Читать книгу "Корпорация "Попс" - Скарлетт Томас"

Каждый день я съедаю ланч в компании коз с кафедры краеведения, и там же, в поле, делаю домашку, поэтому у меня остается больше времени на стариков, когда я возвращаюсь домой. Еще я ношу с собой лист бумаги, на котором отмечаю проходящие дни. Я вычислила, что мой срок тюремного заключения здесь примерно равен 1205 суткам. Меня несколько угнетает, что я отбыла всего лишь где-то тридцать, но, опять-таки, я не полностью выкинула из головы «план Б», хотя найти в деревне людей, которым нужно помыть машину, чуть ли не труднее, чем выяснить, что означает шифр в моем кулоне.

Впрочем, мало-помалу остальные ребята перестают ко мне цепляться. Я повернула дело очень просто. Я странная, злобная, и если они попытаются меня обидеть, я верну им сторицей. Я никак не смогу жить в этом режиме дольше пары недель, но, если подумать, мне и не придется. «Сперва нападай на слабых», — кажется, такова цель популярных детишек. А я себе не позволю быть жертвой, поэтому рано или поздно они примутся за кого-то другого. Моя стратегия срабатывала. Разумеется, у меня не может быть лучшей подружки, да и вообще никакой. Это было бы слишком опасно, я бы определенно рисковала: вдруг подружка сольет информацию популярным ребятам. Разделяй и властвуй. Но если ты себя ни к чему не прибавляешь, тебя нельзя разделить. Я не раскрываю ни одного своего секрета, и у меня есть свой особый отражающий щит! Им до меня не добраться!

На энной неделе этого эксперимента я решаю, что в конце концов могу вступить в шахматный и компьютерный клубы. Если ты популярна, можешь смело забыть о таких ботанских/странных занятиях. Но я не популярна. Я могу делать что захочу. Да и по-любому, что они могут мне сказать? «Алиса, тебе нравится играть в шахматы?!» Вот еще несколько правил, которым я научилась. Нельзя этих уродов игнорировать. Никогда нельзя отвечать им с сарказмом. Не стоит пытаться их образумить. Нельзя говорить с ними тихим голосом и отводить глаза. Все это проигрышные ходы. Если кто-то из них скажет: «Ты любишь играть в шахматы», — ответь что-нибудь вроде: «Ну, а ты любишь играть со своей пиписькой, но я из-за этого шума не поднимаю». Скажи это кратко, резко и так громко, чтобы услышал весь класс (но не учитель). Помни, что у тебя есть преимущество. Ты заранее знаешь, к каким стыдным хобби они могут прикопаться, и поэтому загодя можешь придумать ответы. Единственная опасность этого метода: тебя могут как-нибудь вызвать на реальную драку, но в моем случае это о'кей, потому что все драки происходят в поле после уроков, а я тогда уже еду на автобусе домой.

Временами, если зайдешь слишком далеко, другие ребята скажут, что ты «мерзкая» или «отстойная». Тогда просто говоришь: «Вы хотите, чтобы я всем рассказала, какие вы сами отстойные? Чего я только про вас не слышала…» Если ты успела побыть внутри популярной группы, они занервничают. Иногда обидчик пытается отвести тебя в сторонку и начинает допытываться: «Что ты про меня слышала?» Тогда будь уверена: ты выиграла. И еще будь уверена: у него действительно есть отвратительный секрет. В конце концов, у кого его нет? В школе мы можем вести себя, как бесполые куклы, у которых вместо гениталий — гладкий бугор пластика, но под одеждой у всех нас — дырки, через которые мы ссым и срем.

Итак, однажды в среду, незадолго до Рождества, я топаю в библиотеку, устланную оранжевым ковром; там собирается шахматный клуб. Мальчики нервно и/или презрительно смотрят на меня; я же занимаю место за одной из парт и жду, когда придет Бил/Дебил. Но я забыла, какой он на самом деле противный. Зайдя в комнату, он моргает на меня, словно актер дешевой комедии, а потом смеется.

— Ну и что мы тут имеем? — говорит он. — Красная Шапочка заблудилась?

— Я пришла вступить в шахматный клуб, — говорю я.

Все мальчики в библиотеке, и Алекс тоже, таращатся на меня.

