Читать книгу "Седьмая жена - Игорь Ефимов"

Заверещали блоки, заскрипела дубовая кора, натянулись тросы и веревки.

Оторвался от земли и повис в воздухе тяжелый полиспаст.

Одна мотоциклетная сила юркнула по тросу в древний механизм, удесятирилась там так же безотказно, как во времена строительства пирамид, парфенонов, колизеев удесятерялись в нем воловьи или лошадиные силы, перекинулась титаническим усилием к вермонтскому коробку и попыталась оторвать переднюю балку.

Раздался скрип, треск, скрежет.

Из окошек посыпались остатки стекол.

Могучее тянущее усилие прокатилось по всем балкам и крестовинам, как прокатывается по вагонам первый рывок паровоза, и, словно убедившись, что их не оторвать друг от друга, нехотя сдвинуло всю конструкцию целиком.

В одну секунду разрушив судьбы миллионов мокриц, жучков, личинок, ящериц, свинарник оторвался от старого фундамента и съехал на подготовленное бревно-каток.

Из задних ворот с воплем выскочил разбуженный Толик. Но сразу все понял и с восторгом принялся скакать вдоль ползущих стен.

Как затемненный корабль, покидающий гавань в военную пору, плыл свинарник сквозь разводья тумана. Старательным буксиром надрывался прицепленный к световому лучу мотоцикл. Разбуженная до времени утиная стая снялась с пятой излучины и с шелестом прошла низко-низко над местом тревожных перемен.

Три раза пришлось перевязывать полиспаст к новым деревьям – все ближе и ближе к намеченному месту на берегу. Как только из-под ползущего сооружения сзади выкатывалось освободившееся, ободранное бревно, Антон и Толик подхватывали его и бегом переносили вперед. Небо было уже светло-зеленым, когда Колхидонов положил всемогущий механизм в коляску и осторожно переехал с ним по старому мосту на другой берег. Они нашли там подходящую раздвоенную сосну, перекинули трос через развилку, протянули над рекой.

Передние ворота свинарника нависли над водой.

Вермонтская тень упала на псковскую осоку.

Бревна начали выкатываться одно за другим из-под днища, падать в прибрежное мелководье и тихо уплывать в туман.

Устремленный в высоту трос не давал свинарнику коснуться поверхности, тянул и тянул вперед и вверх.

Когда опорная балка легла на песок дальнего берега, демобилизованный солдат Сухумин испустил то пронзительное «ура!», которое было заготовлено в девятой мотострелковой для взятия города Стокгольма.

Ошеломленный, еще не верящий в победу Антон вошел в задние ворота, осторожно дошел до середины новорожденного моста, подпрыгнул. Доски отозвались непривычно пустым, торжественным гулом.

Колхидонов смотал тем временем тросы, уложил все грузоподъемные вериги в коляску, сел в седло, тихо въехал на мост с другой стороны. Беззубая улыбка сияла на его лице.

– Я тут не бывал, никому не помогал!.. Про меня молчок, как на шесте сверчок! Ясно? Заклад – дело святое. А ведь и без моста жизни нет – так?… Эх, красиво стоит американщина! Ну, мужики, не поминайте лихом…

Он свернул на боковую тропинку и уехал в сторону леса.

Антон и Толик взяли лопаты и принялись песочком выравнивать въезд с дороги на доски моста.

Первым от деревни показалось стадо коров. Всенародная солдатка Валентина подгоняла их сзади ласковыми уговорами – «Шнель! шнель!» Увидав преображенный, выплывающий из тумана свинарник, она изумленно ахнула и обернулась к двум строителям-рекордсменам, скромно сидящим в сторонке.

– Неужто выдержит?

– Мотоциклетка проехала – осталась довольна, – лукаво сказал Толик.

Коровы недоверчиво, одна за другой, потянулись в распахнутые ворота, застучали копытами по доскам.

– Мы же на той стороне почитай уже месяц не пасли, – объясняла Валентина. – По старому мосту – страшно, а вброд – вода уже высока, сносит. Вот спасибо, ребятушки, вот скотине радость-то какая!

Потом прикатил на велосипеде школьный прогульщик, Ваня Шуткоплохов. Увидел постройку, свистнул, умчался назад разнести новость. И тогда уже потянулась остальная деревня – стар и млад.

Прибежали новобрачные, Анисим и Агриппина, трясли строителям руки, говорили, что не ждали такого подарка к свадьбе.

Приехал на телеге Федя-партизан, привез солдата Онуфрия, смело вдруг повесившего на грудь звезды вперемежку с крестами.

Пришла Катерина-доводчица, с чистым листом бумаги, свернутым в трубочку, и через эту трубочку разглядывала мост с высотки, как Наполеон.

Саша и Маша прибежали улыбающиеся, смахивая со щек зазевавшихся, самых азартных клопов, тут же нарезали свежих веников, принялись выметать щепки и стружки.

Володя Синеглазов прошел вермонтскую диковину взад-вперед, несколько раз, насквозь, выискивая, нет ли какой неправды.

Дошкольные детишки топотали внутри, носились в косых лучах встающего солнца.

И наконец, для довершения ликования, с пригорка тихо скатился «фиат-жигуль».

Он въехал в ворота доверчиво, как в гараж, остановился, дал ребятне набиться внутрь и на капот, выкатился на той стороне. И пока он разворачивался там, чтобы ехать обратно, сообразительный Толик сбежал к воротам и натянул поперек чистый бинт из солдатского санитарного пакета.

«Фиат-жигуль» красиво прорвал белую ленточку и остановился на обочине.

Ребятня посыпалась наружу.

Мелада вышла следом, сняла перчатки, пошла навстречу Антону.

– Что здесь происходит? Неужели это правда? Вы соорудили эту прелесть своими руками? Вдвоем с братом? Я не могла поверить… Сюрпризам нет конца… Что еще вы умеете делать, заморский спец на все руки?…

Они стояли, сцепив пальцы, глядя друг другу в глаза. Он изо всех сил сдерживал себя, пытался не дать клокочущему в груди торжеству вырваться диким индейским воплем. Острый любовный росток тыкался без разбору во все стороны, как вилка в руке пьяного. Казалось, они ждали только криков «горько», чтобы начать целоваться и обниматься прямо сейчас, на людях.

Но вместо криков они услышали рев мотора.

Как задымленный дракон, как сорвавшаяся с места доменная печь, как гибрид танка и курятника, как поставленный на гусеницы вулкан, появился на вершине пригорка «Псковитянин».

Дети притихли, взрослые попятились, Федя-партизан взял лошадь под уздцы, потянул ее в кусты.

Туча закрыла недолгий солнечный просвет, принесла ветер.

«Псковитянин» постоял минуту, словно упиваясь всеобщим испугом.

Потом ринулся вниз, в сторону моста.

Мелада едва успела добежать до автомобиля, прыгнуть на сиденье, уехать в придорожный репейник.

– Нельзя! – закричал Антон, выбегая наперерез несущейся громаде. – Тебе нельзя! Для тебя – брод! Так нечестно!..

Толик налетел на него головой вперед, как заправский квотербек, подхватил на плечо, выкинул в сторону из-под накатывающейся гусеницы.