Читать книгу "Эпоха завоеваний - Ангелос Ханиотис"

Конечно, Великая греческая колонизация VIII–VI веков до н. э. расширила кругозор греков, однако она ни в коем случае не сравнится с тем, что произошло после кампаний Александра. На различные греческие регионы этот процесс повлиял по-разному. Традиционные силы-гегемоны вроде Афин, Спарты или Фив уступили политическое лидерство эллинистическим царствам и федеративным государствам, а также региональным державам вроде Родоса. Римское завоевание привело к увеличению экономического веса провинциальных столиц и римских колоний. В умиротворенном римском Средиземном море Крит из острова на периферии греческого мира превратился в связующую точку, расположенную прямо в центре торговых путей Восточного Средиземноморья. В этой заключительной главе мы кратко рассмотрим эволюцию географического положения греков и факторы, которые способствовали их новому положению в ойкумене, — связность, мобильность и многокультурность.

Связность: мир тесен

Примерно в то же время, когда Александр пытался превзойти Геракла, захватив Аорн — скалу, которую герой так и не покорил в самом восточном своем походе, — другой грек предпринял смелое начинание в месте, отмечающем наиболее западные деяния Геркулеса, — у Геракловых столпов, или современного Гибралтара. Около 325 гда до н. э. географ и моряк Пифей из Массалии отправился в экспедицию для того, чтобы исследовать Западный океан. Прорвавшись через карфагенскую блокаду Гибралтарского пролива, в попытке обогнуть Европу он поплыл вдоль побережья Португалии. В ходе своего мореплавания он открыл Британские острова, достиг, возможно, Норвегии или Исландии — в зависимости от того, где располагалось место, которое древние называли Туле, — и зашел глубоко в Балтийское море. Хотя маловероятно, чтобы Александр когда-либо слышал о предприятии Пифея, неслучайно эти путешествия состоялись более или менее одновременно. И Пифея, и Александра направляли одни и те же исследовательский дух и зачарованность неизведанным. Примерно тогда в более комфортных тенистых садах афинского Ликея Аристотель с учениками задался целью картографировать, проанализировать и классифицировать весь видимый мир и все аспекты человеческого поведения. Пифей на западе, Александр на востоке, Аристотель — в интеллектуальном центре Греции, каждый по-своему подытожил десятилетия греческого научного развития, которое в конце IV века до н. э. прокладывало новые пути.

После того как Александр открыл новые горизонты на Востоке, его примеру целенаправленно или случайно последовали другие. Ученый-универсал Посидоний, будучи занят в Гадесе (современный Кадис в Испании) в начале I века до н. э. изучением приливов и отливов Атлантического океана, слышал о приключениях некоего Евдокса из Кизика несколькими годами ранее. Его работа «Об океане» утрачена, однако рассказ об экспедиции Евдокса сохранился в «Географии» Страбона:

«Посидоний рассказывает о некоем Евдоксе из Кизика, священном после и глашатае мира на празднике Персефоны. Евдокс, как гласит рассказ, прибыл в Египет в царствование Евергета II; он был представлен царю и его министрам и беседовал с ними, особенно относительно путешествий вверх по Нилу, ибо Евдокс был человеком, интересующимся местными особенностями и хорошо в них осведомленным. Между тем, продолжает рассказ, какой-то индиец в это время был случайно доставлен к царю береговой охраной из самой впадины Аравийского залива. Доставившие индийца заявили, что нашли его полумертвым одного на корабле, севшем на мель; кто он и откуда прибыл, они не знают, так как не понимают его языка. Царь же передал индийца людям, которые должны были научить его греческому языку. Выучившись по-гречески, индиец рассказал, что, плывя из Индии, он по несчастной случайности сбился с курса и, потеряв своих спутников, которые погибли от голода, в конце концов благополучно достиг Египта. Поскольку этот рассказ был принят царем с сомнением, он обещал быть проводником лицам, назначенным царем для плавания в Индию. Среди этих лиц был Евдокс. Таким образом, Евдокс отплыл в Индию с дарами и вернулся с грузом благовоний и драгоценных камней… Однако все надежды Евдокса не оправдались, потому что Евергет отнял у него весь товар»[132].

Евдокс выведал у индийца сведения о муссонных ветрах, позволявшие плавать из Эфиопии в Индию напрямую, минуя долгое, затратное и опасное плавание вдоль Южного побережья Аравии или через Оманский залив. В 116 году до н. э. царь умер, и спустя некоторое время Клеопатра отправила Евдокса в новую экспедицию, в которой он опять наполнил свои суда дорогим товаром — вероятно, специями, благовониями и драгоценными камнями. Обратное плавание было сложным: корабль сел на мель где-то между мысом Гвардафуй в Сомали и Занзибаром. Евдокс сумел вернуться в Александрию лишь затем, чтобы увидеть, как его груз конфискует новый царь. Тогда он попытал удачу на Западе. Он прибыл в испанский Гадес, намереваясь обогнуть Африку и достичь Индии по альтернативному маршруту. Попытка не удалась, и царь Мавритании отправил его к Сулле. Моряк предпринял четвертое плавание, из которого уже не вернулся. Посидоний (и Страбон) передают эту историю сообразно вкусам эллинистического времени: потерпевшего кораблекрушение индийца, любознательного грека и жадного царя сводит Судьба. Как и многие другие эллинистические истории, в истории Евдокса есть неожиданные повороты судьбы и обманутые надежды. Его приключения доводят до крайности новые возможности торговли экзотическими товарами и распространения информации, которые давал эллинистический мир. Частично они были обусловлены царской поддержкой, не известной до Александра.

Рукопись, известная как «Перипл Эритрейского моря» (Periplous Maris Erythraei), составленная, вероятно, в середине I века н. э., дает детальное описание гаваней, торговых постов и товаров, которые можно обнаружить вдоль берегов Красного моря, Персидского залива и Индийского океана. Например, купцы, которые хотели заниматься импортом ладана с Аравийского полуострова, узнавали, что:

«Сразу же за Счастливой Аравией начинается длинный берег и залив, тянущийся в длину на 2000 стадий или больше, заселенный деревнями кочевников и ихтиофагов, где за выступающим в море мысом есть другой приморский рынок Ладаноносной страны — царства Элеаза — Кана, а возле нее два пустынных острова, первый же — Птичий, а второй, называемый Труллас, [отстоящие] на 120 стадий от Каны. За ней в глубине материка лежит столица Саубата, в которой и проживает царь. Весь рождающийся в стране ладан свозится в нее, как в хранилище, на верблюдах и в местных лодках из кожаных мешков и на кораблях»[133].

Этот текст нагляднейшим образом показывает, как далеко продвинулись познания об этих землях со времен Александрова адмирала Неарха, проплывшего из Индии до Персидского залива в 327 году до н. э. При Нероне, когда римский император имел дипломатические связи с аравийскими правителями, его подданные, гонимые жаждой прибыли, пускались в рискованные торговые плавания вдоль побережья Аравийского полуострова вплоть до Индии и Шри-Ланки на Востоке. Торговые связи с этими территориями были весьма разнообразными. К примеру, в крупном порту Баригазе на северо-западе Индии римские и греческие торговцы могли с выгодой продать вино, ткани и серебряные кубки, а также мальчиков-певцов и красивых девушек для царского гарема, получив взамен полудрагоценные камни, травы, специи и экзотических животных.