на плавучие льдины. Постепенно суда, огибая множество препятствий, рассредоточились. Приказов больше не поступало, все произошло само собой. Мы потеряли друг друга из виду.

Поскольку шел июль, ночи на этой широте не было. Темнота затруднила бы плавание среди льдов, но зато укрыла бы нас от самолетов; мы говорили: «В темноте можно остановить машины и поспать несколько часов». Несколько часов отдыха, не опасаясь самолетов, без лишающего сил напряжения. У нас уже давно болели глаза из-за постоянного наблюдения за солнцем, ведь немецкие самолеты заходили с солнечной стороны, чтобы «ослепить» артиллеристов.

По мере приближения к полярной шапке паковый лед все уплотнялся, и плыть по разводьям становилось все труднее. Офицер, сидевший в дозорной бочке, наблюдал за льдами и указывал направление, чтобы «Вашингтон» не зашел в тупик. К счастью, самолеты не показывались.

Двигаясь по разводьям, мы достигли сплошных льдов, тянувшихся к северо-западу и юго-востоку. Они были непроходимы. Пришлось идти вдоль кромки на юго-восток. Наступило 5 июля. В тот же день мы встретили два других судна из PQ-17 и пошли дальше вместе.

Я забыл сказать, что все это время в трюмах «Вашингтона» прибывала вода. Прямых попаданий бомб не было, но близкие от судна взрывы расшатали обшивку. Насосы работали, и вода прибывала медленно. В тот день капитан отдал приказ, который был выполнен неохотно. Ему пришлось использовать всю свою власть и даже обратиться за помощью к вооруженной охране. Вооруженная охрана состояла из артиллеристов ВМС, они находились на борту каждого судна. Эти люди вряд ли осмелились бы стрелять в нас, к тому же то были в основном молокососы, и мы презирали их. Но они окружили капитана, который отдал приказ, возмутивший нас, и мы понимали, что его неизбежно придется выполнять. Из-за чего разгорелся сыр-бор?

Мы везли триста или четыреста ящиков с тринитротолуолом. Запаянная алюминиевая упаковка была герметичной. Ящики стояли по правому борту, то есть со стороны юга, откуда чаще всего шли торпеды. Только идиот мог разместить их с этой стороны, но погрузка часто производилась в спешке, а эти ящики с тринитротолуолом погрузили в последний момент, когда свободное место оставалось лишь на правом борту. Моряки протестовали, но рабочие арсенала заявили, что остальные были забиты ящиками со взрывчаткой и по левому, и по правому борту и нам еще повезло, что на судно грузят только эти ящики. Короче говоря, они стояли по правому борту.