Читать книгу "Странное воспоминание - Артур Дрейк"

– Это моя вина, нужно было с ним помягче.

– Бросьте этот учтивый вздор! Если бы вы с ним были помягче, дома его все равно ждал бы такой серьезный разговор, что он вероятнее всего в отчаянии решился бы на аналогичный шаг.

– На что нас только ни толкает наша юность.

– Спасибо, что продолжали искать его, Франсуа.

– Это мой долг, я оказался в ответе за все произошедшее.

– Я это понимаю, но другой на вашем месте мог этого не делать.

– Кажется, он приходит в себя.

Голоса, зазвучавшие где-то настолько близко, что ему становилось больно, стали первым признаком его возвращения к жизни. Открыв глаза, Жан-Антуан ничего не смог узнать. Все было ослепительное, слепленное, помноженное и неправильное. Настолько странное, что он даже не стал задумываться над тем, как все таким стало. Он сразу понял, что что-то не так с его глазами. Но причин беспокоиться он не нашел, поскольку пестрое смешение форм и повторяющихся контуров быстро приходило в прежнее состояние, таяло и делилось на отдаленно знакомые очертания. Помещение пусть и оставалось светлым хорошо освещенным до рези в глазах, оно хотя бы приобретало черты реальности.

– Жан-Антуан, – позвал знакомый голос. – Ты меня слышишь?

Над постелью юноши стояли два человека. Молодой с гордой статью чуть поодаль, пристально рассматривающий его, и седовласый с вытянутым благородным лицом, исполненным тревоги и надежды.

– А где… где Эйлин? – прошептал Жан-Антуан, обнаружив, что его горло и язык напрочь высохли.

– Что он говорит? – спросил молодой.

– Назвал чье-то имя, – смешавшись, ответил мужчина, стоявший ближе и вновь обратился к Жану-Антуану. – Сынок, кто такая Эйлин?

Ответный вопрос показался юноше крайне странным. Во-первых, потому что отвечать вопросом на вопрос было в соответствии с его представлениями не вежливо, а во-вторых, потому что он сам затруднялся касательно этого имени и не мог бы ответить сразу.

– Я… я не знаю, – потерянно ответил Жан-Антуан.

– Должно быть, медсестра, – предположил молодой мужчина.

– Я не знаю, – вновь проговорил Жан-Антуан, поняв, что не может найти в памяти ничего, что связывало бы его с этим именем.

Затем к нему стала возвращаться память о чем-то более существенном, и лица, обращенные к нему, постепенно стали узнаваться.

– Отец? – неуверенно проговорил юноша.

– Да, это я, – обрадовался старший Ревельер и крепко сжал руку сына в своих руках. – Как ты себя чувствуешь?

– Я? Нормально. Да все хорошо, даже! Только вот, кажется, повязка давит, и лоб чешется.

Жан-Антуан потянулся к голове, но отец его остановил.

– Не трогай, сынок, там свежие швы.

– Швы? А что случилось? – он стал искать ответа в лицах своих посетителей, но на них увидел только замешательство. Теперь он узнал молодого мужчину, это был племянник генерала Жарди, Франсуа Моно Людо.

– Вообще-то мы думали, вы нам расскажете, – сказал Франсуа. – Как вас угораздило сбежать?

– Сбежать? – ужаснулся Жан-Антуан.

– Да, это хорошо еще, что вы оказались в Кале, где у нас живет много друзей, – с облегчением сказал Франсуа.

– В Кале? – рывком поднялся Жан-Антуан.

– Разумеется.

– Что мы здесь делаем, отец? Я домой хочу!

– Но если так, не проще ли было самому вернуться? – удивился Франсуа.

– Позвольте! Вы сами все куда-то подевались, совершенно забыв обо мне. Я шел следом за вами, вы разговаривали о зайцах и… помолвке, – вдруг как-то безрадостно вспомнил он, – потом ваши голоса стали стихать и… кажется, потом я упал в какую-то яму. Какой ужас! Я провел там, наверное, неизвестно сколько времени!

