Читать книгу "Сталинские соколы. Возмездие с небес - Станислав Сапрыкин"

Сегодня я лечу на «Кобре» с необычным американским «песчано-морским» окрасом, выделяясь на фоне остальных оливково-зеленых машин. На всякий случай наши звенья усилены парой старичков И-16.

Набираем высоту три тысячи метров, начинаем патрулирование. Немцы принимают вызов, выставив шесть истребителей. Это уже не просто драка – это соревнование. Напряжение возрастает. Сбит один из наших самолетов, сбит один немец. Фашисты попались упорные, на тупоносых самолетах с отличным от «худых» поперечным «V» крыла, небо не уступают. Мне удается зайти одному в хвост, но попасть не получается. Другой немец заходит в хвост мне, стараюсь уйти правым виражом. Фриц гоняет меня уже несколько минут. Снижаюсь до бреющего, его скоростной самолет не отстает. Иду вдоль небольшого оврага, затем тяну вверх и опять вираж до углов срыва, получилось – сбросил с хвоста. После маневрирования на малой высоте чувствуется предельная усталость, перчатки промокли от пота, хоть выжимай, на улице мороз, а я потею как в бане. Ищу ведущего, разобрать, где кто – невозможно. Захожу в хвост фашисту, сближаюсь почти до пятидесяти метров, стреляю, но немец как заколдованный, идет на «ножницы», пытаюсь сделать то же самое, противник проворнее оказывается сверху, я его теряю. Он пикирует на меня, ухожу от огня скольжением, моя кобра получает легкие повреждения, понимаю это по начавшемуся падению давления масла. Выхожу из боя и беру курс на аэродром. Немец меня не преследует, что это, благородство врага? Сажаю поврежденную машину на «отлично» – вот так бы вчера… Сруливаю с расчищенной полосы и глушу двигатель. Ко мне бегут техники, самолет может загореться в любую минуту, но все обходится, не считая пробитого маслобака.

Возвращаются товарищи. Наши потери – три Р-39 из шести, но все летчики живы – сели на вынужденные или выпрыгнули над своими наземными войсками, одни летчик, получивший легкие ранения, отправлен в госпиталь. Заявлено о семи сбитых немцах, еще одного добили «ишачки». Соотношение опять в нашу пользу. Разбор боя, отдых, хорошо, что все живы. На утро мой самолет исправен и готов к вылету.

На следующий день 29 декабря в 14.00 летим в тот же сектор западнее Ржева в надежде, что и немцы, желая поквитаться за два прошедших боя, примут вызов. Погода не меняется.

У нас четыре оставшиеся «Кобры» при поддержке четырех «Яков» – четыре пары. Набираем три километра, «Яки» – ниже. Лечу, зачарованный русской зимой, всюду белая ширь, замерзшие реки и остывшие леса. Мое любование природой прерывает команда ведущего – враг впереди выше на одиннадцать часов. Наша «свободная охота» действительно превратилась в соревнование, мы как две футбольные команды встречаемся каждый день почти в одно и тоже время, только цена матчам – жизнь!

Я не успеваю за ведущим, он сбивает немца и сам попадает под огонь ведомого, я остаюсь один, зажатый двумя немецкими истребителями, сегодня численный перевес на стороне противника. Третий фриц атакует меня спереди сверху, попадая за кабину в район мотора. Я еще успеваю вытянуть наверх, попав немцу в хвостовое оперение, мой Р-39 загорается. Второй раз в жизни я покидаю поврежденную машину. Чтобы погасить скорость и не попасть под стабилизатор, я беру ручку на себя, сбрасываю левую дверь и стараюсь прыгнуть под крыло. Купол раскрывается, высота с трудом позволяет совершить безопасное приземление в сугроб. Отстегнув лямки, бегу на восток и оказываюсь в окопе нашей пехоты. Красавица – «Кобра» догорает метрах в трехстах на нейтральной полосе. Я цел, но бой проигран, сегодня немцы подготовились лучше нас.

Меня накормили, напоили горячим чаем и через несколько дней, выдав полковую лошадь, отправили в тыл. Я не знаю всех результатов боя, но, по информации наземных наблюдателей, мы потеряли три «Кобры» и два «Яка», сбив три истребителя противника. Все наши летчики живы, но получается, что гнать в полк нечего. из десятка остался один целый Р-39 и один поврежденный мной при посадке, но и немцев мы набили достаточно. более пятнадцати. «Кобра» показала себя агрессивным охотником с мощным вооружением и хорошей управляемостью, я думаю, этот истребитель еще отметит себя в воздушной войне.

