Читать книгу "Медбрат Коростоянов (библия материалиста) - Алла Дымовская"

Он, точно вечный жид, меняя облик и принцип существования, бродил взад-вперед-вниз-вверх по системам и мирам, наверное, множество лет, подсчитать досконально было ему сложно, к тому же, множество лет – примитивно для его лексикона. Сначала он даже получал удовольствие. Познавательное и эстетическое. Пока не… прошу прощения, но уж очень подходит сюда выражение: – … пока не задолбался окончательно. Бродить. Взад-вперед-вниз-вверх.

Вот тут надо сделать небольшое отступление и пояснить: Мотя очень хорошо понимал и принимал самые примитивные формы самосознания, включая амебообразного меня (если в сравнении с ним), равно и мою собственную теорию формирования материального космоса. Хотя и указал мне на ошибки – как очевидец указал. В моем изложении: вселенная создавала сама себя, непрерывно стремясь к уровню наибольшей организации – то есть, подальше от хаоса, и еще дальше, дальше, к полному самосознанию. Случайно-выборным образом, согласно нобелевскому лауреату Пригожину, или заранее для себя спланированным – не суть актуально, хотя лично я склонялся более к первому варианту. В такой системе существовало только настоящее, упорно летящее вперед. Ан нет! Объяснял мне Петр Иванович. Так, да не так. Хотя в вашем, здешнем представлении – представлении, крошечного, бесконечно малого уголка бытия, конечно, ничего иного изобрести не дано. Но на самом деле…

На самом деле – бытие едино, неподвижно, целокупно, по Зенону Элейскому. И в одно и то же время – неповторимо, уникально, вечно изменчиво, по Гераклиту Эфесскому, или, если угодно, поставьте Спинозу рядом с его антагонистом Лейбницем. Это никакая не диалектика, это способ его существования, в смысле – бытия, или мироздания в общем, нет в нашем языке еще соответствующего уровня терминов. А почему все так? А потому. Отвечал Мотя. Что ваше прошлое и настоящее, как и всякое будущее – оно есть. Просто есть. Никуда не девается, не уничтожается, не пожирается никакими коварными лангольерами, не призрачно за пеленой грядущих лет, и заполняет собой всё и вся – природа не терпит пустоты, это неопровержимый факт. Хотя, как будущее, так и прошлое, безусловно, возникло, и не без титанических усилий, человечества в том числе. Вы не можете бродить по своей системе свободно вперед или назад во времени? Но дорогие мои, таков закон уровня вашего существования, существования муравьев-работяг, упорно собирающих еловые иголки на муравейник, или колонии полезных бактерий, производящих спасительную сыворотку из натурального молока. Будь вы иные существа, тогда да. Но вы есть то, что вы есть. Это тоже своего рода закон. Хотя с законами у вас! Одни замкнутые допущения, без размаха и синергетического воображения. А знаете ли вы, к примеру, что ваш пресловутый краеугольный, неоспоримый принцип сохранения – вещества или энергии, Джоуля-Гельмгольца-Ломоносова-Лавуазье, действительный лишь в частном случае вашей вселенной в единицу времени, равно не соблюдается в глобальном отношении? Как это? А так это! Каждую квантово-определенную долю секунды мир ваш множится на самого себя, и в будущем и в прошлом, дробится бесконечно в параллельном, как вы это называете, вероятностном протяжении. Множится вещество, множится энергия, однако не «от деревянного весла», но кратно математической постоянной и согласно неизменному распорядку. То же, что вы называете в обиходе материей, в системах иных вообще не существует, а существует …, в общем, существует нечто, и всё тут, запутаетесь только. Да и не надо вам пока. Помните разве: наличное бытие настолько безразмерно многообразно и могуче, что не стоит придавать ему свой образ и подобие. Оттого и смешны были Петру Ивановичу мои споры и ссоры с отцом Паисием, напоминавшие драку двух жуков-скарабеев у обочины за навозный шар. А мимо них идет своей дорогой гигант – фараонов надсмотрщик над рабами, или придворный фискальный писец, идет, и не замечает, чего там копошится у его ног. Вот для Моти распри наши по поводу Бога-отца и сына его, Христа, как и все прочие человеческие усобицы на схожую тему были нимало не занимательны, хоть бы в виде короткого дорожного приключения.

