Читать книгу "Помощница лорда-архивариуса - Варвара Корсарова"

Вскочила, бросилась к окну и распахнула тяжелую дубовую раму. В комнату ворвался ледяной воздух. Я подставила ему лицо и стояла, пока не онемела кожа.

Несмотря на беспокойную ночь, утром встала с ясной головой. Долго размышляла о том, что привиделось. Следовало поговорить с Джаспером, но при одной мысли о встрече с ним грудь сжимали ледяные тиски. Моя отвергнутая любовь превратилась в глубокую печаль, которая словно едкой кислотой разъедала душу. Тогда я стала думать о случившимся отстраненно, словно все происходило не со мной. Это не мое сердце разбито. Это какая-то другая глупая девушка призналась Джасперу в ненужной ему любви. Та девушка не имеет ко мне никакого отношения. Сегодня я другой человек, с другими заботами и устремлениями. Я успокоилась и оставалась холодной и безучастной ровно до того момента, когда подошла к дверям кабинета и услышала голос Джаспера. Он беседовал с управляющем и даже засмеялся в ответ на шутку.

Сердце совершило кульбит, ноги стали ватными и сами собой понесли прочь.

Я сбежала в нежилое восточное крыло и пару часов в смятении бродила по пыльным коридорам, пока хозяин не явился искать потерявшуюся помощницу. Он хлопал дверями и звал меня. Его оклики — сначала спокойные, потом сердитые, затем умоляющие — заставляли меня корчиться от стыда. Я малодушно не откликнулась, ускользнула через лестницу для прислуги на кухню, и сидела там до обеда, пока не узнала от кухарки, что хозяин уехал.

Я привыкла считать себя храброй. Оказалось, зря. Одно дело — смотреть в лицо опасности, совсем другое — в лицо мужчине, который в ответ на признание в любви оттолкнул тебя и назвал твои чувства глупостью.

Нехотя побрела в библиотеку. В доме было тихо, и тишина звучала, как красноречивое молчание недовольного человека. На столе в своей каморке нашла пять тонких пожелтевших листов — последние страницы дневника инквизитора — и записку: «Не прячься. Нужно поговорить».

Принялась за работу, но надоевшие слезы опять потекли по щекам, усыпали страницу, и чернила расплылись. Взять себя в руки удалось лишь два испорченных листа спустя.

В текст старалась не вчитываться, хотя уже достаточно владела староимперским, чтобы понять, о чем шла речь. Шла она о вещах столь неприятных, что перо мое не раз дрогнуло.

Инквизитор скрупулезно описывал детали ритуала слияния с демоном: нужное расположение светил на небосклоне, особенности вхождения в транс, состав благовоний. Предпочтительные пути умерщвления жертв: нож, огонь, либо медленное удушение. Точки вхождения лезвия в тело. Способ разведения жертвенного костра. Символы на платке для удушения. Формула вызова, длинная и непонятная.

Я переписала последние слова, но перо еще долго парило над бумагой: я не решалась поставить точку. Точка означала не просто конец документа — конец целого периода моей жизни. Завершена работа, ради которой меня оставили в «Доме- у-Древа». Лорду-архивариусу Джасперу Дрейкорну помощница больше не требовалась.

Последнюю страницу украшал сложный, искусно выписанный орнамент. Поколебавшись, взялась копировать и его. Теперь не узнать, зачем инквизитор Аурелиус решил поместить его на страницу. Возможно, как и я, бездумно разрисовывал бумагу, оттягивая момент наступления переломных событий.

Аккуратно сложила листы в папку и встала. Сердце опять заныло, тишина в особняке давила, воздух казался тяжелым, пыльным. После недолгих раздумий решила выбраться на прогулку.

Оделась, вышла к парадной лестнице, но тут хлопнула дверь, потянуло холодом, раздались голоса: вернулся хозяин. С ним были Кассиус и стряпчий Оглетон. Я отпрянула, надеясь остаться незамеченной, но не успела.

— Камилла! — властно произнес Джаспер, и его низкий голос гулко прокатился по холлу.

Я замерла, обреченно дожидаясь, когда хозяин поднимется быстрым шагом. Он встал на ступень ниже и крепко схватил меня за запястье, словно опасаясь, что я сбегу. Я содрогнулась: впервые за последние недели его прикосновение не принесло удовольствия.

Джаспер выглядел усталым, черты заострились, под глазами залегли тени. Я догадалась, что он провел остаток ночи бодрствуя, но взгляд его был твердым, веселым, немного беспокойным, как у человека, принявшего сложное решение.

— Попалась, наконец! — произнес он с облегчением. Горло вновь сжалось от невыносимой обиды.

Джаспер заметил мое пальто и сурово поинтересовался:

— Куда собралась? Неужели прямиком на вокзал?

— Всего лишь на прогулку, господин Дрейкорн, — пробормотала я, каменея.

— Отлично. Пойду с тобой. Нам нужно поговорить. Подожди здесь: передам Оглетону бумаги и вернусь.

Я кивнула, пряча глаза. Он вгляделся в мое лицо и тихо произнес:

— Знаю, я обидел тебя. Прости. Годы игры с Барензаром научили меня владеть собой, но когда дело касается тебя, все укрепления рушатся. Я был изумлен, растерян и оттого резок. Забыл, что ты мало знаешь обо мне и можешь сделать неправильные выводы. Я не умею находить верные слова, когда говорю с тобой.

— Пожалуйста, не стоит об этом, — испугалась я. Говорить о вчерашнем не хотелось, но неожиданное признание заставило смягчиться.

Джаспер наклонился, будто хотел коснуться губами моего виска. Я поспешно отвернулась.

Мимо прошли Кассиус и Оглетон. Стало неловко, что они видели нас в этот момент. Кассиус взглянул с веселым любопытством, и, кажется, подмигнул. Оглетон мазнул совершенно равнодушным взглядом.

Джаспер, наконец, отпустил руку и, наказав ждать, ушел. Поколебавшись, я решила ослушаться и выйти на крыльцо. Внезапно разболелась голова, остро захотелось оказаться на свежем воздухе.

Пикерн ждал у двери, заложив руки за спину. Под его проницательным взглядом я поежилась.

— Все в порядке, Камилла? — поинтересовался он, когда я приблизилась.

— В полном, господин Пикерн, — уверила я его, покривив душой.

Пикерн помолчал, затем озадачил неожиданным заявлением:

— У него непростая жизнь, Камилла. Он держится молодцом, но бывают минуты, когда он уязвим. Не мерь его обычной меркой и не принимай необдуманных решений.

Дворецкий произнес эту короткую речь строгим, дружелюбным тоном, каким обращался к дочери. Я растрогалась.

Ответить не успела, потому что в этот момент в входную дверь поскреблись. Затем последовали несколько отрывистых звонков, коротких и неуверенных, как будто звонящий был слеп и искал кнопку на ощупь.

Пикерн удивленно поднял бровь и взялся отпирать замок.

— Как поздно принесли почту. И, кажется, почтальон опять пьян, — сердито вынес он вердикт, — завтра же доложу об этом окружному почтмейстеру.

Воспользоваться смотровым устройством для обзора крыльца он не подумал, о чем, несомненно, пожалел секундой позже.

Я стояла в стороне и не сразу увидела того, кто находился за дверью, но в том, что гость был нежеланным и более того — ужасным, — не оставалось никаких сомнений.