Читать книгу "Древние тюрки. История образования и расцвета Великого тюркского каганата (VI-VIII вв. н.э.) - Лев Гумилев"

Голову статуи Кюль-тегина удалось найти. Она выполнена вполне реалистически: монголоидные черты — скуластость, монгольское веко, низкий прямой нос и косой разрез глаз не оставляют места для сомнений в расовой принадлежности рода Ашина. На голове надет венец с пятью зубцами, на котором изображена птица, похожая на орла. Лицо Кюль-тегина проникнуто сосредоточенным спокойствием; очевидно, художник видел натуру уже после смерти.

От головы жены Кюль-тегина сохранился только фрагмент, также с подчеркнутыми монголоидными чертами. Особенно замечательны крепко сжатые губы, характеризующие эту женщину как особу волевую и решительную.

К памятнику тянется цепь балбалов на целых три километра от цайдамских соленых озер. До нашего времени уцелело 169 балбалов, но, по-видимому, их было больше. Некоторым балбалам придано грубое подобие человека, обозначены руки, намечен пояс. Вдоль рва на восток тянется вторая цепь балбалов, что дало Йислу повод предположить, что они окаймляли стену, по кругу{1271}. Думается, однако, что это скорее другая вереница, относящаяся к другому покойнику, может быть похороненному тут ранее.

Орхонские тексты, время их составления и опубликования. В нашем распоряжении имеются два памятника: надгробие Кюль-тегина, содержащее две надписи — малую и большую, и надпись Тоньюкука на берегу Селенги. Параллельными текстами являются китайские эпитафии Кюль-тегину и Бильге-хану, увековеченные там же на берегу Орхона{1272}. Второй памятник сохранился фрагментарно, но первый по своей полноте представляет значительный интерес.

Первый вопрос, который нужно выяснить, — датировка. На большой надписи Кюль-тегина проставлена точная дата сооружения памятника: «год обезьяны (732 г.), седьмой месяц, двадцать седьмой день»{1273}. Ту же дату приводит и китайская эпитафия{1274}. Китайский текст был, как явствует из его содержания составлен тогда же, по случаю похорон и сооружения надгробия. Однако это не время составления или публикации тюркского текста, так как в надписи историческое повествование доведено только до 716 г. и обрывается на самом интересном месте. Переворот, совершенный Кюль-тегином, и убийство его двоюродных братьев не упомянуты, и, очевидно, не случайно. Вместе с этим текст надписи составлялся не позже 719 г., так как великие победы 720 г. не описаны и отсутствует даже имя басмалов. Значит, мы можем заключить, что текст, увековеченный на камне в 732 г., был составлен между 716 и 720 гг., скорее всего в 717-718 гг. В это время Бильге-хан, восстанавливая потрясенную державу, обращался к широкой общественности. Этим объясняется и исторический экскурс вначале и увещевания бегов и народа, и весь программный характер надписей, большой и малой, не смотря на то что до смерти Кюль-тегина, т. е. за 14 лет, к тексту была добавлена лишь эпитафия Кюль-тегину. Очевидно, сам текст рассматривался как литературное произведение, не подлежащее переделке. Из этого мы можем заключить, что обращение к народу действительно дало Бильге-хану хорошие результаты, так как стало популярным — в противном случае обязательно текст был бы при увековечении на камне модернизирован, т. е. дополнен.

Однако ни один историк не упустил бы случая дополнить фактическим материалом свое сочинение. Йоллыг-тегин не составил исключения. В эпитафию Бильге-хану он включил все те сведения о битвах и походах, которые он опустил в надписи Кюль-тегину. Здесь он упоминает о походе на Тангут в 700 г., о покорении чиков в 709 г., об отступлении неразбитого отряда тюрок из-под стен Бишбалыка в 714 г., о сражении с токуз-татарами при Агу в 715 г., о покорении уйгуров в конце 716 г., о победах над татабами и карлуками в 717 г., о разгроме имперских войск при Лянчжоу в 720 г. и о последующих походах на киданей и татабов в 721-722 и 733 гг. Особенно интересно упоминание о перевороте и резне в 716 г. в выражениях завуалированных и обтекаемых. Это место наиболее значительно, так как с него начинается вся эпитафия{1275}. Зато события, изложенные в надписи Кюль-тегина живо и пространно, здесь скомканы, так как старое повторять неинтересно. Повествование доведено до конца жизни хана, умершего в 734 г., и даже дальше, так как описаны его похороны в «год свиньи, в пятый месяц в двадцать седьмой день» [лето 755 г.]. Текст надписи составлялся в это время «месяц и четыре дня»{1276}. В данном случае Йоллыг-тегин имел опыт и подражал самому себе, что часто бывает с писателями. Итак, мы можем рассматривать эпитафию Бильге-хана как продолжение и дополнение к надписи Кюль-тегина{1277}.

К тому же времени, что и надпись Кюль-тегина, относится надпись Тоньюкука. Составлена она после 716 г. так как обращается к «народу Бильге-кагана»{1278} и до 720 г., ибо о заслугах мудрого Тоньюкука в борьбе с басмалами в надписи ни слова не сказано. Больше того, надпись составлена тогда когда Тоньюкук был в опале и обращением к народу стремился заставить хана признать свои заслуги и вернуть его ко двору. Добился он этого в 719 г., когда Сулу получил из Китая титул хана{1279}. Следовательно, текст надписи был составлен в 717-718 гг., и мы имеем редкий случай сохранности двух полемизирующих надписей на одну тему.

Третий документ — «Онгинский камень» — установлен в год дракона{1280}, т. е. в 716 или 728 г.{1281}. Первая дата невероятна, хотя события в нем описаны лишь до вступления на престол Бильге-хана, т. е. до 716 г. Но составленный в 716 г. текст был выбит на скале 12 лет спустя{1282}. Этот памятник был сильно попорчен, что затруднило чтение и введение его в научный оборот, но имеющаяся реконструкция текста позволяет причислить его к надписям Кюль-тегина и Тоньюкука как третий опус того же жанра. Он содержит апологию Алп Эльэтмиша, умершего в 719 г. (в год овцы). В надписи заповедано сыновьям и младшим братьям покойного хранить верность Бильге-хану, к которому он передался во время переворота 716 г.{1283}. По направлению этот документ примыкает к надписи Кюль-тегина{1284}.