Читать книгу "Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек - Василий Звягинцев"

Лихарев предупредил клиента, что данный вариант генератора — демонстрационный, через два часа отключится сам по себе.

— Помните, как в сказке про путешествие Нильса с дикими гусями? Опоздаете, и заколдованный город Винета уйдет на дно вместе с вами.

Но Ибрагиму и часа хватило. Валетта — город небольшой, и убедиться, что он совершенно пуст, труда не составило.

— Это похоже на ту самую нейтронную бомбу, про которую давно уже рассуждают ученые, — пытаясь выглядеть спокойным и эрудированным, сказал Катранджи. А Валентину смешно было смотреть на его пробитую нервным потом рубашку и вздрагивающие руки, которыми он наливал вино из глазированного кувшина в уличной лавке.

— Нейтронное излучение подразумевает уничтожение всего живого при сохранении материальных объектов небиологического происхождения, но трупы-то там все равно должны оставаться, потом скелеты, и все это на века. А здесь — чисто. Вы согласны?

— Хотел бы я посмотреть на того, кто не согласился, — ответил Катранджи, сердито сопя и почесывая потную волосатую грудь под расстегнутой гавайкой. — Пойдемте на яхту, мне здесь не по себе. Понаблюдаем с мостика, что дальше будет.

Офицеры, матросы и лакеи Ибрагима тоже были изумлены и напуганы, но не в той степени, чтобы демонстрировать свои чувства хозяину. Его они остерегались гораздо больше. И вели себя согласно раз и навсегда затверженным правилам и инструкциям.

Катранджи хлопнул в ладоши, как подобает бею или султану, сигнал был принят и понят, стол накрыт без помощи скатерти-самобранки, но в том же темпе и с таким же изобилием. На левом, обращенном к городу крыле мостика.

— Давайте выпьем водки, дорогой друг, — предложил Ибрагим. — В студенческие годы в Питере мы пили только водку… За наш успех.

До этого они говорили по-английски, Путятин якобы не знал о такой детали биографии турка и сейчас высказал искреннее недоумение, когда он перешел на чистейший русский.

— Император Павел Первый сказал в подходящем случае одному своему подданному: «Ты меня удивил, а теперь я тебя удивлю!» Не такой уж я неотесанный азиат, как вам вообразилось…

— Насчет азиатов и прочего — не будем. Шовинизму и расизму чужд во всех их проявлениях, — ответил Лихарев. — А что вы так здорово владеете русским и в Питере учились — не знал. Да и откуда? Тогда, может, и отчество у вас имеется? Для удобства общения на русском, если вы сами это предложили…

— Ибрагим Рифатович, с вашего позволения, Ярополк Игоревич. Давайте за этим столом дождемся завершения демонстрации, выпьем-закусим, чем один из богов послал, а потом выйдем в море и поговорим по-настоящему.

Кухня на яхте Катранджи была великолепная. (Именно кухня, как определение качества и ассортимента блюд, на камбузе Лихарев, естественно, не был.)

Минутная и секундная стрелка на корабельном хронометре сошлись в нужном месте, и без всякого звукового, шумового и прочих эффектов все вокруг стало как было.

— Капитан, с якоря сниматься, идем в Ниццу, — приказал Ибрагим.

— Ничего не могу сказать, Ярополк Игоревич, — разглагольствовал он, дымя драгоценнейшей из всех, что видел Лихарев, сигарой. — Показанное вами — изумительно и великолепно. Покупаю без всяких вопросов. Вместе с запчастями, конструктором и обслуживающим персоналом…

— Вот этого не выйдет, Ибрагим Рифатович. Прежде всего демонстрационный экземпляр свое отработал. Хотите — сами выбросьте его за борт…

— Так что же вы говорили?..

— Цену набивал. Себе. Страховался, само собой. И вас в должный настрой вводил…

Катранджи захохотал и смеялся долго, как умеют только восточные люди по незначительному, казалось бы, поводу.

За время его смеха Валентин успел подумать, что никаким образом, наверное, невозможно переделать человека, если только не с рождения изымать его из национальной среды.

— На самом же деле все обстоит следующим образом. Чтобы изготовить по-настоящему рабочий экземпляр, потребуется минимум два миллиона золотых рублей, месяца четыре срока, — сказал он уже другим, деловым, и не подразумевающим разницы в статусах тоном. — Конструктора я вам, само собой, не отдам, себе нужен, а как и какую кнопку нажимать, вы за пять минут научитесь. У вас какое образование?

— Экономика и философия.

— Зачем вам — философия? — удивился Лихарев. — Впрочем, не мое дело. Предупреждаю сразу — аппарат тоже будет одноразовый. Хотя и с гораздо большим радиусом действия. Вы сможете в избранном вами месте создать такой «анклав», который только что наблюдали, получите возможность входить в него и выходить неограниченное число раз, но и только. Вас устраивает? А то потом начнутся претензии и рекламации…

— Вы очень смелый человек? — с интересом спросил Катранджи.

— Не очень. Так, средний. На войне бывал, конечно, кое-какие награды имею… В отличие от вас.

Он не стал говорить, что война эта была Гражданская, да не здешняя, а настоящая, и награда у него единственная по тем временам, орден Красного знамени за штурм Кронштадта. Хорошо, что Власьев в свое время этого не знал, мог бы конфликт получиться.

— Со мной редко кто так разговаривает…

— А вас это раздражает? — улыбнулся Лихарев, тоже взял из хьюмидора сигару. «Знал бы ты, с кем мне пятнадцать лет пришлось разговаривать», — подумал он.

— Скорее удивляет. Как это по-русски называется? «Нарываетесь»?

— Зачем бы мне это? Говорите — философию изучали. При этом не усвоили или забыли простейшую истину — никогда не имейте серьезных дел с теми, кто вас боится. Или из страха не угодить наломают дров или, памятуя пережитый страх, отомстят, может, и по-подлому, но как следует. Вам бы Макиавелли перечитать, да и вообще курс всемирной истории. Выберите месячишко. Стократ окупится.

— Вы мне искренне начинаете нравиться, Ярополк. Я готов иметь с вами дело и помимо нашей локальной сделки.

— Как будто моя организация имела в виду что-нибудь другое. Что, думаете, нам эту железку некуда больше пристроить? Или в деньгах мы так уж нуждаемся?

— Ну-ка, уточните, это совсем интересно становится…

Яхта шла на норд-вест хорошим, двадцатиузловым ходом. Погода благоприятствовала, к исходу вторых суток свободно добежит до Ниццы и прочих прелестей Лазурного берега. А там и Монте-Карло рядышком, можно опять нервы пощекотать, если отключить посторонние способности. А просто: повезет — не повезет.

— Нечего тут уточнять, Ибрагим Рифатович. Вы нам нужны как надежный союзник, мы в этом качестве тоже готовы соответствовать. Враждовать нам не из-за чего. Сейчас. Надеюсь, и впредь не придется. Вы же умный человек, понимаете, что любая пустота чем-нибудь да заполняется. Сейчас в мире достаточно пустот, или лакун, которые просто ждут, когда их заполнят. Давайте это делать вместе.

— Пока не понял, — честно сказал Катранджи.