Читать книгу "Разгадай меня - Тахира Мафи"

Сохранить свою жену? О чем это он?

Хотя мне самой странно думать о том, что его слова вообще могут меня хоть как-то удивить или обескуражить.

Похоже, что Андерсон заметил легкое смущение у меня на лице. Ему тоже кажется это занятным.

— Неужели я должен расценивать это так, что мой влюбленный сыночек так и не удосужился рассказать тебе о своей любимой мамочке? Значит, он так и не сумел распространиться на тему, как сильно он любит то самое существо, которое его породило когда-то.

— Что? — только и удается вымолвить мне.

— Я действительно поражен, — признается Андерсон, но вид при этом у него такой, словно он вовсе и не поражен ничем. — Странно, почему он не рассказал тебе про свою больную, давно хворающую мать, которая живет в этом доме. А он не говорил тебе, что именно поэтому и стремился остаться именно здесь, в этом секторе? Нет? Вообще ничего не говорил? — Он осуждающе качает головой. — Я буквально сражен, — снова лжет мне Андерсон.

Я стараюсь успокоить свое разогнавшееся в галоп сердце, пытаюсь догадаться, зачем он все это мне рассказывает, стараюсь угадать, что произойдет дальше, но он постоянно опережает меня, и ему удается удивлять меня снова и снова.

— Когда меня выбрали Верховным главнокомандующим, — продолжает Андерсон, — я должен был оставить мать Аарона здесь, а его самого забрать с собой в командный пункт стратегического назначения. Но мальчишка не хотел оставлять мать одну. Ему приспичило самому заботиться о ней. Он, видите ли, считал своим долгом оставаться с ней, как какой-то глупый ребенок, — говорит он, повышая под конец голос так, словно он забыл, где он находится и с кем разговаривает. Андерсон шумно сглатывает и старается поскорей прийти в себя и вернуть себе свое обычное хладнокровие.

А я жду.

Жду, когда же на мою голову обрушится заготовленная заранее наковальня.

— Он не говорил тебе, сколько еще достойных бойцов мечтало стать во главе Сектора 45? Сколько у нас было прекрасных кандидатов на эту должность? Ему ведь тогда было всего восемнадцать лет! — Он смеется. — Все посчитали, что я попросту сошел с ума. Но я решил дать ему такой шанс. Я подумал, может быть, ему пойдет впрок такая работа и сознание собственной ответственности.

Я продолжаю ждать.

Глубокий вздох. Затем:

— А он говорил тебе о том, что ему пришлось сделать, чтобы доказать, что именно он достоин занять данную должность?

Вот, начинается.

— Он не говорил тебе, что я заставил его сделать, чтобы именно его посчитали достойным?

Внутри меня уже все давно умерло.

— Нет, — говорит Андерсон, причем глаза его словно загораются в этот миг. — Я подозреваю, что об этом он тебе даже не упоминал, верно? Могу поспорить, что об этой стороне своей жизни он предпочел умолчать. Я угадал?

Я не хочу этого даже слышать. Я ничего не хочу узнавать. И больше выносить этой пытки я уже не могу…

— Не волнуйся, — говорит Андерсон, — я сам не стану проявлять инициативу. Пусть он лично сам поделится с тобой интереснейшими подробностями.

Я уже неспокойна. Я совсем неспокойна и начинаю впадать в панику.

— Я скоро должен буду возвратиться на базу, — говорит мне Андерсон, просматривая какую-то документацию. Его, похоже, совсем не беспокоит то, что наш разговор фактически представляет собой его монолог. — Я не могу оставаться долго под одной крышей, как его мамаша, в таком месте. К тому же я плохо нахожу общий язык с больными людьми, к сожалению. Хотя здесь для меня местечко отыскалось довольно симпатичное, учитывая все сложившиеся обстоятельства. Я иногда использую его как свою штаб-квартиру, чтобы именно отсюда наблюдать за тем, что происходит в жилых кварталах контролируемой территории.

А бой идет.

Сражение продолжается.

Там не прекращается кровопролитие. Там остались Адам, Кенджи, Касл и другие…

Как же я могла забыть обо всем этом.

Перед мысленным взором мелькают страшные, ужасающие картины того, что могло за это время произойти там, снаружи. И мне даже трудно представить, что именно там случилось. В порядке ли они. Знают ли о том, что я жива. Удалось ли Каслу освободить Брендана и Уинстона.

Может быть, кто-то из тех, кого я знаю, уже погиб.

Я оглядываюсь по сторонам безумным взглядом. Я встаю со своего места, убежденная в том, что все это представление было лишь хорошо продуманной ловушкой, и сейчас мне обязательно нанесут страшной силы удар сзади, или кто-то уже поджидает меня на кухне с огромным ножом. Я начинаю задыхаться, мне явно не хватает воздуха. Что-же-делать-что-делать-что-делать… Наконец я выдаю:

— Что я вообще тут делаю? Зачем вы меня сюда привезли? Почему до сих пор не убили?

Андерсон внимательно смотрит на меня. Склоняет голову набок и говорит:

— Ты меня очень расстроила, Джульетта. Очень, очень сильно расстроила. Ты поступила очень плохо.

— Что? — Другого я ничего сказать не в состоянии. — Вы о чем? — Мне приходит в голову вопрос: а он вообще знает, что случилось с Уорнером? Еще немного, и я раскраснеюсь до корней волос.

Но он только глубоко вздыхает. Хватается за трость, стоящую рядом с его диванчиком. Ему приходится сильно напрячься, опираясь на трость, чтобы подняться на ноги. И даже при всем этом я вижу, что все тело его сильно дрожит.

Он стал калекой.

— Это ты со мной сделала, — поясняет Андерсон. — Тебе все же удалось взять надо мной верх. Ты прострелила мне обе ноги. Ты чуть было не выстрелила мне в сердце и похитила моего сына.

— Нет, — задыхаюсь я, — это была не…

— Это все ты, — обрывает он меня. — И теперь я вынужден наверстать упущенное.

Глава 69

Дышать. Я напоминаю себе о том, что надо постоянно дышать.

— Просто удивительно, — говорит Андерсон, — что ты тогда была совершенно одна. В комнате находилось три человека. Ты, я и мой сын. Мои солдаты самым тщательным образом обыскали все вокруг в поисках подмоги, но выяснилось, что ты тогда действительно пришла одна. — Пауза. — Я-то решил, что ты явилась с целой командой помощников. Видишь, я и подумать не мог, что ты такая отважная и решишься встретиться со мной один на один. Но ты сумела разоружить меня и освободить заложников! Тебе для этого пришлось тащить на себе двух взрослых мужчин, не считая моего сына, чтобы доставить их в безопасное место. И как тебе это удалось — я отказываюсь понимать.

И тут до меня доходит: выбор же так прост.

Либо я рассказываю ему правду про Адама и Кенджи, чем ставлю их жизнь под риск, так как Андерсон тут же начнет охоту на них, либо я принимаю его заблуждение за истину.

Я встречаюсь с ним взглядом.

Киваю. И говорю: