Читать книгу "Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу - Леонид Смирнов"

— А где Трофим Хабаров?

— Его больше нет. Трофим чересчур ненавидел тебя и потому был слеп. Его было легко сюда заманить. У вас имелась общая кровь — это главное условие. И чувства его оказались к месту: из ненависти гораздо легче вылепить зеркалку, чем из любви.

Да, я правильно задал вопрос и получил важный ответ. Но мне все равно было неясно, что делать дальше.

— Нам понадобился посредник для общения с тобой — и мы его создали. — Роги Нивширп то ли был предельно откровенен, то ли играл в откровенность. — Выманить тебя из Кедрина — проще пареной репы. Ну вот ты здесь — и мы можем начать.

— Я слушаю, — вибрирующим от волнения и ярости голосом произнес я.

Симулировать покорность судьбе было глупо — надо играть тоньше. Одновременно я исступленно пытался сообразить, когда и чем нанести разящий удар, чтобы покончить с Роги Нивширпом раз и навсегда. Я не хотел никаких переговоров, мне не о чем было говорить с порождением Мрака. Никакого равновесия нет и быть не может. Мы должны уничтожать нечисть, где бы она ни появилась, и будем это делать, пока не очистим последнюю пядь сибирской земли. И я обязан истребить чудовище здесь и сейчас.

— Твои мысли примитивны, и мне стыдно за тебя, — произнес он, как будто мое сознание было для него прозрачным. А ведь я не знал его мыслей. Где же хваленое равновесие? — Не бойся — никто не копается в твоей черепушке. Все можно прочитать по лицу. Ты, голубчик, утратил навыки самоконтроля, а это непростительно, — с насмешкой проговорил Роги Нивширп.

Я не замечал окружающей нас каменной толщи — мое внимание было обращено к «барельефу», к Игорю Пришвину, глядящему на меня со стены. Я по-прежнему загораживал собой Настю и Аньку, прекрасно сознавая, что вряд ли смогу их защитить, реши Роги Нивширп напасть.

— Могу тебя успокоить, — без прежней насмешки заговорил он. — Убить меня ты не сумеешь, и я тебя — тоже. Только если воссоединимся — тогда разом, в един миг… Будет большой ба-бах-х!!! И эта гора взлетит на высоту в десять верст. Энергию воссоединения двух половинок одного целого трудно представить. Над Южной Сибирью поднимется огромное бурое облако — и рассеется лишь через несколько недель.

— Я слушаю, — снова сказал я, не найдя других слов.

— Мировой Мицелий устал. Он истощил почву, и ему все труднее получать питательные вещества, собирать те кирпичики, из которых строится тело любого не-животного и не-растения, — проникновенно заговорил Роги. — Гильдия тоже выдохлась, в ваших рядах полно брешей. Еще немного — и Гильдия прекратит свое существование. Мы предлагаем вам перемирие. Надо обоюдно поутихнуть. На время. Для начала — на год. Вы защищаете лишь крупные города, оставляя нам глубинку, перестаете делать вылазки за кордон. А мы в свою очередь прекращаем натравливать на вас мирян и уменьшим число рождений впятеро.

Я был ошеломлен. Равновесие… Вот уж чего не ожидал! Равновесие, о котором ничего не знали и никогда не думали рядовые и-чу. Равновесие как главная опора Мироздания — звучит убедительно.

Когда Роги Нивширп умолк, я стал яростно тереть подбородок, пытаясь собраться с мыслями.

— Что ты на это скажешь? — выждав минуту, поторопил меня он.

— Я не уполномочен принимать такого рода решения, — пробормотал я, ощутив, как на лбу выступает испарина.

— Не прибедняйся! — раздраженно воскликнул Роги. — Ты — лицо Гильдии. Душа Гильдии. Совесть Гильдии. Говоря с тобой, мы говорим со всеми сибирскими и-чу. Ты сумеешь донести наши слова до Круга Воевод, и он прислушается к тебе. Послушается тебя…

— Поразительная наивность! — со злостью воскликнул я. — Не знаю, чье я там лицо, но Игорь Пришвин — один из полутора сотен Воевод уездных ратей. Винтик…

— Ты забрался в земные недра, чтобы препираться со мной? Мы были о тебе лучшего мнения.

— Кто это «мы»?!

— У нас нет названия, понятного людям. Можешь называть нас Мировым Мицелием. Мы пронизываем верхние слои почвы на всей земной суше. Толщина плодоносного слоя — несколько саженей. Все так называемые чудовища нарождаются в нем. Они могут принимать любую форму, жить самостоятельно сколь угодно долго, порой даже дают потомство, но суть у них одна: это плодовые тела, носители спор,

— Так вы — грибы?

— Чепуха! — Роги Нивширпа раздосадовала моя непонятливость. — Я пытаюсь доходчиво объяснить, а ты…

— Он вытягивает из тебя сведения, — внезапно раздался чужой голос — глубокий, рокочущий. — Он тебя переиграл.

— Пусть узнает часть правды, — с обидой произнес Роги. — Может быть, тогда он нам поверит. Хуже не будет. Великие Логики о многом догадываются — ну и что это изменило?

— Кое-что, — ответил голос. — Они отстранились, вышли из игры, перестали влиять на стратегию Гильдии, и равновесие было нарушено. Это худший вариант.

— Ни за что не поверю, что главное для вас — равновесие. — Я всунулся в их разговор. Если вели его вслух, значит, он предназначался и для меня. — Докажите.

— Доказали одному такому, а он расстроился и сгоряча выпустил себе кишки, — усмехнулся Роги Нивширп. — Звали его Тояма Насадзаки.

Тояма Насадзаки… Знаменитый и-чу, живший в Империи Восходящего Солнца. Он дошел пешком до самого сердца пустыни Такла-Макан и исчез там без следа. Многие предполагали, что Тояма геройски погиб в схватке с песчаным драконом. Еще одной легендой меньше.

— Ты слишком зашорен, чтоб быть послом, — с сожалением произнес Нивширп. — Очень жаль…

Его невидимый собрат молчал — наверное, плюнул и убрался восвояси. Или рассосался — обратно в Мировой Мицелий. Интересно, кто это был? И как общаются между собой разные ипостаси этого самого Мицелия?

И вдруг я понял: пока Рога жив, он нас отсюда не выпустит. Я ощутил тихий ужас — тот самый, от которого сила покидает члены и хочется лечь на пол, закрыв голову руками.

А потом я почувствовал, что больше не владею своим телом. Кто-то за меня двигает руками-ногами. Этот неведомый кукловод заставил Игоря Пришвина шагнуть вперед, к «барельефу». В тот же миг Роги снова заговорил. Он пытался остановить меня, говоря намного быстрее, чем может произносить слова любой из смертных.

— Неужели тебе не жалко своих самых любимых?! Они беспомощны! Они доверились тебе! А ты решил их убить!

Я молчал. Если заговорю — не сдюжу, отступлю. А отступать мне было никак нельзя. Внезапно я ощутил: никто меня ни к чему не принуждает, никуда силком не ведет. Я по собственной воле с превеликой радостью прикончу гадину — пусть даже погибну сам. К тому же в глубине души я был уверен: рожденный быть повешенным — не утонет. Мой срок еще не наступил, а значит, Настин и Анькин — тоже.

— Стой! Пока не поздно! Они умрут на твоих глазах! В страшных муках! Ты локти будешь куса…

Я коснулся Нивширпа лбом. Ослепительная вспышка, взрыв, чернота небытия. Все кончилось. Мы умерли…