Читать книгу "Настанет день - Деннис Лихэйн"

— Что такое? — спросил Лютер.

— Ты можешь принести ему что угодно, но он все равно устроит так, чтобы тебя арестовали или застрелили.

— Почему? — не понял Лютер.

Она смотрела на него расширенными глазами.

— Во-первых, потому что он это может. — Она слегка покачала головой. — Он сделает это, Лютер, потому что ты достанешь ему список. А из тюрьмы ты о своих подвигах никому поведать не сможешь.

— А если не принесу?

— Тогда он просто убьет тебя, — спокойно ответила она. — Выстрелит в спину. Нет, придется принести.

Она вздохнула. Лютер все не мог прийти в себя после этого «убьет тебя».

— Я должна кое-кому позвонить. Прежде всего — доктору Дюбуа. — Теперь пальцы ее барабанили по подбородку. — И в наше юридическое управление в Нью-Йорк, это обязательно. И нашим юристам в Талсу.

— В Талсу?

Она глянула на него, словно забыв, что он в комнате.

— Если все это сорвется, Лютер, и арестуют твою жену… Мы договоримся, чтобы адвокат ждал ее на ступеньках окружной тюрьмы — еще до того, как ее туда доставят. Думаешь, с кем ты тут имеешь дело?

Лютер произнес:

— Я… я…

— Ты, ты, — передразнила миссис Жидро и улыбнулась. — Лютер, у тебя доброе сердце. Ты не предал свой народ, ты сидел здесь и ждал меня, а человек помельче душой уже летел бы сейчас по улице с этой книжкой в руках. Да, родной, я это ценю. Но ты еще ребенок, Лютер. Дитя. Если бы ты доверился нам четыре месяца назад, ты не угодил бы в эту переделку. Как и мы. — Она потянулась через стол и похлопала его по руке. — Ничего. Ничего страшного. Каждый медведь когда-то был медвежонком.

Она вывела его из кабинета в гостиную, куда как раз входили женщины, держа в оттянутых тяжестью руках пишущие машинки. Половина — цветные, другая половина — белые, по большей части студентки, в основном из богатых семейств, и эти последние поглядывали на Лютера с некоторой опаской и еще с кое-каким чувством, о котором ему сейчас не хотелось слишком уж задумываться.

— Девочки, проходите и берите с собой телефонный справочник.

— А чего мы хочем с ним делать, миссис Жидро?

Миссис Жидро строго взглянула на девушку:

— Что мы, Регина, хотим с ним делать, Регина.

— Что мы хотим с ним делать, миссис Жидро? — запинаясь, спросила девушка.

Миссис Жидро улыбнулась Лютеру:

— Мы разделим его на двенадцать частей, девочки, а затем перепечатаем заново.

Полицейские, которые могли передвигаться самостоятельно, добрались до 9-го участка, и там санитары занялись ими. Уходя с площади, Дэнни видел, как водители «скорой» швыряют Натана Бишопа и пятерых других покалеченных демонстрантов в фургон: так рыбу кидают на лед. Потом они захлопнули дверцы и укатили.

В участке Дэнни промыли и зашили плечо и дали мешочек со льдом для глаза, хотя было, пожалуй, уже поздновато. Выяснилось, что полдюжины копов, решивших было, что они в полном порядке, заблуждались, и теперь им помогали подняться по лестнице и выйти на улицу, где их забирали «скорые» и увозили в Массачусетскую больницу. Явилась группа из отдела снабжения с новой формой, но капитан Вэнс с некоторым смущением объявил, что стоимость формы, как всегда, вычтут у них из зарплаты, но он попробует добиться единовременной скидки, учитывая сложившиеся обстоятельства.

Потом на возвышение поднялся лейтенант Эдди Маккенна. На шее у него виднелась рана, промытая и обработанная, но не забинтованная, и его воротник, когда-то белый, почернел от крови. Заговорил он чуть ли не шепотом, и сидевшие подались вперед на своих складных стульях.

— Сегодня мы потеряли одного из наших, ребята. Истинного полисмена, копа из копов. Нам будет его не хватать. Его будет не хватать всему нашему миру. — Он опустил голову. — Сегодня они забрали одного из наших, но они не отняли у нас честь. — Он посмотрел на них немигающим взором, глаза у него стали холодные и ясные. — Не отняли нашу честь. Не отняли наше мужество. Они лишь отняли одного из наших братьев… Сегодня вечером мы вернемся. Мы с капитаном Вэнсом поведем вас. Мы будем разыскивать четырех человек. Это Луис Фраина, Вышек Олавский, Петр Раздоров и Луиджи Бронкона. У нас есть фотоснимки Фраины и Олавского, а также рисованные портреты двух других. Мы сокрушим нашего общего врага без всякого снисхождения. Все вы знаете, как этот враг выглядит. Они носят форму — такую же заметную, как наша. У нас — голубая форма, у них — грубая одежда, бороденка и круглая шапочка на голове. И глаза их блестят фанатическим блеском. Мы выйдем на эти улицы и вернем их себе. — Он обвел взглядом помещение. — В этом не может быть никаких сомнений. У нас нет сомнений, у нас есть лишь решимость. — Он оглядел собравшихся. — Сегодня вечером, братья, не существует чинов и званий. Сегодня не существует различий между патрульным-первогодком и тем, кто уже двадцать лет носит золотой значок. Ибо сегодня всех нас сплотили багрянец нашей пролитой крови и синева нашего профессионального облачения. И помните, мы, солдаты. Как сказал поэт: «Путник, пойди возвести нашим гражданам, что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли» .[74]Пусть это станет для вас благословением, ребята. Вашим боевым кличем.

Он сошел с трибуны, отдал честь, и все как один повскакали с мест и тоже отсалютовали ему. Еще утром их переполнял гнев и страх. Теперь ничего похожего Дэнни в своих товарищах не находил. В полном согласии с пожеланиями Маккенны, эти люди преисполнились решимостью по-спартански отважно принести пользу отечеству и настолько слились со своим чувством долга, что оно стало неотделимо и неотличимо от них самих.

Глава двадцать седьмая

Когда первая команда полицейских появилась в дверях редакции «Революционной эпохи», Луис Фраина уже поджидал их вместе с двумя адвокатами. Ему надели наручники, вывели наружу и усадили в фургон; адвокаты поехали с ним.

К этому времени вечерние газеты уже разлетелись по городу; возмущение утренним нападением на полицию нарастало по мере того, как фонари на улицах наливались желтым. Отряд, в который кроме Дэнни входили еще девятнадцать сотрудников полиции, высадился на углу Уоррен-стрит и Сент-Джеймс-авеню; командовавший операцией сержант Стэн Биллапс приказал им рассредоточиться группами по четыре человека. Дэнни прошел несколько кварталов на юг по Уоррен-стрит вместе с Мэттом Марчем, Биллом Харди и незнакомым парнем из 12-го по имени Дэн Джеффрис, который почему-то очень радовался, что встретил тезку. На тротуаре цепочкой выстроилось с полдюжины мужчин в рабочей одежде — в твидовых кепках и потрепанных спецовках: видимо, докеры, которые явно уже прочли вечерние газеты, заливая новость спиртным.

— Врежьте этим большевикам! — выкрикнул кто-то, и остальные радостно загомонили.