Читать книгу "Мучения Минти Мэлоун - Изабель Вульф"

– В середине сентября, но я поеду всего на месяц, – объяснил Джо. – Нужно доработать сценарий. Съемки начнутся в феврале, тогда мне придется опять отлучиться.

– Думаете поселиться в Лос-Анджелесе? – папа задал вопрос, на который у меня не хватило смелости. Я начала собирать тарелки, чувствуя, как горит лицо.

– Я пока ничего не планировал, – тихо произнес Джо. – Поживем – увидим.

– Согласна, – кивнула мама. Я наполнила чайник.

– Минти, – прошептал мне папа позже, когда мы мыли посуду. Все остальные отправились пить кофе в сад. – Минти, – еще раз шепнул он.

– Что?

– Я кое-что хотел тебе сказать...

– Что? – Странно, но, кажется, папа нервничал.

– Помнишь, в тот раз... Вы с Джо видели меня у входа в... м-м-м... «Садлерз-Уэллз».

– Слушай, я не понимаю, о чем ты, – солгала я, глядя в сад. – Красивый в этом году клематис, да?

– Я должен тебе кое-что объяснить, – настаивал папа.

– Послушай, это не мое дело, – сказала я, споласкивая миску.

– Я просто хотел прояснить ситуацию. Мне кажется, это важно, потому что ходят всякие слухи.

– Слухи?

– И я не хочу, чтобы ты слышала обо мне всякие... странные вещи. Понимаешь, Минти?

– Извини, пап, я очень устала. И потом, какое отношение твой визит в «Садлерз-Уэллз» имеет ко мне?

– Люди начали всякое болтать, – сказал он. Я вытирала тарелки. – Обо мне и...

Господи! Не хочу я никаких признаний. Если у папы была интрижка на стороне, лучше мне об этом не знать. Сейчас у них с мамой вроде бы все в порядке. – Распускают слухи обо мне и... – Не желаю знать, как ее зовут... – ...Кевине.

– Кевине? – оторопела я. – Твоем партнере по гольфу?

– Да. Знаешь, Минти... мне так неловко... но дело в том, что мы с Кевином оба очень любим... балет. А жена Кевина терпеть его не может. Да и твоя мама не большая любительница. К тому же она была постоянно занята своими благотворительными делами. А мы с Кевином обожаем балет. Особенно «Коппелию». Вот мы и решили сходить в театр. Вместе.

– Значит, в тот вечер ты ждал Кевина?

– Да. К сожалению, в гольф-клубе о нас ходят всякие глупые шуточки. Мне очень хотелось, чтобы ты знала правду.

– Так вот почему у тебя был такой смущенный вид.

– Да. Нам с Кевином нечего стыдиться, но мы очень надеялись, что не натолкнемся на кого-нибудь из знакомых... Я смешался, когда увидел тебя, и не захотел объясняться в присутствии Джо.

– Понятно, – рассмеялась я. – А мама знает?

– Да, – ответил он. – Знает. Понимаю, глупо было ее обманывать.

– О да. Ладно, хорошо, что все так закончилось.

– Да, – подхватил он. – Хорошо. Очень хорошо. А на следующей неделе мы пойдем на «Лебединое озеро».

– Спасибо за внимание, дорогие радиослушатели, – пропела Эмбер в студии С, поправляя наушники. – Встретимся на следующей неделе и поговорим с Антонией Байятт[106]о еще одном великом романе викторианской эпохи, «Ярмарке тщеславия». А пока я и мой сегодняшний гость, Уильям Бойд, прощаемся с вами.

– Вы слушали программу Эмбер Дейн «Это классика!», – подхватил Барри. – Спонсор программы – книжный супермаркет «Бордерз». Специальное предложение: «Холодный дом» издательства «Пингвин» в бумажной обложке всего за 2 фунта 50 пенсов. А сейчас новости о состоянии на дорогах, спонсор «Альфа-Ромео»...

– Это было замечательно, – призналась я Эмбер, после того как она проводила Уильяма Бойда. – Я в восторге. У тебя дар.

– Ты, правда, так думаешь?

– Да. Программа будто создана специально для тебя.

– Я не запиналась?

– Нет, но пару раз фонило. Не сиди слишком близко к микрофону. И осторожней с бумажками, не шурши.

– Мне так понравилось, – сказала она. Мы поднялись на лифте на третий этаж. – Это такой... интимный опыт, – добавила она, сжимая в ладонях экземпляр своей книги. – Выступать в прямом эфире так здорово, и мы очень многое успели обсудить. – Она была права. За те пятнадцать минут, что длилась программа, они с Уильямом Бойдом разобрали «Холодный дом» «по кирпичику» – от тематики и персонажей до изображаемой эпохи и биографии Диккенса. И время от времени зачитывали небольшие отрывки из книги, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. В итоге программа стала похожа на беседу двух людей, обсуждающих любимую книгу. Это было потрясающе.

– Потрясающе, Эмбер, – с улыбкой произнес Джек. – У тебя чудесный голос, и ты явно имеешь понятие, о чем говоришь. Когда слушатели включают радио, им хочется услышать мнение специалиста, а мне кажется, ты настоящий специалист. О, – спохватился он со смешком, – извините, я вас не познакомил. Это мои падчерицы, Топаз и Иоланта. – Девочки смущенно улыбались мне и Эмбер. Проходила общенациональная акция «Приведите детей на работу», и Джек притащил девочек на радио «Лондон».

– Как вам передача, девочки? – спросил их Джек.

– Очень интересно, – произнесла Иоланта с застенчивой улыбкой. Она с благоговением смотрела на Эмбер.

– Я даже захотела прочитать эту книгу, – добавила Топаз.

– Отлично, Эмбер! Тебе удалось разжечь огонь, по крайней мере, в двух сердцах. Давайте еще раз обсудим темы следующих программ, – сказал он, стуча по клавишам компьютера. – Сейчас только расписание исправлю.

– Так. На следующей неделе интервью с Антонией Байятт и «Ярмарка тщеславия», потом Пол Теру и «Моби Дик», еще через неделю – Джон Мейджор и «Башни Барчестера»...

– О да, он же поклонник Троллопа, – поддержал Джек. – Отлично.

– Далее... Виктория Глендиннинг и «Вдали от безумной толпы», посол Германии и «Будденброки»[108]и, наконец, Клер Томлин и «Большие надежды».

– Великолепно. Посмотрим на отзывы, и тогда, может, подумаем о продолжении серии программ. Кстати, вы видели «Телегид»?

– Нет.

Он протянул Эмбер журнал. И там, на обороте титула, была маленькая статья о программе «Это классика!». В ней говорилось, что Эмбер Дейн сразу же предложили вести программу. «Дейн решила отдохнуть от написания романов, – сообщал „Телегид», – в надежде познакомить аудиторию коммерческой радиостанции с классической литературой».

– И вовсе я не решила отдохнуть о написания романов, – возразила Эмбер с горькой усмешкой, когда мы вошли в офис «Событий». – Я с этим завязываю. По-моему, девяти книг вполне достаточно, как думаешь? Бетховен, например, написал девять симфоний, и Шуберт тоже. И Ралф Воан-Уильямс[109].