Читать книгу "Красный бамбук - Влад Савин"

Опять сходится, подумал Райан, и наши аналитики, и немецкие (насколько известно нам) очень долго не могли принять «иновременное» происхождение «моржихи», даже когда стало абсолютно ясно, что этот корабль не мог быть построен ни на одной из верфей в этом мире. И только советские необычайно быстро и легко поверили – судя по тому, что «лодка К-25» в рекордный срок была зачислена в советский флот, и приняты все меры секретности. «Бессмертный флот» – да, если бы это было возможно, получив известие о гибели своего корабля, тут же выдергивать его из дня предыдущего! – понятно, отчего там, в условиях той войны, не пожалели ресурсов на опыты! Остается прояснить еще кое-что…

– Миссис Лазарева… да простите, как тогда мне вас называть? Поскольку вы говорите сейчас от лица той стороны, и в присутствии иных самых главных людей в СССР, следует ли понимать, что вы являетесь старшей среди представителей иного времени, присутствующих в этом мире?

– Ах, вот вы о чем? Знаете, в войну и при дефиците кадров – всех интересует лишь твои реальные качества, то есть уже выполненные дела. Ну, еще твоя специальность. Там я была в общем тем же, как моя прабабушка – инженер-кораблестроитель по мирному времени, успела еще до войны закончить ленинградскую Корабелку, в начале войны боец-диверсант, затем снова в промышленности, занималась атомом, радиоэлектроникой, кораблями – и больше даже не чистой наукой, а управлением людьми. Потому и решили, что я наилучшим образом подхожу как раз для тех направлений, которые у предков следовало бы ускорить. Физику пространства-времени знаю лишь в рамках общего высшего образования. Ну и – даме о возрасте позволительно не отвечать, скажу лишь, что я старше, чем значусь здесь по документам, за прошедшее время биология, медицина и продолжительность жизни успели шагнуть вперед. По факту можете считать меня «полномочным послом в ранге министра», коль уж мне поручено довести до вас позицию той стороны. Которая обсуждению не подлежит!

И тут сходится. Инженер – и в то же время управленец высокой квалификации и ранга. Значит, именно она была «серым кардиналом», теневым «генералом Гровсом» советского «Манхеттена» – а идиот Эрл ходил буквально рядом и ничего не понял? А теперь она официально – главный порученец у Пономаренко, а реально – как агент-контролер этого мира, от «задверцев»?

– В таком случае, может, доведете до своей стороны и нашу позицию? – Райан постарался изобразить наиболее дружелюбный тон. – Что моя страна здесь искренне сожалеет о том, что случилось там. И приложит все силы, чтобы такого не допустить. Со своей же стороны мы можем предложить добрососедские отношения, взаимное уважение интересов… и вы упомянули о торговле, так смею заверить, что Соединенные Штаты…

Райан осекся, увидев выражение лица Лазаревой.

– Что ты мне можешь предложить? – прошипела она подобно разозленной кобре. – Чистое небо над головой, без вечных серых туч, с которых падает радиоактивный снег. Солнечное тепло, чтоб можно было выйти наружу без спецкостюма. Вкус свежих фруктов, а не питательных брикетов из биофабрики. Моих родителей, сгинувших в первые дни этой войны. Спокойствие увидеть своего мужа и детей живыми и здоровыми – и завтра, и через неделю, через месяц, год. Наши города, музеи, театры – ставшие пеплом. Зеленый лес, луг возле речки, в которой можно рыбу ловить. Трава, по которой можно бегать босиком. Все это у меня, у всех нас, украли вы – пусть не вы лично, мистер Райан, но ваши потомки. Которые ничем не лучше вас!

И тут сходится, механически отметил Райан, война, в начале которой и там русским пришлось бросить на передовую даже женщин. Затем, когда положение выправилось, с фронта отозвали – тех, кто выжил и ценную специальность имел. Жизнь в подземельях – а ведь Лазарева еще десять лет назад на улице всегда вуаль носила, хотя этот предмет туалета тогда в СССР считался «буржуазным» – глаза привыкли к искусственному освещению, а не к яркому солнцу? И даже чисто женское – терпеть не может военную форму, зато неравнодушна к нарядам, изголодавшись по ним в том мире. Неужели все правда, как бы невероятно ни звучало? И что тогда – молиться, боже, спаси Соединенные Штаты?

– Анна Петровна! – произнес Сталин. – Вы, пожалуйста, не путайте личную позицию с государственной. Господин Райан приехал по конкретному вопросу – узнать, воюем мы, или пока еще нет.

Анна мгновенно подобралась, потупила глаза. Что не совсем сочетается с ролью «чрезвычайного и полномочного»! Информация к размышлению – но смотрим, что дальше.

– В данном случае моя личная позиция полностью совпадает с позицией моей стороны, – сказала она уже более спокойным тоном, – выживание так называемого американского народа абсолютно не является приоритетом. А вот голубое небо над всей этой планетой – является. И лишь поэтому наша сторона пока стоит за мир. До тех пор, пока американцы не начнут войну. Тогда – никаких моральных ограничений.

И добавила, посмотрев на Райана:

– Не могу сказать, каков будет ответ – решаю не я. Могу лишь предположить с достаточной вероятностью, что на ваш Йеллоустоун ничего не упадет – лишь до того, как ваши Бомбы не будут сброшены на какой-либо советский город. Равно как и наших друзей – например, Рим или Берлин мне будет искренне жаль. Вспомните, что я говорила вам раньше – мы там не идеалисты, а прагматики. Сейчас этот мир интересен нам как возможный «запасной аэродром» – когда само знание, что он есть, помогает выстоять. Я очень надеюсь, что этот вариант так и останется в запасе – но если придется к нему прибегнуть, это будет страшно не для СССР, а для вас. Потому что я, уже привыкнув к реалиям этого мира, могу хотя бы с вами беседовать – а для тех, кто придет сюда, с опытом и оружием следующей мировой войны, аксиомой будет «сколько раз увидел американца, столько раз его убей». Да, сейчас у нас нет лишних ресурсов на масштабную военную операцию в этом мире, параллельно с идущей там войной и битвой за выживание – но если утвердят план эвакуации, с затратами считаться не станут. Впрочем, даже ограниченное вмешательство может оказаться для вас очень тяжелым. Вы ведь так и не узнали тайну «синего света», что было в Шанхае, пять лет назад?

– Проход для еще одной «моржихи»?

– Всего лишь внепространственный «маяк». По меркам радио – грубая аналогия с «грозоотметчиком» Попова. Единственная его функция, что сигнал, данный здесь в определенном месте и времени, будет «услышан и запеленгован» на той стороне. Мы не можем пробивать червоточины – но можем чуть менять место их раскрытия и облегчать сам процесс переброса. Открыть пробой на очень короткое время требует гораздо меньше энергии – и представьте, что такой «синий маяк» загорится в условленный момент в точно обговоренных координатах, например, в Баренцевом море. На короткий миг – чтобы пропустить ракету, которая пойдет на Вашингтон, на Нью-Йорк, да хоть на Йеллоустоун. И перехватить ее у вас нет никаких средств. Сколько потребуется, чтобы вы капитулировали – или вбомбить вас в каменный век? Аналогично, проход может открыться под водой, для атомной торпеды, и жаль будет Нью-Йорка или Филадельфии.

– Тогда позвольте все же спросить, что вы хотите от моей страны? Какие будут ваши условия?