Читать книгу "Курская битва, которую мы начали - Петр Букейханов"

Конкретный урон, понесенный германскими войсками от артиллерийской контрподготовки, достоверно установить уже не представляется возможным. Поэтому в целом можно сделать вывод, что хотя работа артиллерии, вероятно, благотворно повлияла на моральный дух советских войск и причинила некоторые потери противнику, в особенности на Центральном фронте, а также в полосе обороны 7-й гвардейской армии Воронежского фронта, с другой стороны, контрподготовка привела к демаскированию огневых позиций и неэффективному расходованию боеприпасов (артиллерия того же Центрального фронта в течение 30 минут первого этапа контрподготовки израсходовала до 50 тыс. снарядов и мин, а в общем итоге – 0,5 боекомплекта снарядов из 2 – 3 боекомплектов, имевшихся на огневых позициях артиллерии[813]).

Вместе с тем, если командующий 9-й армией группы «Центр» генерал Модель и раньше был не уверен в целесообразности наступления, то теперь, после превентивного артиллерийского удара русских, он, вероятно, больше не сомневался в необходимости не столько наступать, сколько готовиться к обороне Орловского выступа. Поэтому с точки зрения психологического воздействия артиллерийская контрподготовка не могла не оказать влияние на степень решимости командования 9-й немецкой армии добиться успеха в наступлении на Курск.

§ 2.1.3. Авиационная контрподготовка на Воронежском фронте

Авиационный упреждающий удар советское командование решило предпринять против наиболее мощной воздушной группировки сил противника, и на Центральном фронте авиационная контрподготовка не проводилась (по поводу необходимости авиационной контрподготовки мнения военных специалистов разделились, поэтому на Центральном фронте от нее отказались, а на Воронежском контрподготовку санкционировал лично генерал Ватутин, который рассчитывал таким способом лишить воздушной поддержки ударные группировки противника)[814]. По плану авиация 2-й воздушной армии Воронежского фронта и 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта должна была нанести удар по восьми вражеским аэродромам в полосе группы армий «Юг» (Сокольники, Померки, Микояновка, Бессоновка, Основа, Рогань, Краматорская, Барвенково). Для этого было задействовано 417 самолетов истребительной и штурмовой авиации (по другим данным – 450 машин) из состава 1-го штурмового, 9-го смешанного, а также 4-го и 5-го истребительных авиационных корпусов, среди которых 132 штурмовика и 285 истребителей, уничтоживших и повредивших 55 – 60 самолетов противника (по советским оценкам)[815].

Вместе с тем, по информации некоторых участников событий, также с советской стороны, предупредительный авиационный удар по немецким аэродромам опоздал – вражеские самолеты успели подняться в воздух[816]. Кроме того, реально в авиационном налете приняли участие только 296 истребителей и штурмовиков, в основном из состава 2-й воздушной армии (командующий армии генерал Степан Красовский, начальник штаба генерал Феофан Качев, штаб армии находился в Обояни, а зона ответственности располагалась на стыке районов действий 4-го и 6-го воздушных флотов противника), поскольку части 17-й воздушной армии из-за неблагоприятных погодных условий не смогли провести удар по аэродромам истребителей противника[817].

Вообще, в отличие от 2-й воздушной армии, авиационные соединения 17-й армии, которой командовал генерал Владимир Судец (начальник штаба генерал Николай Корсаков), к лету 1943 года оказались укомплектованы новобранцами, практически не имевшими боевого опыта (в частности, в 951-м, 995-м и 672-м штурмовых авиационных полках средняя продолжительность налетанного времени в расчете на одного пилота была ниже критического минимума – 21 час, менее 10 часов, 3 часа, соответственно)[818]. В ходе Курской битвы это повлекло за собой невыполнение ряда боевых задач и тяжелые потери воздушной армии. Так, экипажи 305-й штурмовой авиационной дивизии подполковника Николая Михевичева из состава 9-го смешанного авиационного корпуса 17-й армии не успели отработать групповую слетанность, поэтому 5 июля пытались парами атаковать немецкий аэродром Основа в районе Харькова, и потеряли 10 пилотов и 13 самолетов типа Ил-2[819]. В 306-й штурмовой авиационной дивизии под командованием полковника Александра Исупова, все из того же корпуса, общие потери за три дня сражения – с 5 по 7 июля – составили 56 самолетов Ил-2[820](Александр Филиппович Исупов был взят в плен в марте 1944 года, когда его поврежденный самолет совершил вынужденную посадку в районе Одессы, содержался в концентрационном лагере «Маутхаузен» (нем. «Mauthausen»), казнен за участие в подготовке восстания в январе 1945 года). Экипажи данного соединения, напротив, одновременно атаковали одну цель несколькими группами, вследствие чего происходило перемешивание самолетов, нарушался парный порядок боевого строя, производилось неприцельное бомбометание вдали от объектов атаки, а при заходе на цель и маневрировании самолеты поражали друг друга огнем своего же бортового оружия.

Согласно немецким источникам[821], накануне взлета их авиации с переполненных аэродромов вокруг Харькова радарные станции противовоздушной обороны аэродромной сети типа «Фрейя» и «Вюрцбург» (нем. «Freya», «Würzburg», радарные системы тактического радиуса действия – дальность обнаружения групповых целей от 130 до 150 км) выявили приближение 400 – 500 советских самолетов. Это означало прямую угрозу потерять основную массу боевых машин при взлете и на земле, тем более, по плану первыми должны были подняться в воздух бомбардировочные и штурмовые соединения. Однако благодаря оперативным и профессионально-грамотным действиям двух истребительных эскадр (JG-3 и JG-52 (нем. Jagdgeschwader) – всего около 200 боевых машин под командованием полковника Вольфа Вильке (Wolf-Dietrich Wilcke) и подполковника Дитера Храбака (Dieter Hrabak)), а также сил наземной противовоздушной обороны, советский налет был отражен, уничтожено около 120 вражеских истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков, вследствие чего временно обеспечено полное господство в воздухе в секторе 8-го авиационного корпуса.