Читать книгу "Призрак былой любви - Джудит Леннокс"

Глава 16

Я работала в библиотеке, сидела, обложившись справочными материалами, в которых упоминались события, возможно имевшие отношение к гибели Дары Канавана. Наводнение, встреча Дары с Томом Кенни и его подручными, короткая интрижка Дары с Тильдой, жалкая попытка Джосси удержать мужа после того, как она узнала о его измене, в итоге стоившая ей жизни. А еще через несколько дней — кратковременное и злополучное возвращение Макса в Саутэм и вслед за этим — той же ночью — исчезновение Дары. Я пыталась составить картину последнего дня Дары. Он был нетрезв. Предложил Кейтлин утром следующего дня поехать на конную прогулку. Они собрали корзину для пикника, и на закате Кейтлин смотрела, как ее отец, выйдя из дома, пошел через поля. Это происходило в апреле, а значит, прикинула я, Дара покинул Холл между шестью и семью часами вечера. Кейтлин, провожавшая его взглядом из сада, судя по всему, была последней, кто видел Дару Канавана живым, — не считая убийцы, конечно. Дара направился в Саутэм, но никто из селян не помнил, чтобы видел его в деревне в тот вечер. Его останки нашли спустя сорок восемь лет на безлюдном участке между Холлом и Саутэмом.

И хоть я сидела между полками с энциклопедиями, внезапное озарение на меня не снизошло: никаких догадок относительно давней тайны у меня не появилось. Мне не удавалось докопаться до истины, как о том просили меня и Тильда, и Кейтлин. Я уже начинала думать, что поставила перед собой недостижимую цель. Не понимала, кто такая Тильда: ангел, как окрестили ее газеты, или безжалостная лицемерка из воспоминаний Кейтлин. Мне снова вспомнилась покачивающаяся на сквозняке люстра в гостиной Красного дома: солнечный свет отражается от хрустальных граней множеством бликов самых разнообразных оттенков. Мне очень хотелось верить рассказу Тильды, но все же я склонялась к версии событий, изложенной Кейтлин. Судя по записям в ежедневниках, Тильда и впрямь выгнала из дома пятнадцатилетнюю Кейтлин. Та была распущенной и неискренней, постоянно лгала, но это и понятно, если учесть, что она, можно сказать, в одночасье потеряла обоих родителей. Кейтлин была жестока по отношению к Мелиссе, но ведь многие девочки-подростки строят козни друг другу. Как ни крути, Тильда обошлась с Кейтлин слишком сурово.

Я снова вспомнила, как бежала по закоулкам Лондона от дома Патрика к офису Чарльза. Сейчас у меня было такое же чувство, как и тогда, когда я очутилась наконец в знакомом районе, ничего не узнавая вокруг. Я тупо смотрела в свои записи, кончиками пальцев потирая ноющий лоб.

И как это часто бывало, я снова невольно задумалась о Патрике. Почему мы расстались — из-за взаимного недоверия, порожденного прежними неудачами на любовном фронте, или потому, что я отказывалась подчиняться его воле? Способен ли Патрик полюбить меня, как я надеялась, или он смертельно опасен, как зловеще намекнул Чарльз? Все, что мы делали, все, что он мне говорил, можно оценивать двояко. Мне снова вспомнились те хрустальные подвески: вечно покачивающиеся, вращающиеся, отбрасывающие разноцветные блики — янтарные, бирюзовые, розовые.

Домой в тот вечер я добралась уже в сумерках. Мои соседи устроили вечеринку, и мне пришлось припарковаться на некотором удалении от своего жилища. Когда я шла от машины к дому, у меня по спине ползли мурашки: мне казалось, что за мной кто-то следит. Я оглянулась, но никого не увидела.

