Читать книгу "Драконья попаданка в Академии - Лидия Миленина"

немного удивилась, что он так серьезно говорит о реинкарнациях. Но вспомнила, что в местном мировозрении это вроде бы норма. — Они привыкли друг к другу, познали друг друга глубоко. И поэтому в этой жизни они «истинная пара».

— Прекрасно! — снова весьма экспрессивно сказала я. — Но тогда получается, что если они любили друг друга, то любили оба! И ни о какой асимметрии, никаком неравенстве речи быть не может. Они либо пара, либо нет.

— А ведь ты права! — вдруг согласился Борас. — Тогда, вероятно, получается, что просто какие-то свойства драконов и оборотней делают их более… привязанными в паре по сравнению с людьми. У них этот эффект проявлен сильнее. Просто из-за их природы.

— А чего тут непонятного, — пожала плечами я. — Просто, допустим, душа любит воплощаться в пределах какой-то одной расы. А драконы и оборотни явно живут дольше людей, даже магов. Значит, и в прошлых жизнях они проживали дольше, и как бы… дольше держали в себе эти чувства. Вот и привязались сильнее. Страдали, видимо, когда их партнер умирал.

Про себя же подумала, что эльфы-то, которые «как люди», в эту систему не укладываются. Они ведь вроде должны быть и вовсе бессмертными. Впрочем… я понятия не имела, сколько живут на самом деле эльфы. Ни одного из них еще не встречала.

Глаза Бораса вспыхнули, и он шагнул ко мне.

— Ирина… — как-то даже растерянно произнес он. — Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сделала⁈ Ты просто так… в перепалке со мной… раскрыла феномен истинных пар! Думаю, это самое логичное объяснение. Кстати, это может стать отличной темой диссертационной работы…

Да, Боря явно был восхищен до глубины души.

А мне стало так горько! Так больно и обидно…

Неужели он не понимает, что не эти слова мне нужны⁈

Не научная дискуссия о природе истинных пар, а… Мне хватило бы признания, что он влюблен в меня. Пусть не слов, что он именно любит — ведь истинная любовь, по моим представлениям, требует времени на проверку. А слов, что он влюблен, что начинает чувствовать любовь… Чего-нибудь глупо-нежного.

И уж явно не сожалений о том, что у нас с ним, мол, может быть неравный союз.

И неважно, что неравный «в мою пользу». Какая вообще разница?

О какой любви можно говорить, если тебя заботит, что партнер где-то там немного меньше к тебе привязан? Если все это вызывает у тебя досаду?

Нет, конечно, такие вещи всех заботят. Все хотят полной взаимности. Но так убиваться из-за какой-то полумифической неравной истинности… фу-у…

Байдори, видимо, были сейчас хорошо подключены ко мне и поймали мои мысли.

— Безе, фуу… фуу! — сказали они.

А я с болью посмотрела на Бораса и решительно села на кровати. Тихо и резко сказала:

— Не это я хотела услышать.

Встала, подняв руку жестом, показывавшим — только попробуй уложить меня обратно, дело будешь иметь с пламенем байдори! Стремительно выискала взглядом свое платье, висевшее на плечиках в углу. На мне кстати, были ночная рубашка, и большой вопрос, кто меня переодевал…

Проигнорировав легкое головокружение, вполне нормальное, когда ты залежался, пошла за платьем.

— Что ты делаешь⁈ — рявкнул Борас, одним махом оказался рядом и подхватил меня на руки, явно намереваясь уложить обратно. В свою кровать, что характерно.

В тот момент он был близко, снова был такой родной… Хотелось погладить рукой его щеку, прижаться, положиться. Расплакаться и этим заставить говорить нужные вещи.

Но это, проклятье, будет словно бы вымаливать у него нужное! Я на это не пойду.

— Ухожу к себе в общежитие. Я вовсе не собираюсь жить у тебя. По крайней мере пока, — сообщила я твердо. — Сейчас мне ничего не грозит. Так что я могу выполнить свой план. Начать нормально учиться, общаться со сверстниками и адаптироваться к этому миру.

— Ты с ума сошла? Положим, тебе теперь действительно ничего не грозит, но…

Отпускать меня Боря, видимо, не собирался, так что приходилось поддерживать беседу в экстремальных условиях пребывания у него на руках.

— Что «но»? Разве я не имею права находиться там, где хочу, и делать то, что считаю нужным? — сдерживая слезы, осведомилась я.

— Имеешь, конечно… Но… но что делать мне⁈ — рявкнул Борас. — Ты об этом подумала⁈ После всего… Я теперь и дня без тебя не мыслю, ты не понимаешь, что ли?

«Уже лучше!» — подумала я.

— Ну вот и разберись в себе, — назидательно сказала я. — Чего ты там не мыслишь. И где любовь, а где истинность, если они как-то различаются. И чего ты хочешь от меня. И чего там с неравенством в отношениях. И да, поставь меня, пожалуйста, иначе буду считать, что ты удерживаешь меня силой — а это минус в карму, весьма серьезный.

Борас гневно сверкнул взглядом, но требование выполнил. Правда, продолжал придерживать меня за плечи. Так бережно и приятно… Что захотелось дать задний ход.

Сглотнула. Посмотрела на него.

— А когда разберешься — можешь делать то, чего ты не хотел. И по-прежнему — с неизвестным результатом. Помнится, какое-то время назад ты сказал, что теперь тебя это устраивает. То есть — ухаживать за мной, как бы оскорбительно это ни звучало для дракона твоего уровня. Или не делать этого. На твое усмотрение. Знаешь, Боря, когда любишь, не будешь сожалеть, что вы с любимым человеком какая-то неправильная пара… — закончила с горечью, развернулась, выскользнув из-под Бориной руки и наконец добралась до платья.

Борас все это время странно смотрел на меня. И чтобы не создавать ситуацию, в которой мне будет необходимо требовать, чтобы он отвернулся или вышел, надела платье прямо поверх рубашки.

— Но ты сама спросила про истинных! — с болью сказал Борас. — Ты сама начала этот разговор! Я и вовсе не собирался обсуждать все это! Ирина, послушай… Не уходи. Да, я идиот… Мне следовало самому с собой разобраться, а не валить на тебя свои сложные чувства, следовало сказать, что мы — истинная пара, и теперь у нас все будет хорошо. И все. Послушай, ну конечно же, я…

— Конечно что⁈ Неужели пришло время признаваться в любви? — перебила его я, сердито завязывая тесемочку. — Ах, благодарю вас, великий ректор, что идете навстречу глупой девочке! Я даже и не чаяла…

— Ирина, перестань! Может, я не это хотел сказать, откуда ты знаешь, что я…

— А что тогда⁈ — гневно перебила я.

— Да, погоди, ты как раз и не даешь мне сказать этого, перебиваешь!

— Потому что не хочу слушать! Больше не хочу! Мне, знаешь ли, тоже больно! — в