Читать книгу "Кровавая Роза - Николас Имс"

А я считаю, что город заполонили призраки.

Нет-нет, я ни в коем случае не утверждаю, что по пепелищу еженощно бродят неупокоенные привидения и гули (хотя, может быть, и бродят). По-моему, там витает… какой-то странный дух. Впрочем, это неудивительно. В тот день на поле боя простились с жизнью почти двести тысяч человек (и монстров). Да, их трупы сожгли, но что-то все равно осталось. Воздух в долине словно бы пропитан горестными упреками и призрачным беспокойством, и повсюду слышен безмолвный вопрос: «Как это допустили?»

По-моему, нет ничего хуже, страшнее и трагичнее напрасной битвы. Битвы, в которой не было никакой надобности. Все мы что-то оставили в Контове – одни больше, другие чуть меньше. А кое-кто – больше всех.

Зиму мы провели на постоялом дворе Клэя, чудом уцелевшем, когда орда устремилась на юг. Ковердейл тоже не пострадал. Астра не собиралась уничтожать города и села. Она просто хотела истребить наши души.

Кости в ногах Брюна, переломанных тушей, как он выразился, «долбаного грязного слона», постепенно срастались. Несколько месяцев шаман, сидя у камина, попивал виски и без конца трепался с Родериком и дядей Браниганом. Кстати, клинок Хокшо действительно повредил Брану печень, но по счастливой случайности у Муга был знакомый лекарь, который пересадил дяде печень недавно издохшего орка.

Если вам интересно узнать об орковой печени побольше, разыщите моего дядю и спросите его сами. Он целыми днями об этом рассказывает.

Кьюра приходила в себя несколько недель после сражения. Она целыми днями спала или сидела, глядя в никуда. Я часто замечала, как она оглаживает свое тело, лишенное татуировок, как обводит шрамы, которых больше не видно. Во всяком случае, я их не вижу. Татуировки и связанные с ними воспоминания были неотъемлемой частью прошлого Кьюры и так глубоко запали ей в душу, что привыкнуть к жизни без них ей будет непросто.

Мы с ней… Ну, это сложно объяснить. Да я и не хочу, потому что пока еще сама не знаю объяснений. Я с ней счастлива. И хочу приносить счастье ей. Мы вместе смеемся, вместе плачем и вместе спим. Называйте это как хотите.

Она – моя лучшая подруга. Да, я ее люблю.

Только не говорите ей об этом.

Кстати, о любви… Той весной леди Джайна и Даон Доши сыграли свадьбу на постоялом дворе Пузочеса. Как ни странно, шафером капитана был Родерик, а подружек невесты было целых семнадцать – «Шелковые Стрелы» в полном составе.

Я слышала, как во время свадебной церемонии Родерик прошептал Доши на ухо: «Теперь тебе нужен корабль побольше».

Потом устроили пир, с танцами, выпивкой и фейерверком (спасибо Аркандию Мугу). Я отлучилась по нужде, вышла во двор и увидела Клэя Купера, который стоял у молодого клена. Под кленом виднелась могильная плита; в звездном свете можно было рассмотреть грубо высеченную надпись.

Я догадалась, что это могила Гэбриеля, и спросила Клэя, что высечено на надгробии.

«Когда-то мы были великанами», – ответил он.

Как только Брюн смог ходить без костылей, мы решили отправиться на север. Мы с Кьюрой задумали дойти до побережья (я давно мечтала побывать в Вольном Порту, а она хотела, чтобы я увидела алдейский закат), но сначала мне нужно было в Ардбург.

Перед тем как мы простились с Пузочесом, Талли все утро упрашивала родителей, чтобы они ее отпустили с нами. «Мне почти пятнадцать, – настаивала она, – я вполне взрослая девушка». Клэй почти согласился, но уговорить Джинни было невозможно.

Однако же у самого Ковердейла Талли нас нагнала. Муг, которому было с нами по пути (он направлялся в Охфорд), долго выпытывал, не сбежала ли она из дома. Талли дала слово, что родители ей разрешили, и в доказательство предъявила знакомый черный щит – прощальный подарок отца.

Подозреваю, что Талли увязалась бы с нами и без родительского позволения. Я поступила бы так же в ее возрасте. Впрочем, я сама не намного ее старше. Ну что тут скажешь? Мир велик, молодежь неугомонна, а девчонкам лишь бы повеселиться.

По дороге Брюн с Родериком обсуждали свои дальнейшие планы, возникшие после осмысления событий последних месяцев. В Ардбурге товарищи намеревались выкупить у загонщиков так называемых монстров, предназначенных для сражений на аренах. Чудовищам, желающим попробовать мирно жить бок о бок с людьми, надо было найти подходящее занятие или ремесло, а тех, которым это было не по нраву, надо было увезти подальше от человеческого жилья.

Эта задумка, пока еще далекая от совершенства, в целом была благородным начинанием. Война с Зимней Королевой научила нас одному: раздор благотворит злу и раздувает костер гордыни и предубеждений, превращая его в неугасимый пожар, который способен испепелить весь мир.

Чем дальше мы уезжали, тем яснее становилось, что, хотя мы и спасли мир от уничтожения, лучше он не стал. Победное шествие Лютой орды вдохновило на мятеж тех монстров, которые еще не знали о ее поражении. К сожалению, их действия мешали воплотить в жизнь нашу мечту о мирном сосуществовании.

К тому же в Пяти Престолах стали стихийно возникать культы Смерти. Приверженцы Зимней Королевы скопом кинулись изучать и применять некромантию, что, естественно, приводило к уничтожению целых городов и деревень, а по окрестностям разбредались толпы зомбаков.

Грандуаль отчаянно нуждался в героях, но многие достойные банды погибли в схватках с Лютой ордой, а оставшиеся предпочитали выступать на аренах. Вы и не представляете, кто в конце концов обеспечил защиту Пяти Престолов. Догадываетесь?

Ну, вы подумайте, я подожду.

Не знаете?

Конта, вот кто.

С приходом весны из подземелий Ламнета стройными колоннами вышли тысячи големов. Экзарх отправил посланников ко всем грандуальским правителям и предложил каждому городу и поселку по отряду големов. Нармерийская султана отказалась от помощи экзарха, а остальные (к примеру, агрийская королева Лилит, чью армию полностью уничтожила Лютая орда) с радостью согласились. Сейчас стражники-големы найдутся в каждой агрийской деревушке, а дюрамантиевые рыцари охраняют тракты, ведущие в Пятипрестолье.

Что заставило экзарха изменить свое мнение о людях? Понятия не имею. Возможно, знакомство с внучкой убедило Конту, что люди и друины не так уж и отличаются друг от друга. Но скорее всего, ему стыдно за то, что он прежде отказал нам в помощи. Наверное, таким образом он старается почтить память сына, который принес себя в жертву ради людей.

Впрочем, причины удивительного поступка экзарха совершенно не важны. Благодаря ему мир стал безопаснее. И все же я слишком хорошо помню и нежелание Конты признать Зарянку, и его надменное, презрительное отношение к людям. Может быть, это простительно. Вольное Облако упоминал, что экзарх провел в темном подземелье без малого тысячу лет и, конечно же, стал чудаковатым отшельником.