Читать книгу "Ладога - Ольга Григорьева"

Чужак склонил голову, замер, глядя на брошенный к его ногам меч, а потом ловко подхватил его, приставил к груди Эрика. Я ярла в шутейных поединках не раз видел, знал его верткость и воинскую сноровку, но на сей раз он даже уклониться не попытался. Просто стоял и ждал смерти… Молодец! Поставил волха перед выбором – иль помогать, иль убийцей стать. Не склонился, не покаялся, а своего добился… Прежний Эрик! Умный, спокойный, бесстрашный…

Я вмешиваться не стал – сами разберутся-рассудятся, а Лис не выдержал, рванулся на выручку ньяру, но волх уже легко перебросил меч Эрику:

– Помогу.

Давно бы так. Медведь довольно заворчал, приобнял ярла за плечи:

– Вот отыщем твою красавицу и будем миром жить-поживать… Мы теперь почти что родичи…

– Нет, Медведь. – Чужак согнул ноги, опустился прямо на пол. Золотые браслеты на запястьях заиграли бликами, зазвенели тонкими голосами. – Не тебе Вассу искать. Ее на этой земле уже нет.

– Нет!!! – Эрик рванулся из могучих Медвежьих рук. Тот сцепил их покрепче, удержал ярла.

– Погоди! – рыкнул на ньяра Чужак. – Я найду ее, только обратно вернуться с ней не смогу. Мое место на кромке.

– Я не понимаю! – Эрик чуть не стонал от бессилия.

Не один он волха постичь не мог. Пялились все на ведуна, точно бараны на новые ворота… Мудрено уразуметь, когда он все о какой-то кромке твердит…

– А ты и не возвращайся, коли не хочешь, – услужливо предложил Лис. – Мы с тобой хоть на кромку эту пойдем, хоть под землю, да сами Вассу и вернем обратно… Чего тебя утруждать…

– Несмышленый ты, вот и болтаешь, – засмеялся ведун. – Змея припомни, тогда, может, кромку почуешь. Ведогон тогда лишь глаза твои получил, да и то – на время, а каково будет тебе с ним в единое слиться и средь прочей нежити ходить? Славен там был – где искать его теперь?

Шевельнулось что-то слабо в груди, ткнуло больно…

Лоскутья кожи на весле, исполошная кликуша, крики: «Хельг гейст!» И ощущение, будто умер кто-то во мне, а взамен него вошел-вселился в тело дух бесплотный… Ведогон…

Я не спросил, потребовал:

– Кто таков ведогон?!

– Кому знать, как не тебе! – Чужак скосил на меня глаза. – Человек по земле ходит, а ведогон – за ним, по кромке. Человек спит, а ведогон его добро и жизнь сохраняет… И ты Славена сохранил, то, что осталось от него… Без ведогона человека нет, а ведогон умрет, так и человеку жить недолго…

Значит, ведун считает, я – ведогон? Но должна же быть какая-то разница?! Я думать должен иначе, и чуять иначе, и говорить, и…

Нечего было возразить… Верно сказал ведун – умер Славен, а я, Олег, в его обличье по земле хожу…

– Я пойду с тобой. – Я встал. – Мне ли кромки бояться?

Чужак кивнул.

– И я пойду!

Эрик сам не знал, на что решился. Не ходил бы он туда, где в один миг людская душа в пепел и золу обращается…

– Васса, – объяснил он.

Верно. А как же Васса? Неужто, подобно мне, стерлась, при рождении данным духом заменилась? Нужна ли она такая Эрику? Хотя я Беляне по сию пору дорог, вон как мучается, к делам Княжьим ревнует…

– А мы что? – Болотники надвинулись на Чужака. – Мы Вассу обидели – нам и искать ее!

Где искать?! Я и то не очень-то в кромку верил, хоть знал – не лжет ведун. А они, небось, вовсе не понимали, о чем речь идет!

– Ты нам не вкручивай! Выдумал тоже – ведогоны, кромка… Опоишь зельем, вот и померещатся вместо земляной избы Княжьи палаты! – подтвердил мои опасения Медведь. – Видал я твоего Змея – жив остался, знать, и теперь не помру. Веди куда хошь да не болтай лишнего…

А может, прав он? Задурил мне голову ведун, оплел сетью словесной… Забыл я Роллову науку, поверил волху! Хотя такой, как наш Чужак, и норангенского ярла проведет, а тот не заметит… И он поверил бы, что духом стал и в чужом теле живет… Откуда волху такое умение ведомо? Гладко придумывает – ни зацепки ни задоринки…

Болотники галдели, стояли на своем. Чужак понял – не уломать строптивцев, ударил ладонями по коленям: – Воля ваша! Проведу вас, помогу Вассу сыскать, а там уж сами справляйтесь – избавляйтесь от ведогонов, с какими срастись успеете, да знайте заранее – он человека без боя не отпустит, потому как о хозяйском теле с рождения мечтает. И еще: там умрете, что здесь умрете – никто не возродит…

Конечно, мертвого возродить лишь живая вода может – хоть он себя в ином миру представляет, хоть все наяву видит…

ВАССА

Я ничего не понимала. Темные меня от Нового Города за полдня в лес оттащили, а назад я уже день ворочалась, да только не появлялись знакомые берега, не поднимались на них высокие городские стены. Ядун тащился позади – молчаливый, пришибленный. Затаил в себе злобу и нес ее, словно драгоценный напиток, – ни капли не хотел расплескать. Мне до него дела не было, привыкла уж, что плетется сзади, – все не одной шагать.

Эрик, Эрик… Кабы не ты, давно бы уж подкосились резвы ноги, не удержали… Одно имя твое силы им прибавляет, бегут они вперед без устали, к любимому ближе несут. Нет мне жизни без тебя, да и смерти, похоже, тоже нет…

В голове у меня слегка гудело – видать, никак не могла отойти от видений, что в лесу примерещились.

И ведь до чего казались явными! И голоса богов до сих пор в ушах раздавались, и ослепительный свет глаза слезил, и даже нога побаливала – та, за которую меня Триглав ухватил…

– Упрямица… – проворчал за спиной Ядун. Вот клещ – вцепился, не отстает!

– Без меня – пропадешь, – бубнил уж в который раз. – Глупая девка…

Да сговорились они, что ли?! Пустодомка, что в Ладоге ночью бродила, тоже меня все глупой и упрямой кликала. А какое ж в том упрямство, что жить хочется, да не в одиночестве, а с мужем милым и с друзьями добрыми… Всем бы такими упрямцами быть! Припомнились болотники, защемило сердце, ноги веселее замесили вязкий снег. Как они там? Обнаружили пропажу, не поссорились иль уже друг на друга зверьми глядят? Эрик горяч, вспылить может, глупостей натворить… И все из-за меня! Спешить надо… Должно быть, недалече уже… Вот заверну за ольховник и увижу высокие стены городища.

И точно – увидела, только не то, что ожидала. Стоял на реке городище большой, красивый – да не Новый Город. Не скалились абламами стены, не свешивались с них могучие каты, и драккар Олегов, будто новенький, гладким боком поблескивал… А с ним рядом расшива, коей я, как ни старалась, а припомнить не могла.

– Шамахан… – прошипел Ядун.

– Что?

Он поднял сухую руку, гордо указал на городище:

– Шамахан.

– Что болтаешь? Сколь живу, а про такой не слышала!

– Глупая девка! – Ядун нахохлился, точь-в-точь воробей на морозе. – Кромка это, сколь раз тебе говорить!