Читать книгу "Близость - Элизабет Гейдж"

— Почему с вами жена и ребенок? — все-таки поинтересовался он. Ведь они не имеют права находиться на территории базы.

— Марси работает неподалеку. Мы гостили у моего дяди в Вермонте.

Лайонел перевел взгляд с мужчины на женщину с мирно спящим малышом за спиной. Она выглядела усталой и грязной, от одежды несло потом и чем-то вроде чеснока. Женщина медленно переминалась с ноги на ногу, словно укачивая ребенка.

— Вы себя хорошо чувствуете, мэм? Ничего не болит? — осведомился он. Но ответное молчание было настолько красноречиво-враждебным, что полисмен только пожал плечами и вновь повернулся к мужу. Он, правда, подумывал о том, чтобы попросить удостоверение и у нее, но решил, что толку все равно не будет. Что взять с этих невежественных, обездоленных людей?

— Уверены, что никто из вас не пострадал? — на всякий случай еще раз спросил он.

— Мы почти ничего не почувствовали. — Марси и ребенок спали. Они даже не проснулись.

— Я подвезу вас до соседнего городка, — решил Лайонел, — но вам придется дать телеграмму дяде и попросить выслать вам денег. Путешествовать автостопом незаконно.

— Да, сэр. Я так и сделаю, сэр.

Лайонел отпустил фермера до суда, пожелал удачи водителю полуприцепа и отвез матроса с женой в ближайший город, где имелся телеграф. По пути матрос, не переставая, делился подробностями о морской службе и видах на повышение, произнося слова с тягучим деревенским выговором. Жена обращалась только к мужу, раздраженно-ноющим голосом. Малыш за все время не издал ни звука.

Заднее сиденье патрульной машины мгновенно пропахло омерзительной вонью, с каждой минутой все усиливавшейся тошнотворной смесью запахов давно немытых тел и чеснока. Лайонел был рад избавиться от них. Матрос пожал ему руку, но жена лишь окинула подозрительным взглядом, каким обычно бедняки смотрят на любого представителя полиции. Оба вошли в здание телеграфа, и только сейчас, на свету, Лайонел заметил фиолетово-багровый синяк на щеке женщины и распухший нос. Так значит, этот дружелюбный парень не прочь избить жену! Ну что ж, сейчас так поздно, что ему вряд ли захочется это делать. Пусть женщина жалуется полиции Пенсильвании, если пожелает, конечно! Не может же Лайонел Круз отвечать за весь мир!

Лайонел добрался до дому только в начале десятого. Жена истосковалась по нему. Он раздел ее и занялся с ней любовью — дети обычно в этот час уже спали, — а потом блаженно растянулся на постели, и начал медленно проваливаться в тихую, приятную дремоту.

Только в три часа ночи очередной сонный образ, соединивший его воедино с той частью мозга, которая всегда бодрствует, заставил Лайонела немедленно вскочить и сесть в постели.

— Что случилось? — сонно пробормотала жена, протирая глаза.

— Ничего, малыш, — успокоил он, — просто нужно срочно позвонить.

Ноги сами принесли его на кухню. Пальцы почему-то не слушались, и Лайонел с некоторым трудом набрал номер участка.

После двух звонков ответил дежурный сержант.

— Это Круз, — задыхаясь, сообщил Лайонел, — немедленно соедините меня с Тервиллиджером. По-моему, я сегодня видел ту женщину.

— Когда? — спросил сержант.

— Около половины седьмого. Я только сейчас сообразил. Она была в гриме и парике. Положила что-то на живот, чтобы казаться беременной. Волосы другого цвета, черт побери.

— Ждите. Сейчас перезвоню.

Лайонел уселся, не переставая проклинать себя за тупость и несообразительность. Только теперь, припоминая подробности встречи, он понял, что с самого начала почувствовал в молодой женщине что-то странное — осанка, манера держаться не соответствовали ее положению и чем-то расходились с образом, который она умудрилась создать с таким блеском.