До моего аэродрома было более двухсот километров, для зимнего путешествия на лошади это слишком трудное расстояние, мне надо было найти более быстрый транспорт, чем курсирование по частям и деревням в качестве попрошайки, останавливаясь на ночлег и питание. Я все-таки добрался до аэродрома на лошади, но оставшиеся летчики и самолеты уже получили распределение по полкам. Добираться в расположение 16-ГИАПа «своим ходом» было нецелесообразно. Меня временно определили в состав резервного 296-го ИАПа получившего короткий двухмесячный отдых после Сталинградского фронта. Командиром полка был майор Николай Баранов. Полк воевал на Якак. В части была даже одна летчица. Лидия Литвяк.

Неприятности продолжали меня преследовать. Собственно, я мог и не летать в новом подразделении, дожидаясь окончательного распределения, но как я, летчик, мог оставаться на земле, кода в полку летает даже девушка. Я приступил к изучению новой для меня техники и добился допуска к тренировочным полетам на Як-7Б.

По сравнению с Р-39 Як-7Б имел почти равный по мощности двигатель и несколько меньшие размеры, у земли он даже превосходил «Кобру» в скорости, но это преимущество резко терялось с набором высоты. Он имел пушку меньшего калибра и меньшее число пулеметов. В целом, как и все самолеты Яковлева, «7Б» был предназначен для горизонтального боя на малых высотах. Я учил летную эксплуатацию самолета с установленным в задней кабине дополнительным бензобаком. Этот бак служил для смещения центровки назад и увеличения противокапотажного угла. Летчики, опасаясь пожара за спиной, требовали снятие дополнительного бака, и на самолете, на котором мне предстояло сделать тренировочный полет, бак был уже снят, что привело к смещению центровки вперед. К тому же со мной сыграло роковую роль выработавшаяся привычка взлета с носовым колесом на Р-39. Короче говоря, 13 февраля при взлете на Як-7Б на разбеге я, отрывая хвостовое колесо, сильно отдал ручку от себя и самолет скапотировал. Каким-то чудом мне повезло. Обычно, такие ошибки на взлете заканчиваются гибелью летчика, но «Як» не зарылся носом и не перевернулся, убив меня под обломками, а просто чиркнул винтом землю. Я практически не травмировался, но винт и мотор были повреждены. Начались разборки. не специально ли я это сделал? В результате к суду или иным мерам наказания меня не привлекли, но отправили в учебный полк, так сказать, для повышения квалификации. В учебке мне довелось освоить новый советский истребитель Ла-5, начавший поступать в войска с осени 1942 года. Спарок не было и вылетать приходилось без вывозной программы, изучив теорию, я смог за четыре месяца сделать бешеный налет. сто пять часов. В хорошую погоду летали каждый день по два-три часа.

После окончания курса подготовки меня должны были направить в полк, принявший аналогичную технику, но судьба в очередной раз распорядилась иначе. Узнав, что 16-й ГИАП приступил к боевым действиям на Кавказе и, возможно, после освобождения Кубани попадет в Крым, я оббил все пороги начальства с просьбой перевести меня в Краснодар в свой полк. Мои просьбы были услышаны и я начал долгое возвращение в 16-ГИАП. Дабы не путешествовать в одиночестве, меня включили в группу пополнения, направляющуюся на Кавказ вместе с самолетами. Наша группа из четырех пилотов была быстро переучена на Р-40М и начала перелет на юг. Американский истребитель Р-40 «Киттихаук» не был новым истребителем, эти самолеты вместе с «Харрикейнами» в числе первых начали поставляться по ленд-лизу с начала 1942 года, один Р-40 поступил в 16-й полк еще до моего отбытия под Сталинград, но модификация «М» была самой свежей из появившихся в СССР самолетов по английским союзническим обязательствам, так как первоначально Р-40М поставлялись в Великобританию. Если сравнивать «Киттихаук» с «Аэрокоброй» то Р-40М («длиннохвостый») был несколько тяжелее, на нем стоял практически тот же двигатель Аллисон, он имел схожие скоростные характеристики, но худший маневр и только пулеметное вооружение, правда, это были шесть крупнокалиберных скорострельных пулеметов Браунинг расположенных в крыле. Если говорить об общем впечатлении от самолета, то, как говорят англичане, это был самолет, созданный для джентльмена. Прекрасное пилотажно-навигационное оборудование и просторная кабина с зеркалом заднего вида. Самолет был хорош для дальних перелетов и любых полетов по маршруту, но, как истребителю, ему, не смотря на внешнее сходство с акулой, раскрывшей пасть, не хватало агрессивности, в этом плане Р-39 был лучшим бойцом, чем Р-40. После более близкого знакомства этот самолет почему-то стал вызывать у меня добрую, но ироничную улыбку, в детстве, я зачитывался книжками Уэллса и Конан Дойля и при виде «Киттихаука» представлял летящего в нем усатого английского аристократа с белым шарфом и сигарой в зубах. Но шутки шутками, а на этих самолетах нам предстояло драться с матерыми фрицами и юмора тут мало.