Читать книгу "Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев"

успехи сошли на нет.

Для стран-членов еврозоны было установлено ограничение, согласно которому ежегодный уровень дефицита бюджета не должен превышать 3% ВВП – иначе штрафы и другие санкции. Впрочем, до 2008 года никто на это правило внимания не обращал, в том числе и Германия, которая только после кризиса спохватилась и начала требовать его неукоснительного выполнения. Впрочем, как показывает опыт Греции, да и не ее одной, обойти ограничения труда не составляло. Финансовый сектор, заинтересованный в том, чтобы хоть куда-то «надежно» разместить постоянно растущие доходы, был готов предоставить любые инструменты так, чтобы деньги были взяты, а в отчетности все бы выглядело благопристойно.

Но, каковы бы ни были мотивы и реальные результаты, рост государственной задолженности перед финансовым сектором способствовал притоку потребительских денег в экономику.

4. Я не буду говорить про это направление подробно. Потому что подробно – это написать еще одну книгу. Я планирую это сделать, а пока лишь несколько замечаний общего порядка.

До сих пор когда я говорил о схеме работе финансового сектора: Д – Т – Д’, я все время предполагал, что источником Д’ являются потребительские деньги. Это понятно, поскольку я описывал финансовый сектор в целом и его взаимодействие с потребительским сектором в целом. Но для отдельной компании финансового сектора в общем-то все равно, откуда получать свой Д’. И если она сталкивается с затруднениями, получая его в потребительском секторе, то почему бы не получать его внутри финансового сектора.

Многие институты финансового сектора на самом деле и созданы для того, чтобы зарабатывать деньги внутри финансового сектора: они обслуживают тех, кто зарабатывает Д’ в потребительском секторе и получают за это свое вознаграждение (опять-таки подробнее получится целая книга). Но можно зарабатывать и просто перераспределяя в свою пользу деньги внутри финансового сектора.

Если мы смотрим на финансовый сектор в целом, то такая стратегия выглядит как то, что происходит в игорном доме. Но ведь и термин «экономика казино» применительно к ситуации в финансовом секторе в свое время употреблялся весьма активно, особенно в эпоху корпоративных скандалов, начавшихся с банкротства компании «Энрон». Просто потом в дело вступили другие, более мощные факторы, но ведь механизм экономики казино и мотивы участвовать в ней никуда не делись.

Как будет выглядеть для внешнего наблюдателя чисто гипотетическая, можно сказать, абстрактная ситуация, когда финансовый сектор не взаимодействует с потребительским сектором и полностью замкнут внутрь самого себя? В потребительском секторе ничего не будет меняться, цены будут стабильны (демографический рост и другие экзогенные факторы игнорируем). А вот внутри финансового сектора будет идти своя бурная жизнь. Там ведь есть свои собственные внутренние цены – цены активов, и они будут постоянно меняться, то расти, то падать.

Что по этому поводу скажет наш гипотетический внешний наблюдатель, окинув взглядом ситуацию в обоих секторах стразу? Он скажет, что ситуация в финансовом секторе полностью оторвалась от ситуации в потребительском секторе (поскольку наш наблюдатель не сведущ в неокономике, то он употребит выражение «реальный сектор»).

Но ведь именно это говорили и продолжают говорить многочисленные реально существующие наблюдатели как в докризисную эпоху, так и после нее, характеризуя ситуацию в экономике в целом.

Я, собственно, лишь объяснил, почему это наблюдение верно и почему так происходит.

При этом надо понимать, что независимо от того, зарабатывает деньги финансовый сектор в потребительском секторе или внутри самого себя, его деятельность связана с издержками (опять-таки не забудем про то, что раньше говорилось про банкротства). И эти издержки пополняют потребительские деньги. То есть, замыкаясь на себя, финансовый сектор часть накопленных денег переводит в потребительский сектор.

Современный экономический кризис.

Таковы были основные, на мой взгляд, тенденции, характеризующие экономическое развитие в предкризисные четверть века. Еще раз напомню: в основе лежал процесс перемещения производства в развивающиеся страны с низкой стоимостью рабочей силы. В результате финансовый сектор начал получать огромные доходы, которые размещал в развитых странах, что и способствовало поддержанию глобального спроса в мировой экономике.

Однако поддержание всего этого механизма на ходу требовало, чтобы доходы финансового сектора от взаимодействия с развивающимися странами постоянно росли. Только при этом условии можно было снижать ставку процента, что стимулировало бы расширение кредитования в развитых странах и помогало бы мировой экономике не свалиться в дефляционный кризис. Однако, начиная с какого-то момента времени, эти доходы расти перестали.

Та ниша, на которую ориентировался финансовый сектор, а именно гигантские запасы дешевой рабочей силы в Китае и других государствах Юго-Восточной Азии (при определенных требованиях к наличию инфраструктуры), постепенно начала вырабатываться. Доходы работников в задействованных странах, а значит, и издержки финансового сектора начали расти, уменьшая прибыль и снижая возможности финансового сектора кредитовать потребителей в развитых странах на прежних условиях.

Круг допустимых заемщиков начал сужаться, а ставка процента, вместо того чтобы снижаться, как она это делала долгое время и к чему все привыкли, начала расти. Те, кто набрал кредитов в расчете на то, что ему удастся, когда наступит время, перекредитоваться на более выгодных условиях, либо не смогли расплатиться, либо вынуждены были снизить свое потребление.

Опция «не смогли расплатиться» спровоцировала финансовый кризис, опция «снизить потребление, чтобы расплатиться» повлекла за собой дефляционный экономический спад. Все это происходило одновременно, и одна тенденция усиливала другую. Вот, в сущности, и все, что произошло с мировой экономикой начиная с 2007 года.

Следует отдать должное политическим и денежным властям ведущих стран мира. Они действовали оперативно и достаточно эффективно. Что, впрочем, неудивительно, так как весь инструментарий известен еще с эпохи Великой ценовой депрессии (и даже еще раньше) и опыт его использования за почти 150 лет накоплен значительный. Конечно, требовалась координация действий, однако способы такой координации были наработаны давно в рамках существования «большой семерки» промышленно развитых капиталистических государств. Эти методы были перенесены на более широкой круг государств («большая двадцатка»), что также было правильно, поскольку число влиятельных участников мирового экономического процесса за время переноса производства в развивающиеся страны расширился.

Наверное, что-то можно было сделать лучше, что-то вообще не надо было делать. Где-то решения принимались быстро и оперативно, где-то, например в Европе, они вязли в бюрократическом болоте и экономических предрассудках. Можно упрекнуть экономистов и экспертов в том, что они проспали начало экономического кризиса в 2007 году, хотя снижение на рынке недвижимости США было очевидным, и не предвидеть, к каким последствиям оно может привести, при наличии хотя бы минимального здравого смысла было нельзя. Потом,