Читать книгу "Крысолов - Иван Тропов"

– Поэтому-то они и проиграли! – воскликнул Рубаков, улыбаясь. – А вот мы использовали. И добились успеха. Два часа назад штурм Кремля закончился, не начавшись.

– Совсем?.. Совсем без боя?..

– Мы начали разведку боем, но никакого боя не получилось. Кремль пуст. Мы перебили всех крыс еще на подступах, пока шли через спальные районы. Шли медленно, вытягивали крыс из центра мелкими партиями. Били, вытягивали, били, вытягивали… И вытянули из центра их всех, не ввязываясь в серьезную мясорубку. Продвигались медленно, зато тщательно перекрывали все подземные проходы. Теперь мы контролируем каждую подземную нору – и ни одна крыса не просочится к нам в тыл… Ну да вы сами все это видели, когда пытались пробраться туда, – усмехнулся Рубаков.

Видел, видел…

И без труда обходил. И если бы не свалял дурака и не полез в крупный туннель, то спокойно дошел бы, куда хотел. Медленно, муторно, но дошел бы.

Цивильные крысы и их командиры, эти “друзья” Арни, не глупее. Они тоже смогут передвигаться по городу, несмотря на все эти посты на каждом подземном перекрестке… Или, по крайней мере, могли бы. Ну, чисто теоретически…

– А подземная часть Кремля? – спросил Стас. – Там должно быть много подземелий. Там тоже никого нет?

– Я же говорю, мы вытянули оттуда всех крыс! Там везде пусто. Мы проверили все коммуникации, все старые подземелья. Никого. Да вон сами смотрите, Стас Викто­рович…

Рубаков кивнул в иллюминатор.

Впереди, из-за носа вертолета, наплывала Красная площадь – расцвеченная фарами, габаритками и прожекторами, как праздничная елка. На ней, на подступах к ней, как в разворошенном муравейнике, суетились люди, вездеходы, джипы…

– Это что?..

– Это парад. Чтобы ни одна щелкоперская собака не посмела потом сказать, что военные корреспонденты сильно преувеличивают наши достижения! Пора положить конец всем этим сплетням, будто кампании по очистке Старого Города затеваются исключительно под выборы, поскольку де иначе нашему президенту никак не переизбраться… Они ведь уже начали! Только и трындят, что для того всех и эвакуировали из города, чтобы гражданские не видели, что реально творится в городе!

Вертолет не сильно, но вполне уловимо задрал нос. За четверть часа вестибулярный аппарат приноровился к наклону пола, перестал его замечать и теперь четко отметил переход с крейсерского хода на зависание.

Крыши домов – черные ширмы среди электрического многоцветья – резко замедлили бег. Вынырнул торговый центр. Сверху все освещено прожекторами, ядовито зеленеют круги со зрачками-бабочками. В салоне засуетились, закопошились. Вертолет еще не сел, но уже открыли люк, и лейтенантик, поминавший Лебединского, уже тащил Рубакова по проходу к выходу…

Стас не стал толкаться, вылез последним.

В лицо ударил свежий ветер и, словно грохот далекого океанского прибоя, шум площади. Там рычали двигатели, грохотали по брусчатке стальные “чушки” солдат, хрипло гавкали мегафоны… Все это сливалось в единое целое, словно это были не отдельные люди, а какая-то стихия, завладевшая Красной площадью. Как наводнение. Или пылевая буря. Или тучи саранчи…

На крыше тоже кипела жизнь.

Тут царил Лебединский. Помощник президента по связям с общественностью гонял штабных Рубакова, как цирковых осликов. Те лишь послушно кивали головами, став кружком вокруг него – уверенного, наглого и лощеного.

Его щеголеватый костюм выигрывал еще больше от соседства с расшитыми золотом, но безвкусными армейскими мундирами. Очки в тонкой стальной оправе – можно спорить на что угодно, что тоже ровно полторы диоптрии. Изумительно ровно уложенные, волосочек к волосочку, бачки… Даже Тоцкий казался рядом с ним неотесанной деревенщиной.

– Все поняли? – вещал Лебединский, не снисходя до выделения кого-то лично из массы офицеров. – Грузитесь обратно, взлетаете и делаете два прохода над строем. Как можно ниже! Мне нужны хорошие кадры! Затем садитесь на фоне храма. Торжественный выход. Сначала армейцы – быстро! Потом комитетчики. Акцент на вас – президент не ошибся с назначением! Принимаете доклад о взятии Кремля. Все четко и аккуратно, мы будем работать в прямом эфире, эти кадры обойдут весь мир! Все ясно? Ну пошли! Быстрее, быстрее! Пока не рассвело! Мне нужны именно ночные кадры! Ночь, время крыс, но даже ночью они теперь не властвуют в центре Старого Го… Москвы, господа! Теперь опять Москвы!

Лебединский движением руки отослал генералов к вертолету и тут же переключился на возившихся с камерой военкоров:

– Вы еще тут?! Я же сказал, вниз, вниз! На второй этаж! План должен быть прямо над головами, чуть выше строя! Из центра жизни, чтобы эта площадь казалась как от Днепра до Волги, а не крошечным пятаком! Быстрее, живо, живо! Через пять минут прямой эфир!

И уже кому-то из снующих вокруг с озабоченными лицами:

– Ну чего они ждут, уже почти рассвело! Где связь с вертолетом Рубакова? Эти…

По ушам ударил рев винтов, вертолет ушел вверх. Журналисты, Лебединский, еще какие-то суетящиеся вокруг него люди устремились в люк, внутрь торгового центра.

Крыша пустела на глазах. До Крысолова, такой важной птички еще пару дней назад, никому никакого дела. Даже обидно…

И Тоцкий, черт бы его подрал, куда-то испарился! Ведь старался же следить за ним! И все же не уследил. Вместе с Рубаковым на вертушке улетел принимать парад или убежал вниз? Чтобы заняться своими делами? То есть не только своими…

Не уследил… Хотя черт его знает, важно ли это вообще…

Теперь.

Если Рубаков задавил крыс – и диких, и цивильных, которыми управляли “друзья” Арни, – где же теперь эти самые друзья? И где искать Арни?..

И вообще, живы ли они…

Людское море внизу успокаивалось. Военные и спецназ КГБ замерли стройными рядами. Тут и там между рядами “Кутузовы”. Не совсем в строгом порядке – с примесью этакого живописного бардака.

Чувствуется умелая рука. Эти тщательно выверенные частички искусственного беспорядка придали всему какую-то живость. Жизненную правдивость. И словно бы увеличили все в масштабах. Если людей и технику выстроить в единый ряд, в строгом порядке, все будет казаться скромнее…

И да – прав Лебединский. Темнота тоже помогает. Утром все будет казаться куда менее внушительным. Утром будет видно все. А сейчас, в резком, контрастном свете прожекторов, края площади теряются в темноте, отодвигаются куда-то далеко-далеко. Множат ряды людей и туши вездеходов. Шеренги уходят в теневые провалы и продолжаются, продолжаются, продолжаются, вдаль и в темноту…

Несколько мегафонов рявкнули что-то почти в унисон. На площадь опустилась полная тишина.

Где-то вдалеке ревел вертолет.

Внизу, на пару этажей ниже парапета крыши, перекликались военкоры.

– Вторая камера, держать восток над домами! А ты чуть ниже возьми… Так… Нет, левее! Эфир!