Читать книгу "Контракт Паганини - Ларс Кеплер"

— Вы не слышали, как я кричал? — спросил он.

Йона взглянул на него и сказал, что уже тогда увидел катер со снайперами на борту. Он был уверен, что снайперы откроют огонь до того, как Рафаэль успеет выстрелить.

— Но они не успели, — сказал Аксель.

— Все мы иногда ошибаемся, — улыбнулся комиссар.

Нико был в сознании, когда Йона с Акселем зашли к нему проститься. Нико посмеялся, что чувствует себя Ванхалой из романа «Неизвестный солдат».[50]

— Да здравствует Швеция! — провозгласил он. — Но… маленькая упрямая Финляндия занимает достойное второе место.

Раны Нико были очень серьезными, однако жизни не угрожали. В ближайшие дни ему предстояли несколько операций, а через две недели он в инвалидном кресле отправился домой к родителям. Лишь через год он смог снова играть с сестрой в хоккей.

Телохранителя Рафаэля Гуиди заключили под стражу и отправили в тюрьму Вантаа, ждать судебного процесса. Йона Линна и Аксель Риссен поехали домой, в Стокгольм.

* * *

Грузовое судно «Бычок» так и не вышло из гавани Гётеборга. Груз оружия сняли с него и отправили на таможенные склады.

Йенс Сванейельм рассчитывал на долгий судебный процесс, но, кроме безымянного телохранителя, все виновные погибли.

Доказать, что кто-то еще кроме Понтуса Сальмана в «Силенсиа Дефенс» замешан в незаконной сделке, не удалось. Единственное нарушение закона в Агентстве по контролю за экспортом оружия совершил бывший генеральный директор Карл Пальмкруна.

Подозрения во взяточничестве и незаконной торговле оружием падали на Йоргена Грюнлихта, но доказать ничего не удалось. Экспортный контроль и шведских политиков, связанных с экспортом оружия, вроде бы попросту одурачили, так что действовали они ни о чем не догадываясь.

Предварительное расследование о взятках, коснувшееся двух кенийских политиков, было поручено Роланду Лидонде, руководителю Антикоррупционной комиссии и государственному секретарю Комиссии по управлению и этике, но скорее всего оно тоже окончится ничем: выяснится, что оба кенийских политика ни о чем не подозревали.

Судовладелец «Интерсейф Шиппинг» не знал, что оружие намеревались переправить из гавани Момбасы в Южный Судан, кенийская компания «Трансконтинент» не знала, что товар, который она должна была доставить в Судан на большегрузных машинах, представлял собой оружие. Никто ни о чем не подозревал.

Аксель Риссен…

Чувствуя, как швы на шее стягивают кожу, Аксель вылез из такси. Чтобы пройти последний отрезок до Брагевеген пешком. В солнечном свете асфальт казался бледным, почти белым. Не успел он открыть калитку, как дверь дома распахнулась. Это был Роберт — он стоял у окна и ждал.

— Что ты пережил! — Роберт покачал головой. — Я разговаривал с Линной, он кое-что рассказал. Совершенное безумие…

— Ты же знаешь, что твой брат — крутой чувак, — улыбнулся Аксель.

Они крепко обнялись и пошли в дом.

— Мы накрыли стол в саду.

— Как сердце? Еще не остановилось? — спросил Аксель, проходя за братом в дверь.

— На следующей неделе должны были делать операцию.

— Я не знал. — У Акселя по шее побежали мурашки.

— Ставить кардиостимулятор. Кажется, я не рассказывал…

— Операция?

— Короче, ее отменили.

Аксель еще раз взглянул на брата, и его душу залила чернота. Он понял, что операцию организовал Рафаэль. Должна была произойти врачебная ошибка. Роберту предстояло умереть на операционном столе, а его печень должна была перейти к брату.

Акселю пришлось остановиться в прихожей и немного успокоиться, прежде чем двинуться дальше. Кровь прилила к лицу, в горле встал комок.

— Ты идешь? — беспечно спросил Роберт.

Аксель еще немного постоял, потом пошел следом за братом — через весь дом и дальше, в сад. На мраморном полу в тени раскидистого дерева стоял накрытый стол.

Аксель уже подходил к Анетт, когда Роберт придержал его за руку.

— Как нам было легко вместе, когда мы были мальчишками, — серьезно сказал он. — Почему мы перестали разговаривать? Как так получилось?

Аксель удивленно посмотрел на брата, на морщины в уголках его глаз, на волосы, взлохмаченные вокруг лысой макушки.

— Всякое случается в жизни…

— Погоди… я не хотел говорить по телефону, — перебил Роберт.

— О чем?

— Беверли сказала, будто ты думаешь, что виноват в самоубийстве Греты, но я…

— Я не хочу об этом говорить, — тут же оборвал Аксель.

— Придется. Я был на том конкурсе, я все слышал, слышал, как Грета говорила со своим отцом. Она непрерывно плакала, она неважно сыграла, отец страшно разозлился…

Аксель высвободил свою руку.

— Я все уже знаю.

— Дай мне закончить, — попросил Роберт.

— Ну давай.

— Аксель… если бы ты что-нибудь рассказал мне, если бы я раньше узнал об этой твоей уверенности в том, что это ты виноват… Я слышал, что говорил ее отец. Он виноват во всем, только он один. Они страшно поругались, я слышал, какие дикие вещи он говорил. Что она его опозорила, что она ему больше не дочь. Пусть, мол, убирается из его дома, из школы, пусть катится к своей матери-наркоманке в Мору.

— Он так говорил?

— Я никогда не забуду голос Греты. Как она испугалась, как пыталась объяснить отцу, что любой мог выступить плохо, что она старалась изо всех сил, что не случилось ничего страшного, что будут еще конкурсы…

— Но я никогда…

Аксель огляделся, не зная, что делать. Он вдруг почувствовал слабость и просто медленно сел на мраморный пол и закрыл обеими руками лицо.

— Она заплакала и сказала отцу, что покончит с собой, если он не разрешит ей остаться и заниматься музыкой.

— Не знаю, что и сказать… — прошептал Аксель.

— Скажи «спасибо» Беверли.

Беверли Андерссон…

Беверли стояла на перроне Центрального вокзала; начинался моросящий дождик. Пока она ехала на юг, за окном мелькали летние поля и леса, обернутые серым туманом. Только возле Хессельхольма небо прояснилось и выглянуло солнце. Она сделала пересадку в Лунде, потом села на автобус до Ландскруны и оказалась в Свалёв.

Как же давно она не была дома.

Доктор Саксеус обещал ей, что все будет хорошо.

Я поговорил с твоим папой, сказал доктор. Он все принял серьезно.

Беверли пошла через пыльную площадь. Ей отчетливо вспомнилось: вот она два года назад лежит прямо посреди площади, ее рвет. Какие-то парни напоили ее самогонкой. Сфотографировали и бросили валяться на площади. Именно после этого случая отец не пожелал больше видеть ее дома.