Войдя в свою квартиру, я снова почувствовала себя в безопасности. Было слишком жарко, да и поздно, так что ужин я готовить не стала, просто отрезала кусок хлеба, сыр и открыла пакет с оливками. Сидя за столом, я перемотала на начало кассету диктофона. В комнате зазвучал голос Тильды, рассказывающей о своем отдыхе во Франции в 1949 году. Я начала записывать за ней, но веки наливались тяжестью, голова по-прежнему болела. Я выключила диктофон, скинула туфли и свернулась калачиком на кровати.

Мне снилось, что я чищу камины в большом старом особняке. Выметаю золу, соскребаю сажу, разжигаю огонь. Я никак не могу убрать всю золу: я ее старательно выметаю, но она тоненькими струйками постоянно сыплется из дымохода, оседает на железной подставке для дров и декоративной решетке. Стоя на четвереньках, я работаю с лихорадочной торопливостью. На мне длинное черное платье с воротником-стойкой, белый передник и ботинки на пуговицах. Волосы собраны в узел на затылке. В доме темно и тихо. И вдруг я слышу какой-то странный звук. Дребезжание и бряцание, будто кто-то пытается открыть дверь. Я стараюсь побыстрее почистить решетку, но сажа продолжает сыпаться из дымохода, пачкая глянцевую плитку. Дверная ручка повернулась еще раз, и я поняла, что очень скоро, обернувшись, увижу лицо своего работодателя, Эдварда де Пейвли. И если решетка не будет вычищена, он снова навалится на меня всей тяжестью своего тела, так что я не смогу дышать. Загремела дверь.

Я проснулась, хватая ртом воздух. Как и прежде, меня захлестнула волна облегчения, когда я вспомнила, что сейчас 1995 год, а не 1913-й. В комнате было темно, хоть глаз выколи. Я посмотрела на часы: одиннадцать. Потом снова раздался тот странный звук. Дребезжание. Звук из моего сна.

Я не могла пошевелиться, меня парализовало от страха. Я почти убедила себя в том, что у меня опять разыгралось воображение, как вдруг услышала глухой стук. На кухне кто-то спрыгнул с сушки на пол. Я прижала ко рту костяшки пальцев. Это был не призрак из прошлого: не Эдвард де Пейвли, не Дара Канаван. На кухне находился живой человек — из плоти и крови.

Мне удалось встать на колени. Негнущимися пальцами я стала шарить на прикроватной тумбочке, но не нащупала ничего, кроме лампы и будильника. И тут я вспомнила, что толстую книгу о Болотном крае я вернула в библиотеку. Кто-то прошел через кухню. «В общем, у тебя нет такого чувства, что тебе кто-то угрожает физической расправой?» Я попыталась выкрикнуть имя Патрика, но голос мне не подчинялся.

Дверь отворилась, комнату наводнил свет, обжигая мне глаза.

— Чарльз, — произнесла я.

В первую минуту я испытала безграничное облегчение. Мой добрый старый друг Чарльз. Надежный, неопасный, негрозный Чарльз. А потом, когда я присмотрелась к нему, моя радость начала угасать. Меня насторожили его странный взгляд и неряшливая, неопрятная одежда.

— Чарльз, — повторила я. — Что ты здесь делаешь?

— Окно нужно было починить, Ребекка.

— Ради всего святого… — Я начинала сердиться. — Сейчас одиннадцать часов вечера…

— Я же сказал: нужно было починить окно. Залезть к тебе в дом проще простого. Хотя, может, ты этого и хочешь.

Когда он вошел в комнату, я заметила, что походка у него неровная, и подумала, что он пьян. Чарльз приблизился к моей кровати. Я встала. Но он толкнул меня на постель, сказав:

— Нет. Не вставай. Лежи.

— Чарльз, пойдем поговорим на кухне, — быстро предложила я. — Я приготовлю тебе чаю.

— Не хочу я разговаривать, — пробормотал он. — Не за этим я сюда пришел.

Чарльз щуплого телосложения, но у меня рост пять футов два дюйма, а у него — шесть футов. Страх вернулся.