Читать книгу "Таран: вист втемную - Леонид Влодавец"

— Ну что, — спросила Мила по-деловому, — достреливать будем или лечить? Как на его рожу глянешь, так начинаешь думать, что пристрелить лучше, чтоб не мучился.

— По-моему, лучше, чтоб он еще пожил чуток, — заметил Таран, подбирая фонарь и обводя лучом помещение тюрьмы.

И те, кого перестреляла Милка, и тот, кто горел на крышке люка, и сама крышка лежали на тех же местах. А вот в «клетках» появились постояльцы. В одной «клетке» сидели Трехпалый с Магомадом, в другой — Патимат и Асият, в третьей — Полина, Галька и Танька. Сидели спокойно, неподвижно, молча, у Тарана даже мелькнула мысль, будто Седой их напоследок перестрелял или отравил чем-то. Но нет, приглядевшись, Юрка разглядел, что все они дышат и даже моргают глазами. Однако никто из семерых и не подумал порадоваться тому, что злодей-похититель Седой получил по заслугам. Впрочем, и возмущаться по поводу жестокости Тарана опять же не собирался. И даже просто волноваться по поводу своего далеко не однозначного будущего ни один узник не соизволил. Всем им все было явно по фигу.

Наверно, Таран был бы больше удивлен этим фактом, если б уже не имел дела с Полиной, Галькой и Танькой, которые в санатории нахлебались водки с каким-то препаратом. Возможно, что тот «кайф» с них уже сошел, но Седой их напоил по новой, а заодно и всех остальных тоже. После этого они стали послушным стадом, которое шло, куда приказывали, слепо повинуясь Седому. Вот почему ему не понадобились остальные братки.

Вообще-то, после того как Юрка убедился в том, что все пленники находятся в «кайфе», ему стало немного не по себе. Ведь если сейчас Седой, отойдя от боли, сообразит гаркнуть: «Рвите этих двоих (то есть Юрку с Милкой) на части!», то эти семеро, не раздумывая ни секунды, набросятся и начнут рвать. Единственное, что останется сделать, — перестрелять их всех. Да и то, это надо еще успеть, потому что никакого страха у этой семерки не будет, а вот сил у них — это Таран по опыту поведения Полины, Таньки и Гальки хорошо помнил! — явно больше, чем у нормальных. То есть от них вручную никак не отмахаться — ногтями растерзают и зубами загрызут. А если их расстрелять, то это будет означать победу Седого, пусть даже если его и пристрелят по ходу дела. Потому что все эти пленники и пленницы нужны Генриху исключительно в живом виде.

С другой стороны, Юрка хорошо помнил, что Полина, Галька и Танька до приезда в расположение «мамонтов» подчинялись только приказам Лизки. Никого другого они не слушались. Просто не реагировали на команды и просьбы. Но значит ли это, что они померли бы на месте, но никогда не пошли за Седым? Наверно, можно предположить, что Лизка, допустим, по просьбе Птицына «передала управление» тем, кто занимался Полиной, Галькой и Танькой в той самой лаборатории, на которую напал Седой. Например, сказала: «Слушайтесь не меня, а во-он того дядю!» Раз они все ее приказы исполняют, то и этот должны были выполнить. Ну, а дальше? Лизку забрали лечить, и стал этот «дядя» командовать или, допустим, «тетя». Но ведь «его» или «ее», насколько помнилось самому Юрке, среди тех, кого привезли в гараж из госпитального подвала, не было. Только эти семеро и он, Юрка. Причем Таран хорошо помнил, что все пленники, кроме него самого, были с заклеенными ртами и в наручниках. То есть получается, что Седой еще не успел всех напоить этой дрянью. Более того, поскольку и Полина, и Галька с Танькой тоже были с пластырем на губах и в «браслетках», то он и об их состоянии имел смутное представление. Впрочем, банки из темно-коричневого стекла с тем самым порошком Седой все-таки взял и про желтые гранулы не забыл. И про то, что у девок наблюдается какой-то «интересный кайф», тоже был в курсе, когда вел с Тараном беседу в «офисе». Ясно, что его на все эти вещи навел Авдеев, но ведь, наверно, он мог и предупредить, что три девицы обычным приказам не подчиняются…