Когда зазвонил телефон, Лайонел рассказал сержанту Тервиллиджеру все, что знал, упомянув о том, куда направлялся молодой матрос. По всем участкам мгновенно разослали ориентировку. Патрульных и местную полицию в радиусе тысячи миль от морских баз на всякий случай предупредили специально.

Лайонел Круз, оставив спящую жену, присоединился к поискам. Он не присутствовал при задержании матроса, но приехал почти сразу и опознал молодого человека. Лайонел решил сопровождать его и сержанта в участок.

— Матрос, тебе грозят крупные неприятности, — начал сержант. — Я бы советовал рассказать всю правду прямо сейчас, если не хочешь попасть в каталажку.

Матрос поднял испуганные глаза.

— Она дала мне сотню зеленых. Сказала, что скрывается от мужа, да и вид у нее был такой, словно попала в беду. Я подумал, почему бы нет? Сотня зеленых на дороге не валяется.

— Когда вы встретили эту женщину, она выглядела точно так же, как вчера вечером? — вмешался Лайонел.

Матрос кивнул.

— Да, сами заметили, видок не из лучших. Беременна и все такое. Словом, понимаете.

— Как долго вы пробыли вместе? — спросил сержант.

— Сутки. Прошлую ночь провели в мотеле, в Уотертауне.

— О чем вы говорили? — поинтересовался Лайонел.

— Ни о чем. Она за все время и двух слов не сказала. Я пару раз пытался завести разговор, но верите, просто язык отнимался. Взгляд у нее уж больно злобный, так что я был рад избавиться от этой бабы, а запах…

Матрос с большим трудом и не сразу выбрал фото Джил Лазарус из целой стопки снимков, предъявленных ему. Даже проведя с ней столько времени, он не смог распознать истинного лица за искусно наложенной маской.

Это действительно была Джил Лазарус, и никакие фальшивые синяки, парики и беременности не могли этого скрыть. Но только теперь Лайонел понял, почему так легко узнал ее, хотя прошло семь часов, и почему был так уверен. Хотя именно жена матроса, грязная, неряшливая, злобная, предстала перед Лайонелом на обочине дороги, лицо, то самое незабываемое лицо, изуродованное грубым гримом, но полное тайного очарования, не выходило из головы, стояло перед глазами все то время, пока он занимался любовью с женой, лицо по-прежнему преображенное, обманчивое, но неизменно соблазнительное, неизменно притягивающее.

Три часа тревожного сна прошли до того, как он связал воедино эти два образа, и правда наконец разбудила его, как раз в срок, чтобы узнать ее, но слишком поздно, чтобы схватить.

Лайонел Круз, однако, мог по-прежнему гордиться своей способностью запоминать лица и теперь мог похвастаться, что видел прекрасную миссис Лазарус во плоти.

Но не поймал. Она выскользнула из рук, обманув и лишив, может быть, самой большой удачи в его только начинающейся карьере.

По участкам была разослана новая ориентировка, отменяющая прежние распоряжения и касавшаяся лишь одной жены матроса. Полиция начала розыски беременной женщины с ребенком.

Но неряшливую молодую мать больше никто не видел.

К тому времени, как полиция схватила матроса, Джил Лазарус была уже в трехстах милях от того места, одетая в облегающую юбку и футболку. Волосы были коротко подстрижены и выкрашены в рыжий цвет. На ногах красные туфли и чулки-сеточка, в руках — маленькая красная сумка. Ей никто не дал бы больше пятнадцати лет. Жуя резинку, она лениво шествовала по универсаму в южном Кентукки, катя перед собой тележку, в которой сидел ребенок. Всякий принял бы ее за няньку или старшую сестру. И ни один человек не узнал ее. Правда, Джил была очень осторожна и старалась не смотреть людям в глаза, обращаясь только к продавцам, у которых купила кое-что из одежды и краску для волос.