Но каким же образом слонялся меж мирами великий «кахёкон»? Он последовательно собирал себя в одном из вариантов бытия, затем отмирал, самоубивался или телесно разоблачался и переходил в другой, взад-вперед во времени, следуя цепочке преображений, или вверх-вниз, скажем, от кварковой реальности к гигантским организмам, могущим обозревать галактики и вселенные. А иногда сразу волнообразно вверх-вниз-взад-вперед, если позволяла векторная суммарная направляющая. Он мог бы, например, при желании попасть в любое наше прошлое, скажем, в правление первого Рюрика или последнего из двенадцати Цезарей, но для этого надо было прежде всего развоплотиться в нынешнем времени, и затем, следуя длинным кружным путем – если он, замечу, возможен, – через переходные материи, системы, измерения и уровни бытия, добраться до нужной точки. Вероятно, потратив на дорогу не одну тысячу веков в нашем ощущении и пересчете. Но он мог бы, а мы нет.

Я тогда спросил его? Как же пресловутый «эффект бабочки», согласно гениальному предположению Рея Брэдбери, ведь сам же Мотя сказал: бытие едино, неподвижно. Но вот своими путешествиями он вторгается… Ну и вторгается, отмахнулся Мотя, как от несущественного замечания. Инерция и пороговая саморегуляция мироздания столь велика, что даже если целая вселенная, к примеру, наша, снимется вдруг с насиженного места и в одночасье начнет странствовать, где и как ей вздумается, никакого катаклизма не случится. То ли дело одинокий заблудший «кахёкон», он не в силах создать и крошечного локального возмущения временной или термальной, или суперсимметричной последовательности, одна ласточка вовсе не делает весны. И вообще, вокруг вас столько всякого незримого, вполне предметного и бесхозного добра! Та же антиматерия, как вы ее называете, ежесекундно производит мощнейшие колебания в каждой точке пространства вокруг, и ничегошеньки не происходит. Даже когда системы и вселенные проникают одна в другую. А проникают они постоянно, потому как, все проницаемо, текуче и перемешано между собой. Вот взять хоть бы Ксению Марковну – она и есть результат подобного смешения, ее собственное поле-душа при определенных условиях концентрации (самонаблюдения в зеркале, для наглядности) способно порождать из своего неоднородного в измерениях тела и управлять нестабильными структурами, кои ваши ученые от беспомощности именуют темным веществом. Конечно, от ее первичного неумения случались и жертвы, но в целом это нисколько не сказалось на реалиях земного бытия. Или Виктор Алданов-«Кэмел», тоже из группы гиперчувствительных «смещенцев», да таких полным-полно, в той или иной степени, никакие это не паранормальные, то бишь, физически и научно не объяснимые явления, и тем более не чудеса, но обычное дело в более высокой фазе разумного развития. В их «терморальной» вселенной любое начальное существо может так – по вашему: и малому ребенку по зубам.

Но как же Ваворок? Ваворок же хотел… а? Спросил я тогда у Петра Ивановича. Мало ли чего он хотел! На фигу пятаков, кажется, так? На грош, – вежливо поправил я. Да, конечно, но человек этот очень глуп. Очень низкий уровень саморазвития. Но вы же могли? Я не понимаю тогда. И понимать нечего. Вы послушайте сперва, зачем я здесь. И зачем?

Суть вопроса заключалась в том, как выше я уже говорил: Мотя задолбался. Несмотря на бесконечные свои возможности странствия и познания. Ибо странствия и познания в чем-то главном, в чем-то самом существенном, оказались – одни и те же. Исчерпали себя. Свелись к общему знаменателю: все в доступном ему односторонне-бесконечном бытии индивидуально, намертво завязано на непреодолимую, неделимую единицу, и развязаться с ней нельзя никак. Ни в мире гигантов, ни в мире карликов, ни в мире термальных спиралей, ни в относительном мире Эйнштейна. Сие недоступно ни темной материи, ни световой, ни состояниям, вообще далеким от всякой четырехмерной материальности.