Читать книгу "Не по сценарию - Ольга Журавлёва"

я клялся себе, что никогда не попадусь. Но жалеть о том, что Элли услышала мой обман, я не собирался. Она наверняка слышала весь разговор. Пусть знает, что я от ее предательства боли не чувствую. Никогда не покажу ей этого.

Сейчас я не понимал, что должен делать дальше. Выгнать ее из театра, из квартиры? Пусть идет на все четыре стороны? Или дать ей возможность высказаться? Но нет, я не прощу, и говорить нам не о чем. Значит все-таки выгнать из своей жизни.

Но поставить точку в наших фальшивых отношениях сегодня я был не в состоянии. Я сделаю это тогда, когда она не сможет прочитать боль в моих глазах; тогда, когда я снова заточу свое сердце в броню.

Не желая никого видеть, даже Марата, я покинул театр и уехал домой. Там меня ждал бар с дорогими напитками, в которых я и собирался утопить свою боль. А она… пусть делает все, что хочет.

Глава 25. Элина. Решение принято

Хочу не видеть больше эти лица.

Сбегу в туманы северной столицы.

Пьеса «Заблуждения»

Что это, черт возьми, было? Что я только что услышала? Артур действительно это сказал? Что я — подстилка, очередная его девка, что он со мной ради спектакля, сравнил меня со сбежавшей Жанной?

Я добежала до своей гримерки, влетела в нее и закрылась изнутри. Я стояла, прислонившись спиной к двери и дышала так, будто пробежала марафон. Воздуха не хватало, легкие резало. Или это сердце? Да, определенно оно. Колотится, как сумасшедшее, будто ему тесно в грудной клетке, и с каждым ударом оно, как хрустальное, раскалывается на мелкие осколки. Слезы лились из глаз, я не понимала, за что Артур так со мной поступил. Неужели все, что он наговорил сейчас — правда, а то, что было между нами — лишь его игра? Я снова обманулась, снова поверила в то, что могу быть любима кем-то. Но это не так. Ему не нужна я, он лгал, искусно и красиво. И никто не смог бы обвести меня вокруг пальца лучше, чем Артур Данилевский.

Я весь сразу, с первого взгляда поняла, что он — демон, дьявол, но не прислушалась, отмела эти мысли. А теперь вот, расплачиваюсь. За свою доверчивость, глупость, за то, что просто влюбилась.

Я вдруг поняла, что Данилевский вот-вот может прийти сюда. Чтобы что? Поговорить? Нет, я не хочу его видеть. Он таким презрением меня окатил, что мне еще там захотелось отгородиться от голубых глаз, прожигающих во мне дыру, хотя бы дверью. Больше не хочу испытывать на себе адское пламя его взгляда. Я начала метаться по гримерке, переодеваясь и собирая свои вещи. Я должна бежать отсюда, и как можно быстрее. Я не хочу его видеть, не хочу слышать его жестоких слов. А ведь именно такими они будут, и мне, как всегда, будет нечего ему противопоставить.

Почему-то наше расставание я представляла себе проще. Думала, он просто скажет, что я ему больше не интересна, возможно, смягчит свои слова заверениями, что ему со мной было хорошо. Но вот так… Говоря это даже не мне, а стерве Марго. И такие вещи! Нет, я не смогу простить, принять этого. Никогда.

На улицу я выбежала через черный выход. Он был ближе, и там было меньше вероятности встретить Артура, да и других актеров тоже. Видеть сейчас кого бы то ни было я не хотела, была не в состоянии. Чтобы они все увидели, как меня разломали на части и выкинули на помойку? Ни за что!

К такси я бежала, не оборачиваясь, и только когда села в машину, оглянулась на театр. В последний раз. Я сюда больше не вернусь. Я исполнила обещание, отыграла спектакль, контракт закончился, а об увольнении сообщу удаленно. Сквозь пелену слез я смотрела на ставший родным особняк, и к боли расставания добавилась невыносимая тоска. Я успела привязаться к этому месту, я думала, что моя жизнь будет связана с ним намного дольше. Оказалось, я и тут ошиблась. Разом лишилась всего, что у меня было.

Я понимала, что в квартире на Остоженке мне больше нельзя оставаться. Но куда податься? Да, деньги теперь есть, заслуженные, заработанные. Но чтобы найти приличный вариант, нужно время, которого у меня нет, и силы, которых тоже не осталось. Ни физических, ни моральных. Меня словно выжали, как лимон.

К родителям ехать сейчас я тоже не готова. Мы с ними только помирились, только научились принимать друг друга, и я понятия не имею, как они воспримут мою ситуацию. Разочаровывать их в очередной раз я не собиралась. Да и рассказывать пришлось бы слишком много, а я сейчас к этому не готова.

Оставалась только Диана. Я знала, что она уже сняла себе квартиру и живет сейчас одна. Надеюсь, подруга меня примет, вместе с моей болью, тоской и слезами.

Я быстро набрала Ди и попросилась к ней. Она, услышав мой голос, так встревожилась, что мне пришлось ее уговаривать подождать, а не вытягивать из меня всю историю по телефону. Конечно же она заявила, чтобы я немедленно к ней ехала, была готова даже сама явиться на Остоженку и помочь мне собрать вещи, но я уверила ее, что справлюсь сама. Сколько там тех вещей…

Стоя в прихожей с собранным чемоданом и парой сумок, я последний раз кинула взгляд на себя в зеркало. Заплаканная, бедная, растрепанная, с потухшим взглядом. Вот что он сделал со мной. И внешность отражает лишь малую часть того, что творится в душе. Но ненавидеть его не получалось. Потому, что я любила. Наверное, я никогда не перестану его любить, даже разорванным в клочья и истекающим кровью сердцем.

Взгляд упал на вырез футболки. Там висел кулон с голубым сапфиром. Свет лампы попал на грани прекрасного камня, прокатился по нему бликом. А я, едва сдерживая новый прилив истерики, потянулась к замочку, расстегнула бесценный подарок и уронила на тумбочку перед зеркалом. Камень, дарящий вдохновение и пробуждающий таланты, цветом напоминающий глаза самого необыкновенного мужчины на свете, оказался холодным и равнодушным, как и тот, кто его дарил.

Больше меня здесь ничто не держало, я захлопнула дверь и спустилась вниз. Ключи кинула в почтовый ящик, вышла из подъезда, загрузилась в ожидающее меня такси. В душе было так пусто, так плохо, я еще не понимала, как мне жить дальше. В голове билась только одна мысль: «Я его больше никогда не