Читать книгу "Закон - тайга - Эльмира Нетесова"

Но в кабинете никого. Пусто. О нем забыли. Кот открыл глаза. Серые стены наваливались, крутились перед глазами.

Чье-то бледное лицо застыло в двери.

— Пить…

— Не могу. Начальник не велел, скривилось лицо. А может, это только показалось.

Кот попытался оторвать голову от грязных досок. Но теперь до его слуха донеслось отчетливое:

— Лежи тихо! Не трепыхайся!

Костя уронил голову на обессилевшие руки. В голове звон, шум, брань, словно за стеной десяток «малин» разборку чинят. И вдруг как кто пером по стеклу провел — визгнули тормоза. И чей-то испуганный голос крикнул надрывно:

— Ребята, кончай, Кравцов тут!

Чьи-то сапоги громыхали совсем рядом.

— Этого чего не убрали? — услышал Костя голос участкового.

— Куда?

— Учить тебя? Идиот!

И тут же смолк голос. В дверь вошел человек. Поздоровался глухо и коротко потребовал:

— Включите свет.

— Пить, — простонал Костя, теряя сознание.

— Позовите дежурного! Пусть уберут вора! Распоясались, бандюги! — рыкнул участковый.

— Теперь уж подождите, — остановил Кравцов и, налив из графина воду, понес Коту. Наклонился. Глянул в лицо. Осторожно поил.

Костя глотал воду жадио, не видя лица и рук человека, сжалившегося над ним.

Игорь Павлович потемнел лицом.

— Кто ж это так избил вас? — покачал он головой.

Костя с закрытыми глазами, с запекшимся от побоев лицом

повернул голову, застонал и рукой указал в сторону стола участкового.

— Врача вызовите! Срочно в больницу! И молитесь, чтоб жив остался! Слышите, участковый? Не только я, враги вам не позавидуют, если этот человек умрет, — пообещал Кравцов.

Когда санитары вынесли Кота из кабинета, Игорь Павлович позвонил в горотдел. Потребовал, чтобы сам начальник милиции срочно приехал в Трудовое.

— Так! Значит, вам, молодежь, преподают здесь наглядные примеры расправы? — спросил он милиционеров, прячущих сбитые в кровь кулаки. Те молчали. — Есть еще задержанные?

— Всех взяли: Кто был в бараке, — хмуро отозвался участковый.

— Госпромхоз обчистили. Дотла. А замки на месте. Этот, Кот, как раз ночью в Трудовое вернулся. С заимки. У них два дня назад мех вывезли охотоведы. Подчистую. А у него полный рюкзак пушняка. Спрятанный под койкой. Он залез. Ворюга! Кто же еще? За два дня много ль возьмет на участке? — завелся участковый.

— А сколько украдено? — поинтересовался Кравцов.

— До хрена…

— Поточнее, — осек Игорь Павлович.

Участковый достал список. Прочел.

— И это все в рюкзаке поместилось? — съязвил Игорь Павлович.

— Не один был. Это и дураку понятно. Только подельщика не назвал. А может, и не одного. Вы посмотрите, на какую сумму совершена кража! — окреп голос участкового.

Кравцов встал, сказав, что хотел бы осмотреть склад. И вспомнил о задержанных милицией:

— Всех освободить. Кража меха — не моя подследственность, но первоначальные следственные действия я сделаю. Вы, участковый, будьте готовы к тому, что я привлекаю вас к уголовной ответственности за должностное преступление, связаннее с насилием. Постановление я уже вынес.

Участковый ничего не ответил. Глянул искоса на Кравцова. И когда Игорь Павлович закрыл за собой дверь, сказал ему вдогонку:

— Не дьявол, козел магаданский! Какой дурак тебя в прокуратуру вернул, если ты и сегодня всякой сявке в обязанниках остался!

Участковому не хотелось уезжать из села, где получил дом и неплохо устроился. Где происшествий в последнее время почти не было. Случались пьяные драки, устраивали фартовые разборки. Но не больше того.

«Может, обойдется? Может, остынет этот колымский черт? Говорят, что он дела фартовые как орехи щелкает. Что у него никогда не бывает висячек. Счастливый, гад. Мне б так! Разве работал бы в Трудовом?» — оглядел убогий кабинет участковый. И, увидев еще не ушедших милиционеров, сказал: — Выпустите зверинец из клеток! А Тимоху — ко мне!

Когда бригадира ввели в кабинет, участковый деланно удивился:

— Зачем его в браслетках держите? Это же бригадир! Уважаемый, свободный человек! Снимите! Это недоразумение!

С Тимофея сняли наручники, участковый предложил папиросу.

— Прости, Тимофей! Накладка вышла. Все ошибаются. И я — живой человек. Сам пойми. Госпромхоз обобрали. И я потерял контроль. Ты что-то хотел сказать мне утром.

— Хотел. Теперь уж не о чем говорить стало. Утром я еще верил. К человеку шел. Как свободный к свободному. Как мужик — к мужику. С добром. Не для себя, за человека! А вы… Впрочем, на что надеялся? Нет, гражданин участковый, мне с вами нынче говорить не о чем! Через запретку, а она всегда, всю жизнь меж нами, слова до сердца не дойдут. Это много раз доказано.

— Слушай, Тимофей, да мне тебя виновным сделать ничего не стоит. Никто не поможет и никогда не очистишься, если я того не захочу. Меня уберут, тебе легче не станет. Пришлют моего друга, знакомого. И все снова повторится. Он тебе не простит того, что со мной случится. Отыграется элементарно. На каждом шагу пасти станет. Жизни не обрадуешься. Так что выбирай сам. Забудем все. Спишем на случайность. Или — как я говорил.

— Я один раз ботаю. Свое я еще утром трехнул. Добавить, иль менять нечего. Одно помни! Запамятовал, видно, кто я! Напомнить придется, — прорезала лицо Тимки страшная ухмылка, которой побаивались кенты, зная: появилась она — хорошего не жди…

Бригадир из кабинета участкового сразу пошел в больницу. Навстречу ему санитары вынесли на носилках накрытый простыней труп. Увидев Тимофея, головы опустили.

Бригадир отдернул угол простыни. Костя… Он уже успел остыть. Восковое лицо незнакомо заострилось, вытянулось. Гримаса боли — видно, душа кричала, — так и застыла в раскрытых глазах.

Тимофей быстро повернул домой. Схватил карабин, зарядил его. И шагнул к двери. Решение созрело по пути из больницы.

Уложить участкового на месте. Через окно. Или в кабинете. Не важно. Но размазать непременно. Сегодня же. Сейчас…

— А я к тебе, Тимофей! Ты что же, опять на заимку собрался? Ну да я ненадолго! — вернул его в дом Кравцов, что-то понявший по лицу.

Бригадир поставил карабин в угол. Сел за стол. Невидящими глазами уставился в окно.

Кравцов выждал время. Потом понемногу разговорил Тимку.

— Пушнина, говоришь, общая? А почему она в бараке оказалась? Не у тебя дома? Ты же бригадир. Говоришь, шея была у Кости порвана рысью. Зачем же в этом случае ему пушняк дал?

— Я его рюкзак нес. Вон он на кухне валяется. Он тяжелее, чем тот. Да два ружья на мне, — отозвался Тимофей.