Читать книгу "Порочные - Мира Вольная"

Надо бы отдать ей то комплект, который я купил, когда Эм только приехала… Когда смогу держать себя в руках достаточно, чтобы не набрасываться на Бартон от простого поцелуя.

— Я люблю тебя, Маркус Джефферсон. Люблю за то, что ты делаешь, за то, что сделал, за то, что отпустил тогда и не отпускаешь сейчас, за то, что ты просто случился в моей жизни, а вопрос с волками я решу, — шепчет она, потираясь своими губами о мои, и снова целует.

А я опять голодный и сумасшедший. Снова хочу ее так, что почти больно.

Эмили Бартон — моя. И навсегда останется моей, что бы ни случилось, что бы ни произошло, и стае, ее центру и совету, всему гребаному миру придется с этим смириться. Инстинктам зверя тоже.

Эпилог

Полгода спустя.

Эмили Бартон

Я убрала ключ-карту в карман, размяла шею и поползла к выходу, оставляя за спиной голоса и шум в лаборатории, стаскивая на ходу халат и маску, швыряя их в ближайшую помойку. От усталости почти ничего не видела и очень медленно соображала, тело двигаться не хотело и чуть ли не молило о диване, кресле или, на худой конец, — стуле. Да чего уж там, пол под ногами выглядел тоже вполне себе привлекательно. Но я стиснула зубы и все-таки сделала очередной шаг к выходу, отчаянно растирая глаза.

Надо бы зрение проверить… Ага, и мозг заодно…

Что-то я в последнее время совсем хреново себя чувствовать стала. С другой стороны, когда работаешь трое суток подряд практически без сна, то удивляться не приходится.

Делать крюк к своему кабинету, чтобы забрать куртку, сумку и мобильник, не было совершенно никакого желания. К тому же мне казалось, что я оставляла верхнюю одежду в раздевалке на первом этаже, а поэтому я свернула к лифту.

Вниз он спускался раздражающе медленно. Прям до зубного скрежета.

А холл первого этажа встретил ярким светом люминесцентных ламп и практически полной тишиной и пустотой. Только волчица за стойкой мини-кафетерия внизу махнула рукой, да кивнули пара охранников, среагировав на звук приехавшего лифта.

— Эм, — позвала меня девушка, заставляя на миг притормозить, — как у вас там? Кофе хочешь?

— Нормально, — кивнула. — Кофе не хочешь, хочешь на улицу, а потом свалить.

— Тебе бы отдохнуть, Эм, — покачала брюнетка головой. — На собственную тень скоро станешь похожа.

— Да, спасибо, — вяло отреагировала я на, в принципе, справедливое замечание, опустила взгляд от лица волчицы на ее живот. Нахмурилась. — Тебе, между прочим, в твоем положении тоже не стоит допоздна здесь торчать. Твоя смена разве еще не закончилась?

— Нет. Я Софи подменяю, поеду в пять. Нэд обещал заехать, — и Ленни широко улыбнулась, кладя руки на уже немного округлившийся живот.

— Не перенапрягайся и не бери больше ночных смен, — посоветовала я, посоветовала вполне искренне и развернулась к раздевалке, выуживая из кармана карточку. Девушка только улыбнулась и коротко кивнула.

Ленни работала в кафетерии с самого открытия лаборатории. Труд, видимо, не только из обезьяны способен сделать человека, но и из волка. После трех месяцев в городе, без поддержки стаи, моя полы в местном хосписе, Ленни почти стала нормальной. Правда, былые замашки нет-нет да проскальзывали в разговорах и на местных тусовках, но Нэд над этим усиленно работал. И у него неплохо получалось. Совсем волчица успокоилась месяц назад, когда узнала о беременности. Она даже говорить по-другому стала: тише, плавнее. Двигаться тоже осторожнее начала, чаще улыбалась. Ей удивительно шла беременность.

Здесь Маркус оказался прав.

Впрочем, как и с центром, и с советом. Переговоры с руководством длились почти месяц. Я рычала, угрожала, топала ногами, просила, уговаривала, снова угрожала, что вообще уйду и заберу с собой все разработки и хрен они меня найдут, и снова просила. Вместе со мной, рычали, уговаривали и угрожали Филипп, Дилан, Маркус и Конард. Правда, Макклин не угрожал, все больше сидел с мордой кирпичом и щелкал костяшками пальцев.

Мерзко так. Часто. Будто выгадывая момент.

Чертов псих.

Мне кажется, именно это выводило из себя Саймона Виндера — главу совета — сильнее всего, и мужик был готов на все, лишь бы встречаться с нами гораздо реже. В общем, в итоге и совет, и центр сдались. Выделили сотрудников, оборудование, помогли с обустройством и периодически запрашивали отчеты о ходе исследования. Руководил отделом по-прежнему Филипп. Руководил дистанционно, предпочтя остаться в Эдмонтоне и до конца разгрести скандал с Лиша. Дилан же заявил, что хочет быть там, где, как он выразился, «творится история», и свалил сюда. Но мне все чаще казалось, что основной причиной все же стало желание быть как можно дальше от совета и его разборок с Лиша, как можно дальше от безопасников, прессы и всего того бардака, что до сих пор творился в центре. Как-то он буркнул под нос что-то вроде «там стало слишком много посторонних», и больше я тему не поднимала, удостоверившись в своих догадках.

Было и без того много хлопот: Арт, исследования, стая… Тот факт, что я стала Луной…

Как-то совершенно неожиданно, не вовремя и непонятно.

Нет, в качестве Луны стая приняла меня более чем нормально, к моему большому удивлению. Еще удивительнее стало, что они приняли меня даже несмотря на то, что мы все еще не были связаны с Марком. Даже несмотря на то, что, скорее всего, никогда и не будем.

Первый месяц-полтора мы пытались скрывать этот чудесный факт от стаи, а потом… Джефферсон просто плюнул, устроил собрание в большом доме и популярно объяснил всем желающим, что происходит. Впрочем, врать он никогда не любил. И иногда его паталогическая честность, прямолинейность и упрямство даже меня выводили из себя. Как в тот знаменательный день… Рассказал он стае и про Арта, и про то, что с ним произошло.

Странно, но волки обе новости восприняли более или менее спокойно.

Нет. Само собой, были и шепотки, и непонимание, и недоверие и прочее, прочее, но как-то… Несерьезно, что ли, без души… Да и прекратилось все очень быстро. Прекратилось, стоило в стае появится Стеф.

Дилан ее все-таки нашел. Все-таки вернул. Привез вместе с Брайаном, помог устроиться и обжиться.

Стеф плакала и просила прощения. Много плакала и чересчур часто просила прощения. А еще так же много трепалась. Со всеми, кто готов был ее слушать. Сначала это раздражало, потом я прекратила реагировать, а через некоторое время вдруг поняла, что в стае стихли все разговоры об отсутствии чертовой связи между мной и Маркусом.

Не то чтобы он не пробовал меня укусить, не то чтобы я не пробовала. В первый раз — два месяца назад, когда необходимость в образцах моего биологического материала пропала полностью, последний — дней пять назад. Но пока связи между нами не было. Ни я, ни Джеффресон особо по этому поводу не расстроились, наши волки отлично ладили, им так же нравилось быть друг с другом, как и нам-людям, они так же заботились, ревновали и любили друг друга, как и мы, правда, на это ушло чуть больше времени. В основном из-за дурацкого упрямого характера моей волчицы.