Читать книгу "Панк-Рок. Устная история - Джон Робб"

Кит Левин:

Джим приехал из Канады на прослушивание. Он был словно мечта, ставшая реальностью.[258] У нас в холле сидела толпа барабанщиков, и мы пробовали одного за другим. Мы усадили за установку Джима, и он был просто охренителен. Он поиграл секунд 45, и я сказал: «Все, стоп! Все идите по домам — вот наш парень».

Тогда был очень популярен даб. Это случилось со мной лично, но, как оказалось, самые сливки панк-рока тоже торчали от даба. Были и ребята из A&R, которые фанатели от даб-регги больше, чем от чего-либо другого. Мы знали основных ямайских музыкантов. Мы помогли им заключить контракты с Virgin. Я также помогал Slits в начале их карьеры создать их звук.

Я думал, что с PiL мы будем медленнее. В Clash все было гораздо быстрее. Мы собирались пойти дальше, но в новом направлении. Damned двигались очень быстро, но по старому пути. У меня в голове была другая идея. Манифест PiL был таким: никаких менеджеров, продюсеров, и адвокаты только в случае необходимости. Мы не группа, мы компания. Придумывай сам свои идеи. Тотальный контроль. Наверное, мы считали себя слишком важными и все такое.

У Джона была способность ослеплять людей. У него удивительная харизма. В то время он был на высоте. Он был на этой волне и в Pistols, и его очень разозлило то, что все развалилось. Можно сколько угодно ругать Джона за множество различных экстремальных способов развлекать себя, но у него есть эта базовая целостность.

Однако он может очень раздражать, ничем не помогая. Он знает, какой должна быть картинка. Когда что-то в ней не так, он начинает винить в этом людей. Ему нравится прикидываться сильным и считать других слабыми. Причина, по которой не все всегда срабатывает так, как хотелось бы Джону, заключается в том, что он не выполняет свою работу. Но тогда он действительно делал свое дело.

Джа Уоббл был добавлен в группу спонтанным решением. Я ему вообще не показывал, как надо играть на бас-гитаре, как это я делал с Полом Саймононом. Таким образом, Пол научился очень хорошо играть и начал придумывать что-то свое через какое-то время. Уоббл играть не умел, но он с нуля начал придумывать свои басовые фишки. Он не возражал против того, чтобы я их редактировал, но он всегда придумывал собственные басовые ходы.

Джа Уоббл:

Обложка первого альбома была пародией на журнал Time. Сделана она была очень хорошо, как модные съемки. Когда альбом вышел, критики его невзлюбили, потому что им хотелось рок-музыки. Они были мидл-классовыми любителями рока и не доверяли нам. Они терпеть не могли ребят из рабочего класса, которые писали такую музыку.

Кит Левин:

Мы записали сингл «Public Image», и он пошел нормально. Нам сходила с рук наша борзость — «Мы можем делать, что хотим, бля. Мы, бля, PiL. Идите в жопу». Люди не понимали, шутим мы или все это серьезно. Мы были серьезными.

В «Fodderstompf», где Уоббл говорит: «Мы сейчас пытаемся закончить альбом с минимальными усилиями, и это у нас получается очччень ус-пеш-но», — вот именно этим мы и занимались. Мы как-то записали ровно 30 минут музыки, как и было указано в контракте, потому что эти козлы нас кинули. Эти ребята играли жестко. Мы сделали то, что сделали, и это была хорошая первая пластинка. Но с ней все пошло наперекосяк из-за просчетов компании. Virgin импортировала ее в Америку, поэтому у нас так и не получилось нормального, официального американского релиза. Это здорово нам все облажало. Очень.

Брайан Экс:

Помню, как послушал «Public Image», первый сингл PiL, и как мне тут же снесло крышу. Они были как Sex Pistols, но при этом абсолютно другими, с охренительным басом и сумасшедшими гитарными партиями.

Кит Левин:

Мы хотели использовать голос Джона как инструмент, что нам казалось нереально охренительной идеей. Вокал не должен был быть на первом месте. Но сейчас я понимаю, что его-то голос как раз всегда очень выделялся и не был таким инструментальным, как мне тогда казалось.

Очень часто я брал слова его текстов, и даже несмотря на отсутствие в те времена сэмплеров, я вставлял их в различные места, где они не должны были быть. Или, если у него были проблемы с текстами, я просто брал и повторял куплет. Вот я сейчас говорю, и кажется, будто он половину времени ничего не придумывал. Он придумывал еще как. Например, «Theme», он сделал ее с первого раза, и она была идеальной. Мы вместе занимались продюсированием конечного продукта.

Джон Лайдон:

В PiL обязанности разделялись поровну. У меня не было полного контроля. PiL были похожи на реальный мир. Это были люди, с которыми я вырос и которых я знал. И мы просто ушли и стали заниматься тем, чем нам хотелось, не думая о коммерческой стороне. И самое странное, что ты действительно добиваешься коммерческого успеха, потому что, как это ни странно, люди все еще уважают целостность и честность. В группе все были равны. Нужно просто прекратить эту чушь насчет «я написал это» или «я написал то». Делите деньги поровну, и все у вас будет хорошо.

Кит Левин:

Когда мы собрались, и как только у нас появилось достаточно материала для живого выступления, что случилось чертовски быстро, мы отыграли концерт на Рождество в Rainbow Theatre, откуда вынесли все кресла. Мы тестировали нашу саунд-систему. Мы арендовали помещение в Брикстоне, пустой зал, просто чтобы проверить эту трехбасовую саунд-систему. Это была турбосистема, которую я хотел опробовать в Rainbow. По причине нашей любви к саунд-системам, у нас стали появляться новые мелодии.[259]

Именно в то время родилась «Death Disco».

Джон Лайдон:

Влияние музыки PiL ощущается не сразу. Это происходит не специально. Это происходит естественно. Понимаете, я вот, например, слушаю свинг, но я не вскакиваю тут же и не бегу играть «Chattanooga Choo Choo». Я не имитирую. Я всегда был поклонником регги, но вы не можете сказать: «Вот регги-альбом Джонни». Все не так. Регги отлично исполняют ямайцы — это их культура и их голос, и они высказывают в нем свои политические взгляды, и не белому считать, что он может влезть туда и украсть что-то.

Дон Леттс:

Те первые три альбома по-прежнему звучат охренительно. До сих пор звучат как завтрашний день. Они были спродюсированы при очень странных обстоятельствах, в основном по причине того, что кое-какие люди пошли вразнос из-за разной химии — кто-то вверх, кто-то вниз, а кто-то в стороны. Было как-то мрачно и странно. Забавно, но я ездил за ними по Европе, снимая их выступления на Super 8, и я ничего не видел, потому что Джон всегда выступал стоя спиной к залу. Но атмосфера была мрачной и напряженной. Концерты были странными и тяжелыми. Напряжение висело в воздухе и ощущение было такое, словно мы на волоске от драки, от бедствия. Все это напоминало последние сцены того фильма, «День саранчи», такое было ощущение. Каждое шоу Public Image было именно таким. И Джон был во главе всего этого.