Читать книгу "Черный огонь. Славяне против варягов и черных волхвов - Николай Бахрошин"

Подняв на меч город, объединенная дружина своих и чужих свеонов пировала без просыпу два дня и две ночи, радуясь победе и встрече, без меры отпивая и подъедая запасы из княжьих клетей и подвалов, без разбора сбивая запоры с закромов в богатых домах, знал Затень. Только на третий день, слегка протрезвев, свей взялись брать и подсчитывать добычу, стаскивая подряд все ценное или приглянувшееся из домов, теремов и палат. Дорогие ткани и платья, пушистые меха, дешевые деревянные поделки, оружие, простое и богатое, украшенное самоцветами и золотыми насечками, походные припасы, кошели с деньгами, чушки заготовленного железа, заплесневелые бочонки ценного вина из теплых земель, колоды с медом, грубые, небеленые холсты — все это и все остальное найденное огромными кучами валилось прямо на землю, в пыль и грязь посреди княжеского двора, на общее обозрение воинов. Все брали, что под руку подвернется, и ценное, и простое. Ох, хозяева…

— Был доверенным отроком князя, так, Затень?! — повторил Рагнар.

Пленный в ответ мелко закивал головой — не поймешь, отрицал или соглашался.

— Так или нет?! Говори!

Затень испуганно стрельнул единственным целым глазом на Рагнара, потом на Харальда. Хотелось выть от отчаяния, биться об эти доски, рухнуть сквозь них куда подальше… А лучше — провалиться хоть ненадолго в спасительное беспамятство. Или, еще лучше, умереть, сдохнуть скорее, чтоб больше не трогали…

Когда его били и пинали ногами, он скоро переставал это чувствовать, валясь навзничь, как куль с рухлядью. Но когда свей начинали надрезать кожу на спине, прихватывая ее кузнечными клещами и сдирая кусками, натирая потом раны солью, боль приходила снова, втрое, вчетверо, вдесятеро против прежней. Так что он заходился от собственного безнадежного крика. Даже сдохнуть и то не дадут… За что, боги?!

Князь, князь… Хитрый князь, верткий… Не привелось князю мучиться… Повезло ему! Сбежал через подземный ход, выводящий в укромное место вдалеке от крепостных стен. Он, Затень, тоже знал про тайный ход. Но не успел сбежать…

Тогда, три дня назад, сражаясь у княжеского дворца и оставшись один, Затень бросил меч перед свеями, откинул щит, встал на колени, закрывая руками голову. Понадеялся уцелеть. Хоть пленным, рабом, но жить дальше, жить… А теперь… Выпытывая княжеские секреты схрона с золотом и серебром, свей ломали и мучили отрока уже третий день. Изломанного, обессиленного, отливали водой, кидали в подвал, отлежаться на гнилой соломе. Потом снова тащили и снова мучили.

А что он знал-то? Да ничего… Теперь ему уже и жить не хотелось. С какого-то момента все равно стало, даже до облегчения, до странного, непонятного самому спокойствия. Понял, почувствовал — все равно не выжить… Теперь хоть бы добили поскорее, не терзали больше…

— Я все скажу… — невнятно пробормотал Затень, роняя голову.

— Что?! — переспросил Харальд.

— Скажу…

— Тогда говори!

— Там, в подвале, под теремом… Потайной лаз там… Добруж через него ушел… Еще один ход есть… Колодец за конюшнями, камнем выложен, там, не доходя до воды, тоже лаз, от него тоже ход потайной, он потом с первым смыкается…

Резвый, кривляясь лицом от насмешки, перевел.

— Это ты уже говорил, — напомнил Однорукий. — Да это я и без тебя узнал бы. Мои воины сами обнаружили потайные ходы, когда обшаривали подвалы, не найдя князя среди убитых. Поняли, как твой князь убежал из гарда. Как трус убежал, вместо того чтобы умереть с почетом… Зато они не нашли богатой казны князя! Где его золото, где серебро и драгоценные камни?! Где захоронена княжеская казна?! Скажешь?!

— Говори! — Резвый коротко, но больно ударил его носком сапога по саднящей ране.

Затень замотал головой, замычал от отчаяния:

— Не знаю… Этого не скажу… Не знаю потому что… Знал бы — сказал… Пощадите… Добейте…

— Может, ты и не знаешь… А вдруг знаешь? — насмешливо спросил Харальд.

— Ты же был у князя доверенным отроком или нет? Кому еще знать? — снова спросил конунг Рагнар.

— Говори! — ярл Харальд еще раз пнул его.

— Да не знаю я! — Затень закричал, но тут же подавился соленой кровавой слюной. От неожиданного крика раздробленные зубы, словно проснувшись, полыхнули болью, остро отозвавшейся в голове. — Говорю же — не знаю… Хоть родителями могу поклясться, хоть гневом богов — не знаю, — добавил он тише. — Доверенным был, да… Бегал у него на посылках… Только князь Добруж никому не доверял, он такой…

— Это ты уже говорил… — монотонно, как кукушка кукует, повторял Однорукий.

— Говори! — зло пинал его Харальд.

— Была казна, да… Воины про нее толковали… Слышал, знаю, была… Князь скопил много золота и серебра… А где схоронил — не знаю про то… Князь не настолько мне верил… — быстро, стараясь опередить очередной пинок, бормотал Затень. — Схоронил, наверное, где-нибудь… Может, в подвалах закопал, там ищите…

— Это ты уже говорил…

— Говори!

— Гневом богов клянусь, родителями, проклятием рода…

— Говори!

— Да не знаю я… Ничего не знаю… Убейте лучше…

3

Со стороны могло показаться, что, переводя речи пленного, ярл Харальд постоянно ухмыляется. Впрочем, он не смеялся. Лишь кривил губы от презрения, глядя на ползающего на коленях наушника, извивающегося сейчас перед ними, как червяк под лопатой.

Сколько терся княжий любимец возле свеонов, подслушивал, подсматривал, только что не в нужную дырку заглядывал, а чужой говор так и не выучил, думал ярл между делом. Значит — дурак. Не только трус и хорек, но и дурак в придачу… Меч бросил, рассказывали воины, щит бросил… Не раненым, в беспамятстве, взят, сам сдался… Настоящий воин умер бы в бою со славой, ушел бы духом в свой Ирий, а не мучился сейчас пленом… Сам виноват!

Теперь вот допрашивай его, допрашивай — да все без толку. Заладил одно — князь ушел через лаз, куда — не знаю. Казна княжеская была, где — не знаю. О потаенных схронах с сокровищами слушать слышал, а ведать не ведаю… И опять все сначала, меняй рыбий хвост за медную пряжку…

Переглянувшись с одноруким конунгом поверх головы Затеня, Харальд покивал Рагнару. Пожалуй, не врет пленный, подтвердил глазами. Добруж — точно, никому не верил, хитрый князь. А этому слизняку тем более. Кому, как не князю, знать ему цену? Конечно, этот мог подсмотреть, подслушать, он такой… Но если бы знал — уже сказал бы давно. Не все крепкие воины выдерживают, когда у них режут ремни из спины, натирая раны, для живости языка, крупной солью. А этот — и говорить не о чем, не воин, так… Стоит ли время тратить?

Рагнар понял его без слов. Соглашаясь, коротко передернул плечами, отчего большая лохматая голова качнулась на искривленной шее. Рубанул перед собой единственной рукой, показывая, что ему и самому надоело допрашивать княжьего человека, слыша от него без конца одно и то же.