— Ты пришла вступить в шахматный клуб, — повторяет Дебил. — О боже. Скажите мне, мисс Батлер, в каком подмножестве вы по математике?

— Во втором, — отвечаю.

— А теперь, мальчики, — обращается он к парням, — скажите мисс Батлер, в каком подмножестве все вы.

— В первом, — дружно блеют они.

— Боюсь, наш клуб только для высшего подмножества, — говорит мне Дебил.

Он продолжает разглагольствовать, но я уже у двери, лицо красное, в глазах набухают слезы. Я бегу из главного корпуса в поле. Я собиралась съесть ланч с козами, как обычно, но вообще-то я не голодна. Я слишком зла, чтобы есть. Да как он смеет?

Теперь это — война. Я — агент Французского Сопротивления, прячущийся в лесу. Я — саботажник из «Центра специальных операций», вооруженный ножом и пластиковой взрывчаткой. Я взорву их мосты и перережу им горло во сне. Ну, то есть, когда перестану реветь. Мисс Хайнд по-прежнему мешает мне жить. Что ж, она получит свое. Дебил получит трикратно. Любой, кто посмеет меня еще раз обидеть, жестоко пожалеет. Кто я такая? Я — Эдмон Дантес.

Следующие две недели я замышляю и планирую, а потом принимаюсь за дело. Поверить не могу: неужели это и впрямь происходит? Я много времени торчу на третьем этаже школы, прячась в темном туалете, и поэтому знаю ритмы этого странного этажа, полного паутины, эха «écouter et repeter»[105]и запаха мела из класса Дебила. Я знаю, что он преподает только здесь, в своей страшной убогой комнатке, и больше нигде. Этот класс используется лишь для его злобных, элитарных уроков математики. Наверняка, если Дебил умрет и превратится в призрак, здесь он и будет тусоваться. О господи. Ужас как страшно: вдруг меня застукают? Вдруг меня снова отправят к мисс Питерсон? Но я знаю: логика поможет мне отвертеться. Так что в понедельник я наглухо заклеиваю его окна суперклеем (пока он дежурит в столовке во время ланча), а во вторник оставляю в классе бомбу-дымовуху (тоже во время ланча). Девчонки никогда не делают дымовухи, плюс с этим классом меня ничто не связывает. Логика учителей подскажет им: это сделал один из учеников Дебила, чтобы сорвать урок. Я буду вне подозрений. И я права. Когда преступление обнаруживается, Дебил в ярости выбегает из класса, а его драгоценный шахматный клуб на неделю закрывается, пока он ждет, что кто-то из парней расколется. Но злоумышленник-то — я! Оттого, что я это знаю, меня так пробирает адреналин, что всю неделю я еле дышу. В жизни бы не подумала, что способна такое учинить. Получай, Дебил!

Рэйчел уехала на Рождество с семьей, так что я читаю и творю в воображении новые козни. Ни одну из этих идей я бы ни за что не смогла воплотить — слишком сложны, да и риск чересчур велик, если меня поймают, — но, оказывается, почти с таким же удовольствием можно просто мечтать о них и смотреть, как я провожу их в жизнь, на темном экране за закрытыми веками. Я вламываюсь в офис мисс Питерсон и исправляю табели всех популярных ребят; пишу Мисс Хайнд сосет хуй на стенке спортзала (опять взрослые книжки). Краду из раздевалки школьную юбку Люси в тот день, когда физра идет перед ланчем, так что ей приходится весь остаток дня ходить в спортивной юбке. В моем воображении мне удержу нет.

Порой я представляю, как целую Алекса и делаю с ним всякое-разное, что взрослые делают в романах, которые я читаю. Воображаю, что нашла его номер в телефонной книге, позвонила и договорилась погулять в парке в воскресенье вечером. Мы оба в шарфах, он целует меня взасос, на нас сыплется снег. Потом он говорит: «Знаешь, я никогда этим ни с кем не делился, но я — миллионер, шпион и путешественник во времени, живу в своей собственной роскошной квартире. Хочешь, пойдем, посмотрим?» А у меня, оказывается, есть волшебная кнопка, останавливающая время для всех во вселенной, кроме меня и того, кто рядом со мной (я ношу эту кнопку на цепочке на шее). Так что мы идем к Алексу домой, я нажимаю кнопку, и мы как взрослые валяемся в постели, сколько захотим, и…