– В яму? В лесу? – переспросил Франсуа и посмотрел на старшего Ревельера. – О чем он говорит, не пойму. А вы понимаете, Роббер?

Отец Жана-Антуана какое-то время, сдвинув брови, вглядывался в лицо сына, потом живо поднял голову и повернулся к Франсуа.

– Кажется, я знаю, в чем дело! Отойдемте.

Ревельер взял Франсуа под руку и отвел в сторону, потом заговорил полушепотом. Жан-Антуан мог расслышать лишь отдельные слова:

– Вероятно… он думает… на охоте… поэтому для него… как будто ничего и не было… Он ошибся, да, но… сама судьба… второй шанс… Мы не можем… отказать… целая жизнь впереди… нам придется… милосердие…

Очевидно, разговор был очень важным, при этом совершенно непонятным для юноши. В стороне они говорили еще долго, но Жан-Антуан их уже не слушал. Он осматривал общую палату, когда в открытых дверях, в свете утреннего солнца, заливающего больничный коридор, увидел Полин, приехавшую вместе с Франсуа и отцом Жана-Антуана.

Сначала его сердце забилось, он разволновался, а потом рассмотрел ее так, словно видел впервые. Ее светлые волосы золотились на широкой спине, а покатые плечи и пухленькие локотки казались еще круглее из-за нового бледно-голубого платья. Глаза с густыми ресницами блестели из-за круглых розовых щек. Она нетерпеливо и с толикой волнения перебирала коротенькими пальчиками, время от времени покусывая ноготки. Она была в точности такой, какой он ее запомнил. И все же, что-то изменилось. И скорее, не в ней, а в нем самом.

Глядя на Полин, суетящуюся в коридоре, неуклюже пытающуюся пропустить хрупкую худенькую медсестру, Жан-Антуан с какой-то светлой теплотой понял, что больше не переживает из-за ее помолвки с Франсуа.

Наверное, не так уж он был в нее влюблен.

Глава 20. Третье правило Чарли

Речные воры Восточного Лондона делились на два типа. Первые были грабителями торговых судов, ожидающих очереди на разгрузку. Они с легкостью умели проникать на промышленные объекты, пускали в дрейф большие корабли, легко проводили полицейских, брали большие объемы грузов и использовали как сподручные средства чужие лодки.

Одними из них были Лихие Малые. Несмотря на привлекательный, на первый взгляд способ заработка, и большое количество желающих промышлять этим видом воровской деятельности, таких банд в Лондоне водилось не много. Не много, в отличие от количества попыток иных стать речными ворами вроде Лихих Малых. Неудачники быстро попадались властям или, еще хуже того, становились жертвами несчастных случаев. В этом роде деятельности существовало много разных рисков. Порой, воров придавливало между бортами кораблей, или, к примеру, они оставались на дрейфующих судах и уплывали в открытое море без еды и пресной воды, пока их подельники пересаживались на лодки.

Второй тип, намного более распространенный, как в Лондоне, так и в некоторых небольших городах, составляли так называемые речные падальщики. Лондонская разновидность этих людей была наиболее омерзительна. В большинстве своем речные падальщики были настолько бедны и неприглядны на вид, что обитали в тоннелях под Лондоном и выбирались на поверхность редко. С ними не хотели иметь дел ни торговцы, ни другие воры. Грязные, бледные и смрадные, они неизменно оставались изгоями среди изгоев и даже говорили на каком-то своем варианте английского языка. Они плохо уживались даже друг с другом, поэтому существовали разрозненно. Иногда они собирались большим количеством и выслеживали незваных гостей, попадающих в тоннели, утаскивая жертв туда, где царила вечная темнота, гниение отбросов и сырость. Но основным источником их доходов являлась Темза. И Темза оставалась единственной, кто не судил их за их деяния и внешний вид, и временами радовала речных падальщиков щедрыми дарами. Все, что падало в реку, рано или поздно, попадало к ним.