Читать книгу "Тупик либерализма. Как начинаются войны - Василий Галин"

Победа банкиров над Америкой была полной, считает Стиглиц. У них был даже аргумент, оправдывающий такой подход: дерегулирование позволило им заработать больше денег, а деньги являются символом успеха{1425}. Тем не менее «в конце концов, систему удалось спасти, но за это, отмечает Стиглиц, пришлось заплатить цену, в которую до сих пор трудно поверить»{1426}. Но главное, считает нобелевский лауреат, «тревогу вызывают политические последствия, связанные с реакцией финансового рынка»{1427}.

ОЛИГАРХИЯ

Преимущества роста… в последние два десятилетия в США, распределялись неравномерно: неравенство и в богатстве и в доходах возросло до уровня, невиданного во времена Великого Гэтсби[201].

П. Кругман{1428}

Рост неравенства, по словам Гринспена, начался с середины 1980 г.: «И хотя другие страны также сталкиваются с растущей концентрацией доходов{1429}, на сегодняшний день ее последствия куда менее значительны, чем в Соединенных Штатах. США явно выделяются среди мировых торговых партнеров»{1430}. «Американцы уже видели подобное, — продолжал Гринспен, — В последний раз доходы концентрировались в руках столь же узкого круга людей на короткий период в конце 1920-х годов и на более длительное время — непосредственно перед Первой мировой войной». «Двухуровневая экономика — обычное дело для развивающихся стран, однако американцы не сталкивались с таким различием в доходах с 1920-х годов»{1431}.

На факт роста неравенства указывают представители всех политических сил, но между ними существует принципиальное различие в оценке самой проблемы концентрации доходов. А. Гринспен воспринимает ее лишь как досадную помеху угрожающую «обычаям и стабильности демократических обществ. Боюсь, что неравенство может спровоцировать политически выгодный, но экономически разрушительный поворот»{1432}. Либеральная идеология отрицает сам моральный аспект проблемы. В лице Ф. Хайека она утверждает, что выражение «социальная справедливость» «лишено смысла» и «неприменимо к цивилизованному типу общества»{1433}. Нижние классы общества к людям вообще не относятся, «пролетариат — это дополнительная популяция…»{1434}.

Диаметрально противоположных взглядов придерживается один из реальных и вполне успешных героев книги М. Льюиса: «Будучи консервативным республиканцем, ты не задумываешься о том, что одни зарабатывают, грабя других… Я пришел к выводу, что вся сфера потребительских кредитов существует для того, чтобы снимать с людей последнюю рубаху»{1435}. «Высшие слои общества изнасиловали свою страну. Вы обманули ее жителей. Вы создали машину, обдирающую людей»{1436}. «На сегодняшний день на финансовых рынках почти каждый участник заявляет о своей невиновности. Все они утверждают, что всего лишь выполняли свою работу. Так оно и было, отмечает Стиглиц. Но их работа часто предусматривала эксплуатацию других или благоденствие за счет результатов такой эксплуатации»{1437}. На деле, полагает Стиглиц, «идеология свободного рынка оказалась лишь предлогом для применения новых форм эксплуатации»{1438}.

Не меньше различий и в определении источников роста неравенства. По мнению Гринспена, он стал следствием глобализации и технологического бума. Что объективно имело свое место. Глобализация и технологический бум повышают эффективность и соответственно доходы тех, кто в наибольшей мере связан с этими процессами, и наоборот. Противники этой версии утверждают, что рост неравенства обеспечил не столько рост экономики, сколько перераспределение уже существовавшего богатства внутри общества: после того, как «финансовые институты обнаружили, что в нижней части общественной пирамиды имеются деньги», они,.считает Стиглиц, «сделали все возможное… чтобы переместить эти деньги ближе к вершине пирамиды»{1439}.

Деньги внизу общественной пирамиды копились еще с окончания Второй мировой, почему же тогда финансовые институты начали их безудержное перераспределение только с начала 1990-х? По мнению канадской исследовательницы Н. Кляйн, причина этого крылась в том, что социальные «страны Запада возникли в результате компромисса между коммунизмом и капитализмом. Теперь нужда в компромиссах отпала…», «когда Ельцин распустил Советский Союз… капитализм внезапно получил свободу обрести самую дикую свою форму, и не только в России, но и по всему миру…»{1440}.

Процесс перераспределения демонстрирует снижение за 1979–2009 гг. реальной средней (median) зарплаты в США на 28%{1441}, на фоне роста реального валового внутреннего продукта на душу населения за тот же период почти на 60%{1442}. Куда же девался доход, если зарплата упала? Весь доход концентрировался на верхних этажах социальной лестницы. И если 30 лет назад оплата руководителя высшего звена превышала оплату труда работника средней квалификации приблизительно в 40 раз, то сейчас это соотношение составляет сотни и тысячи раз{1443}.

Наглядную картину перераспределения дает график роста совокупных доходов по группам домохозяйств за последние десятилетия. Как правило, в США доходы рассчитываются по квинтилям — 5 групп от беднейшей 1/5 до богатейшей 5/5. Самая богатая группа делится по процентам от 10 до 0,01%. Последняя представляет примерно 14 000 богатейших семей США.

Рост доходов социальных групп в США за 1979–2004 гг., в %{1444}

Приведенный график подтверждает расчеты профессора университета Беркли Е. Сайза, согласно которым 2/3 национального дохода за последние годы пришлись всего на 1% богатейших домохозяйств. Доход этого 1% рос в 10 раз быстрее, чем остальных 90% домохозяйств. По мнению Сайза, к настоящему времени США достигли самого высокого уровня концентрации доходов с 1928 г.{1445}