И тут Юрку осенило: а что, если самого Седого загнать в этот «кайф»? Ведь порошок он наверняка взял с собой! Возможно, и водочный раствор уже сделал на случай, если кто-то из подопечных начнет, что называется, «оттаивать»…

Таран пошарил лучом фонаря по сторонам и по углам. Не сразу, но разглядел у торцевой стены, неподалеку от входа в заваленный коридор, маленький, тощий рюкзачок. Подошел, открыл застегнутый на липучки клапан, развязал шнурок, стягивающий горловину. Вот оно, все тут, никуда не делось. Двойной полиэтиленовый пакет с фломастерной надписью «331» и желтыми гранулами внутри, банки с порошком, обернутые газетами, и бутылка водки с этикеткой «Суворов», закрытая винтовой пробкой. Бутылки Таран прежде не видел, но догадался, что именно в ней Седой растворил белое зелье и напоил им пленников.

Тем временем Милка очень профессионально перевязала Седому голени бинтами из индивидуальных пакетов, вколов ему шприц-тюбик промедола, чтоб не орал от боли. Тот успокоился, и «Зена» приступила к наложению шин, решив употребить на это дело дощатый настил, сохранившийся в одной из пустых камер.

А Таран в это время подошел к Седому с бутылкой.

— Это ты чего? — пробормотал тот. — Нельзя! Не дамся!

Самый критический момент был, можно сказать! Если б Иван Андреич сообразил дать команду пленникам — хрен его знает, как все получилось. Но Юрка действовал решительно, не вступая в дискуссии и не задавая лишних вопросов. Силой разжал Седому рот и влил ему в пасть граммов пятьдесят зелья. Правда, в последний момент Тарану подумалось: а что, если там, в бутылке, просто водка, без порошка? И что будет, допустим, ежели он влил Седому слишком много этого снадобья? Ежели он просто окосеет — это еще ничего. Но если сдохнет, как тогда быть? Кто тогда сможет командовать этими «закайфованными»?!

Даже Милка, возившаяся в клетке, отдирая доски, толком не успела ничего заметить. Когда она вернулась со своими импровизированными шинами, Седой уже впал в сон.

— Спит вроде, — удивилась она. — Неужели его промедол так быстро успокоил?

— Нет, — сказал Таран, показав бутылку. — Я ему для «кайфа» вот этого добавил.

— Дай и мне отхлебнуть, что ли? — Милка потянула лапу к пузырю.

— Нельзя! — испуганно произнес Юрка. — Это ж та самая отрава, от которой все как роботы становятся! Погляди на этих, что в клетках! Они ж как неживые, только дышат и глазами моргают.

— То-то я смотрю, что они нам не больно рады… — пробормотала Милка, наведя на узников фонарик. — Точно! Садят, как китайские болваны. Эй вы, подъем!

— Зря глотку дерешь, — пояснил Таран. — Они только Седого будут слушать.

— Ни хрена себе! — подняла брови Милка. — А ежели он не захочет им приказывать?

— Захочет! — убежденно заявил Юрка. — Как только он очухается, то будет такой же, как они. То есть никакой своей воли у него не будет. И если я ему прикажу, то выполнит все от и до без рассуждений. А после этого будет только меня слушаться.

— Вот оно что… — зачарованно произнесла Милка. — Это что, небось опять Дядя Вова нахимичил?

— Не знаю точно. Но очень может быть, что и так… Хотя сам он, конечно, не химик, а просто бандюга, но наверняка эту дрянь по его заказу делали. Какие-нибудь по-настоящему ученые специалисты.