Читать книгу "Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха - Юрий Емельянов"

Правда, благодаря усилиям австрийской полиции, Гитлер был вызван в консульство Австрии в Мюнхене и, в конечном счете, ему пришлось вернуться на родину и пройти военную комиссию в Зальцбурге. Решение комиссии гласило: «Негоден к несению строевой и вспомогательной службы, слишком слаб. Освобожден от воинской службы». Гитлер вернулся в Мюнхен, где, вращаясь в обществе художников, вновь занялся рисованием акварелей, которые старался продавать.

Начало мировой войны вновь толкнуло Гитлера к тому, чтобы резко изменить свою жизнь. Казалось, что он постоянно вносил в нее драматические повороты, мешавшие ее размеренному течению. Случайно Гитлер оказался запечатленным на фотографии центральной площади Мюнхена – Одеонсплац в день объявления Германией войны России 1 августа 1914 года. И. Фест писал: «На фотографии хорошо видно его лицо с полураскрытым ртом и горящими глазами – этот день освободил его от всех затруднений, от бессилия и одиночества бытия». Через пару дней, 3 августа Гитлер обратился с прошением к королю Баварии принять его добровольцем в армию. На другой же день Гитлер был принят в 16-й резервный баварский полк.

Рожденное эмоциональной вспышкой решение стало главным переломным моментом в жизни Гитлера. Не случайно, Гитлер, начал свое «Политическое завещание» рассказом о своем участии в Первой мировой войне. Этим воспоминанием он часто открывал свои многочисленные речи. Свое участие в этой войне Гитлер рассматривал как начало собственной сознательной общественной жизни.

Впрочем, в это время многие молодые немцы принимали подобные решения. Судя по их биографиям, с энтузиазмом откликнулись на начало войны не только служившие к этому времени в армии и флоте Гудериан, Геринг и Дёниц, но также Гесс, Риббентроп, Лей и другие будущие нацистские руководители. Впоследствии они сражались на фронтах Первой мировой войны и получили награды за это от кайзеровской Германии. Хотя Гиммлер и Борман по молодости, а Геббельс – из-за хромоты не были участниками войны, в те годы они предпринимали усилия, чтобы попасть на фронт. В это время многие юноши шли добровольцами на фронт, одурманенные угаром воинствующего шовинизма. Немцы и австрийцы были готовы сокрушить Россию, французы, англичане и русские – Германию и Австро-Венгрию. При этом отъезжавшие и провожавшие их были уверены, что война продлится пару месяцев.

Под напором шовинистических настроений в Германии и других европейских странах произошла почти повсеместная резкая перемена в позиции мировой социал-демократии. Идеи революции во имя установления строя социального равенства, которые до 1914 года разделяли миллионы людей на Западе, были отвергнуты большинством социал-демократических партий во имя планов захвата чужих земель. Лозунги пролетарского интернационализма, которые поддерживали миллионы членов этих партий до 1914 года, были забыты, и их заменила ненависть к другим народам и стремление к их порабощению. Торжество милитаризма и ксенофобии над принципами социализма было следствием постепенного развития империалистической идеологии в общественном сознании ведущих стран Запада.

Империалистическая Первая мировая война стала продолжением многочисленных войн за раздел, а затем передел разделенного мира, которые велись с невероятной жестокостью. Бесчеловечность, проявленная в ходе колониальных войн XIX века, была умножена в Первой мировой войне.

Покорение других стран мира колониальными державами оправдывался политическими декларациями об их «законных» интересах на «жизненное пространство», а угнетение народов опиралось на расистские лжетеории. В своей книге «Майн кампф» Гитлер уверял, что отвращение к евреям, славянам и другим ненемцам у него возникло уже в ходе пребывания в Вене до начала Первой мировой войны. Немалую роль в формировании взглядов Гитлера сыграла ксенофобская и антисемитская агитация лидера Христианской социальной партии Австрии и постоянного бургомистра Вены Люгера. Повлияла на молодого Гитлера и агитация пангерманистов, твердивших о необходимости «жизненного пространства» для всего говорящего на немецком языке населения Европы.

И все же решающую роль в формировании идей Гитлера сыграла Первая мировая война. Претензии на господствующую роль своей нации, оправдание беззастенчивого грабежа целых народов и бесчеловечных расправ с населением других стран расцвели в ходе беспрецедентной до тех пор по своим масштабам Первой мировой войны, которая стала необычайно кровопролитной и жестокой. Применение огнестрельных орудий небывалой мощности, боевых самолетов, танков, а также газов привело к многомиллионным жертвам, бесчисленным увечьям.

Не случайно многие участники той войны, став писателями, запечатлели в своих произведениях адские кошмары тогдашних боевых действий, прибегая к лексике, использовавшейся для описания царства дьявола. Рассказывая об артподготовке, участник войны – английский писатель Ричард Олдингтон писал: «Дьявол-постановщик этого спектакля был мастером, по сравнению с которыми все другие создатели величественного и ужасного были просто младенцами. Рёв пушек превосходил остальной шум – он был полон мощной, ритмичной гармонии, супер-джазом громадных барабанов.

Это был «полёт валькирий», исполненный тремя тысячами пушек… Ничто не могло остаться в живых в зоне действия этого шторма, разве что благодаря чудесному случаю. Уже за полчаса этой бомбардировки сотни и сотни людей были жестоко убиты, раздавлены, разорваны, раздолблены, раздроблены, покалечены».

Другой участник этой войны французский писатель Анри Барбюс в романе «Огонь» свидетельствовал: «Вокруг нас дьявольский шум. У меня небывалое ощущение беспрерывного нарастания, бесконечного умножения всемирного гнева… Черная огненная гроза не стихает никогда, никогда. Уже больше пятнадцати месяцев, уже пятьсот дней в этом уголке мира перестрелка и бомбардировка идут непрестанно: с утра до вечера и с вечера до утра. Мы погребены в недрах поля вечной битвы…»

Постоянное пребывание в аду не могло не деформировать психику солдат. Еще один участник войны, немецкий писатель Э. М. Ремарк писал: «Мы превратились в опасных зверей. Мы не сражаемся, мы спасаем себя от уничтожения. Мы швыряем наши гранаты не в людей, – какое нам сейчас дело до того, люди или не люди эти существа с человеческими руками и в касках?.. Сжавшись в комочек, как кошки, мы бежим, подхваченные этой неудержимо увлекающей нас волной, которая делает нас жестокими, превращает нас в бандитов, убийц, я сказал бы – в дьяволов, и, вселяя в нас страх, ярость и жажду жизни, удесятеряет наши силы… Мы утратили всякое чувство близости друг к другу, и когда наш затравленный взгляд останавливается на ком-нибудь из товарищей, мы с трудом узнаем его. Мы бесчувственные мертвецы, которым какой-то фокусник, какой-то злой волшебник вернул способность бегать и убивать».

Не удивительно, что в ходе Первой мировой войны армии прибегали к крайней жестокости по отношению как к своим противникам на поле боя, так и к мирному населению. Захваченных в плен уничтожали с особой жестокостью. В своем романе «На Западном фронте без перемен» участник войны писатель Э. М. Ремарк рассказал, каким жестоким пыткам подвергали немецкие солдаты захваченных французов. Мой отец, командированный для работы в 30-х годах на заводах Круппа, вспоминал рассказы крупповских рабочих, которые участвовали в Первой мировой войны. Захватывая в плен сенегальцев, они связывали их, а затем вкладывали им в рты гранаты, которые подрывали. Это считалось веселым развлечением.