Читать книгу "История Англии - Андре Моруа"

Томас Лоуренс. Коронационный портрет Георга IV. 1821

Ричард Эванс. Портрет Джорджа Каннинга. Первая половина XIX в.

4. Как поддерживать порядок в городах? Во многих графствах мировые судьи призвали солдат, и по стране была распределена гвардейская кавалерия. Неоднократно проливалась кровь. Из этих массовых расправ самая серьезная произошла в Манчестере, где в 1819 г. солдаты стреляли по толпе; итог: 11 погибших и множество раненых. А поскольку все это происходило на площади Святого Петра, то в оппозиции заговорили, что «если герцог Веллингтон победил при Ватерлоо, то лорд Сидмут — при Питерлоо». Словечко осталось. После беспорядков пресловутыми «Шестью актами» лорда Сидмута были запрещены всякие собрания или ассамблеи, имеющие целью упражнения военного характера, мировым судьям было дано право конфисковать оружие, представлявшее угрозу для государственной безопасности, и арестовывать его обладателей, дабы ограничить право собраний и свободу прессы. Вдохновленный агентами-провокаторами «заговор на Като-стрит» с целью убийства министров окончательно ужаснул умы в обоих лагерях. Богатые желали военного правительства и рассчитывали на герцога Веллингтона; бедные открыто готовили революцию. Через пять лет после победы Англия казалась на грани гражданской войны.

5. Ее спасли от этого два непредвиденных обстоятельства: скандал и неожиданный экономический подъем. Экономический подъем случился, как это всегда бывает, как раз в тот момент, когда отчаявшиеся экономисты уже предлагали самые радикальные лекарства, в том числе инфляцию. А скандал разразился, когда старый король Георг III умер и ему наследовал регент под именем Георга IV. Его жена Каролина Брауншвейгская, которая давно вела на континенте не слишком назидательную жизнь, вдруг возымела желание — из тщеславия и ненависти к своему супругу — короноваться вместе с ним. По закону она имела на это право, морально же в этой женщине не было ничего королевского. Король, и сам уязвимый с этой стороны, из осторожности постарался избегать всяких дискуссий на темы морали. Но при этом проявил столь неуклюжее упрямство, стремясь удалить Каролину, что министры порой задавались вопросом: не унаследовал ли он вместе с короной и безумие своего отца? А он дошел до того, что начал в палате лордов бракоразводный процесс, на котором решил поведать все о распутстве королевы. Были вызваны итальянские горничные и восточные шпионы; они рассказали тысячу историй: как королева Каролина была любовницей своего курьера, как ее видели выходящей от него утром с подушкой под мышкой, как она сделала его великим магистром ордена Каролины. Весь Лондон забыл об избирательной реформе и смаковал эти непристойности. Народ принял сторону королевы и шумно ее приветствовал, когда она проезжала по улицам. Свидетельства против нее нисколько не трогали англичан, потому что исходили от чужестранцев. Впрочем, это увлечение длилось недолго, поскольку королева в 1821 г. умерла, к большому облегчению своего мужа.

Джон Линнелл. Портрет Роберта Пила. Первая половина XIX в.

6. Тем не менее благодаря этому отвлечению умы немного успокоились. Непримиримые тори потеснились и уступили в партии место молодым людям, желавшим вернуть ее к реформаторской традиции Питта. Среди этих новичков особенно выделялись Роберт Пил, Хаскиссон и Каннинг. Пил, сын фабриканта из Ланкашира, владелец одного из семи самых больших состояний Англии, был воспитан, как некогда Уильям Питт, чтобы стать премьер-министром. В пять лет отец ставил его на стол и заставлял повторять выученные наизусть речи; в двадцать один год он получил место в палате общин, в двадцать три года стал государственным секретарем. Уважительный и уважаемый, он стал посредником между передовыми умами партии, такими как Каннинг, и старыми упрямцами, вроде герцога Веллингтона. Будучи министром внутренних дел, Пил добился превосходных результатов; в частности, именно он отменил смертную казнь за многие преступления и проступки, которые не заслуживали столь сурового наказания. Невероятная суровость законов, которую еще можно было как-то извинить в те времена, когда слабое правительство могло ожидать от анархии всего, становилась бесполезной и шокирующей, когда нравы смягчились, а администрация улучшилась. Особенно страдали дети, к которым правосудие до сих пор относилось с возмутительной и столь же напрасной жестокостью. Пил реформировал все это. Тем временем Хаскиссон, отменив протекционистские пошлины на сырье, шерсть и шелк, успокаивал фабрикантов; он охотно отменил бы и пошлины на зерно, но натолкнулся на сопротивление сельских джентльменов, многочисленных в его партии, которые стойко держали оборону. Наконец Каннинг, взявший на себя после самоубийства Каслри Министерство иностранных дел (Foreign Office), проводил в правительстве тори «либеральную» политику. (Слово было новым и введено в обиход испанской революцией, во время которой сторонников монархии называли сервилями, то есть раболепствующими, а их противников — либералами.) Тори не без опасений доверили этот важный пост Каннингу, «таланту, лишенному морали», политическому авантюристу, который часто их предавал и высмеивал, но он был талантлив, а как раз этого их партии не хватало больше всего.

7. Положение Каслри после падения Наполеона было сложным. Континентальные монархи, обеспокоенные появлением в европейских державах мятежной молодежи «из лейтенантов на половинном жалованье, студентов, поклонников Байрона и романтических заговорщиков», сплотились в Священный союз, чтобы помешать наступательному возврату Французской революции. Хотя Англия и входила в группу стран-победительниц, ее интересы были иными, а страхи не столь острыми. Однако ей пришлось вместе с Австрией, Пруссией и Россией обязаться открыть боевые действия против Франции, если та вернет на престол Бонапарта или совершит агрессию против своих соседей. Но Каслри не хотел становиться жандармом европейской контрреволюции. Он пытался воспротивиться деспотическим тенденциям своих союзников, но это ему не всегда удавалось. Каннинг же, когда Священный союз поручил Франции обуздать испанскую революцию, предпочел не вмешиваться, поскольку не имел армии для новой экспедиции на Пиренейский полуостров. Каслри, как добрый европеец, верил в коллективную ответственность, а Каннинг лишь хотел иметь свободными руки. Но инерция установившихся репутаций такова, что люди совершенно забыли либеральные действия Каслри, который считался реакционером, и так же забыли консервативные уступки Каннинга, считавшегося либералом. Однако если Каннинг ненавидел Священный союз, то не столько из-за его реакционности, а потому, что тот не был британским. «Вместо Союз читайте Англия, — писал он, — и полу́чите ключ к моей политике».

Роберт Пил и генерал Веллингтон душат старую добрую Конституцию. Карикатура. Начало XIX в.