Читать книгу "Хольмгард - Владимир Романовский"

Идти пришлось несколько кварталов, а Детин вдруг почувствовал себя очень усталым и выразил желание прилечь на траву у края улицы. Но женщина не позволила ему этого сделать. Вскоре они вошли в какой-то палисадник, женщина постучалась в дверь весьма добротного дома, ей открыли.

— Груздь, — сказала женщина повару. — Срочно готовь полный обед, а до того скажи служанке, чтобы немедленно топила баню.

Детина отвели в столовую и усадили на ховлебенк. На него долго молча смотрели, а он слегка стеснялся. Баня поспела раньше обеда, и его отвели в баню. Женщина сама раздела его, сокрушаясь, рассматривая ссадины, синяки, сыпь, прыщи — все, что сопутствует путешествиям в полубезумном состоянии. Детин не сопротивлялся, но и не пожелал отмыть себя сам. Женщина поливала его теплой водой, терла тряпками, снова поливала, выводила в предбанник, вытирала, заводила в парную, раздевшись до гола. Детин повиновался ей, не проявляя никаких эмоций. Затем женщина оделась, выбежала куда-то, привела повара по имени Груздь, и он подрезал Детину помытую бороду.

Затем его облачили в чистую рубаху и снова отвели в столовую. Там его ждал обильный обед, и Детин слегка оживился. В какой-то момент нужно было остановиться, но он не смог, и вскоре ему стало нехорошо. Затем его еще помыли и повели в спальню. Чистое белье, мягкая перина. Слегка недоумевающий Детин лег на перину, повернулся на бок, и уснул.

Когда он проснулся, женщина сидела на скаммеле рядом с ложем и смотрела на него с надеждой.

— Зяблик, — сказал Детин. — Жил какой-то зяблик в лесу. — Он поворочал языком во рту и попросил пить.

Женщина вскочила, распахнула дверь и громко позвала служанку. Вскоре появились кувшин и кубок, и Детин напился всласть.

— Зяблик прилетел в город и увидел много несправедливости, — сообщил он. — А на бугорке живет злой волшебник.

Женщина слушала его, а по щекам у нее текли слезы. Непонятно.

— Я тебя помню, — сказал он.

Она вытерла слезы и спросила:

— Помнишь?

— Да. Но я не помню, как тебя зовут.

— Детин! Детин, очнись! Что с тобой!

— Не знаю, — признался он. — Я не знаю, что со мной.

Неожиданно взгляд его упал на амулет, висящий у женщины на шее. И Детин что-то смутно стал вспоминать.

Состязания. Единоборство. Победитель бросает вызов. Из толпы к нему идет человек… Амулет… Амулет победителя преподносится в дар… кто-то кого-то навещает… гость… Позволь! Меня обвинили в убийстве того, кто подарил ей этот амулет. Я его пальцем не тронул! Свиньи. Мне сказали, что я его убил из ревности. Это чудовищная ложь. И была какая-то… странная, по имени Дике. Называй меня Дике, так она сказала.

— Дике, — сказал он.

— Я не Дике, Детин! — женщина посмотрела на него умоляюще.

— При чем тут ты! — возмутился он. — Любава, не дури, а? Дике — это…

Он запнулся и ошарашено посмотрел на Любаву. Она тоже смотрела на него — не смея верить.

— Меня освободил Ярослав! — вспомнил Детин. — А при чем тут зяблик?

Он задумался.

— Какой еще зяблик! — сказал он зло. — Не до зябликов. Любава!

Она бросилась ему на шею и стала целовать.

— Подожди, подожди, — сказал он. — Меня оклеветали! А сын забрал все деньги. А Бескан — тварь продажная. Нет, я этого так не оставлю. Еще чего! Это все посадник. Сговорился со всеми.

— Посадника больше нет.

— Как это — нет?

— Его взяли под стражу.

— А кто теперь правит?

— Ярослав.

— Да ну?

Детин сел на ложе и подпер голову рукой.

— Вот я к нему и пойду, — сказал он, подумав. — А то что же это…

— Ему сейчас, может быть, не до тебя.

— Не дури, Любава. Как это ему может быть не до меня.

— Может.

— Чей это дом?

— Мой.

— Твой? Как это. Ты продала старый?

— Нет еще.

— А! Драгоценности какие-нибудь продала?

— Нет. Я теперь, Детин, богатая землевладелица.

Детин засмеялся.

— Не дури. Ты смешная, и я тебя люблю.

Он встал и поцеловал ее нежно в лоб и в нос.

— Надо идти к князю.

— Повремени, — попросила Любава. — Завтра.

— Ну завтра так завтра. Дай-ка мне смолы, а то привкус во рту какой-то. И волосы мне надо расчесать. И — кто это так мне бороду обкромсал? Куда не глянь — сплошные неумехи. Как еще город стоит, на чем держится. Безобразие.

Детин, приодевшись (одежду ему купил на торге повар, по инструкциям), действительно пошел к Ярославу на следующий день. Ярослав обещал посодействовать, а для начала обратиться к тиунам, вершившим дела с Нестичем. Тиуны развели руками. На Нестича можно было подать в суд. Начать тяжбу. Но тяжбы за имущество длятся годами. Пойти в свой бывший дом и говорить там с Нестичем Детин не захотел — порешил, что это ниже его достоинства. Взяв значительную сумму у Любавы, он навел справки, снарядил путешествие, купил товар и отправил его в Норвегию. Этого показалось мало, и он снарядил еще одно путешествие — в Константинополь. Через два месяца оба путешествия завершились очень удачно, и дело Детина стало расти. Сначала Любава хотела отписать ему половину своих земель (если бы он попросил, отписала бы все), но возникли сложности. По какому-то старому новгородскому закону, человек из купеческого сословия не имел права получать дарственную от болярина или болярыни, а Любава происходила из древнего рода. Детин мог получить ее земли, только женившись на ней, но он был женат. Жена его знать его не хотела, но делу это не помогало.

А вскоре дела Детина пошли не просто хорошо, а очень хорошо. Все купцы Новгорода прекрасно помнили о его злоключениях, и заключать с ним сделки считалось среди них особым шиком — проявлением добродетели с легким привкусом нарушения устоев — Детин был человек меченый. Большинство новгородцев верило, что именно он убил Рагнвальда.

К нему вернулась былая уверенность, былые силы. Нищим он по-прежнему не подавал, считая, что попрошайничество есть проявление слабости и лени.

А через год примерно после описываемых событий в дом Детина и Любавы постучался болярин Нещук. В результате нескольких неудачных сделок он потерял все, что имел, и за неуплату дани и виры должен был через несколько дней оказаться в темнице, или в яме. Преемник Явана оказался еще большей сволочью, чем Яван, и неплательщиков преследовал безжалостно. Нещук слезно умолял Любаву дать ему четыреста гривен. И она дала. Детин, вернувшись с какого-то строительства домой тем вечером, узнав о происшествии, начал было Любаву ругать, но она заметила ему, что со своими личными средствами вольна поступать так, как хочет. И Детин махнул рукой. Тем более, что Любава была уже шестой месяц беременна, и характер ее за время беременности испортился. Завела привычку ныть и скандалить, и во всем усматривать несправедливость, как тот хорлов зяблик.