Читать книгу "Морально противоречивый - Вероника Ланцет"

чтобы посмотреть на нее. — Ты, брат мой, идиот, — заявляет она с раздражением. — Ты ставишь ее благополучие выше своего собственного! Это и есть определение любви!

— И откуда ты знаешь? — спрашиваю я, довольно раздраженный.

— Потому что это то, что ты сделал и для меня! — кричит она на меня.

Я смотрю на нее ошарашено, полностью потрясенный ее вспышкой.

— Ты любишь ее, просто ты не знаешь, как любить. В этом есть разница, — говорит она.

— Но как я могу любить, если я не знаю как? — сокрушенно спрашиваю я.

Я просто хочу ее... Я всегда хотел только ее.

— Ты просто делай то, что делают другие люди. Заботься о ней, осыпай ее вниманием, покажи ей, что она единственная для тебя.

— Но она единственная! — пробурчал я.

— Брат мой, иногда я удивляюсь, как мы связаны. Ты идиот огромных размеров. Ты должен показать ей! Черт, да она, наверное, сейчас ненавидит тебя в последний раз. За то, что ты так безжалостно бросил ее.

— Но я должен был... — говорю я слабо, образы ее бедного избитого тела все еще преследуют мой разум.

— Ты не должен был! Ты просто сбежал при первом же взгляде на то, что все становится немного сложнее. Ты даже не подумал о том, чтобы обратиться за помощью, вместо того чтобы выбросить ее.

— Я думал... и посмотри, к чему это привело. Я убил проклятого психиатра. — Я отворачиваюсь, воспоминания, которые я пережил после того сеанса, все еще болезненная тема. Особенно когда я смотрю на свою сестру...

— И только из-за нее! — Ваня вскидывает руки, возмущаясь. — Ты попробовал один раз и сдался. Брось, Влад. Должно быть больше способов, — говорит она мне. — Я не понимаю, как ты можешь быть таким умным, когда дело касается всех остальных, но таким тупым, когда дело касается тебя самого, — сердито говорит она, и я поджимаю губы, ее слова небезосновательны.

— Что еще я могу сделать, Ви? Я боюсь даже приблизиться к ней на расстояние десяти миль, зная, что если она окажется рядом, я брошусь к ней и..., — мое дыхание сбивается, — снова причиню ей боль.

Вот почему я посылаю Сета проверить ее. Я никогда не смогу остановить себя от того, чтобы пойти к ней, если буду знать, что она рядом.

— Тебе нужно что-то делать со своими вспышками. Это единственный выход, — говорит она мне.

На мгновение я замолкаю, и перспектива того, что Сиси снова будет в моей жизни, наполняет меня чем-то сродни счастью. Не то чтобы я знал, что такое счастье, но я ожидаю, что это что-то похожее на то, что делает со мной ее присутствие.

Но прежде чем я смогу это сделать, мне нужно взять себя в руки.

Постараться.

Черт, но я готов на все, лишь бы убедиться, что я не представляю для нее опасности. У меня просто нет идей.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Возможно, ты права. Но как мне это исправить? Она выглядела такой опустошенной, когда я сказал ей... — Даже если мне удастся взять свои вспышки под контроль, я сомневаюсь, что она так легко меня простит. Я даже не хочу вспоминать слова, которые я изрыгал на нее, ложь, которую я специально говорил ей, чтобы причинить ей боль.

Я хотел оттолкнуть ее от себя как можно дальше, и мне это удалось.

— Ты пойдешь к ней и будешь умолять о прощении. Тебе повезет, если она его даст, — Ваня поднимает на меня бровь, и я вижу, что она на стороне Сиси.

Как бы мне не хотелось с ней спорить, но она права.

Я испугался и все бросил. Я должен был бороться сильнее, стараться больше. В конце концов, Сиси - единственный человек в этом мире, который не стал бы меня обвинять за мой приступ.

Но в свою защиту скажу, что я никогда не испытывал такого страха, как сейчас, когда увидел, что я с ней сделал. Черт, да я вообще никогда не испытывал страха. Я был готов попросить ее избавить меня от страданий. Я чертовски боялся сделать больше... убить ее. Потому что мир без Сиси - это не тот мир, в котором я хочу жить.

— Ты права, — я делаю глубокий вдох, наконец-то готовый встретиться лицом к лицу со своими демонами. — Я должен. Потому что я думаю, что люблю ее, — признаю я, мои губы дрожат, когда я произношу слово "любовь".

Выводы Вани совершенно логичны. Я бы не стал так реагировать, если бы не любил ее. Черт, я горжусь своим эгоизмом, но с ней я был нехарактерно бескорыстен. Может быть, это не та любовь, которую чувствуют обычные люди, но это самое близкое к ней, что я могу чувствовать. И я приму ее. Потому что тогда мне будет что предложить ей.

Что-то кроме разрушения.

— Наконец-то! — Ваня закатывает глаза. — Мой идиотский брат, у тебя есть над чем поработать.

— Разве я этого не знаю? — бормочу я.

Одно можно сказать наверняка. Когда человек в отчаянии, он прибегает к отчаянным мерам.

Я думал, что обращение к психиатру было верхом безрассудства, учитывая мои собственные довольно твердые убеждения относительно его научной обоснованности.

Но то, что я собираюсь сделать сейчас, противоречит всем законам логики.

 



 

Я смотрю, как самолет снижается к посадочной полосе, и уже вижу бескрайние просторы леса, простирающиеся по всей линии горизонта.

Один из моих контактов из Перу, Хоакин, ждет меня, когда я приземлюсь, маршрут готов для этой последней попытки вернуть мое здравомыслие.

— Рад тебя видеть, Влад, — добавляет он мрачно, когда я укладываю свой багаж в ожидающую меня тележку.

— Хоакин, дорогой, если бы кто-нибудь услышал тебя, то подумал бы, что ты не рад меня видеть, — я шучу, хотя знаю, что наше общение в лучшем случае натянуто. Тем не менее, он должен был оказать мне услугу.

— Не могу сказать, что ожидал увидеть тебя здесь, Влад. Никогда больше, — бормочет он, — не после того, как ты чуть не вызвал здесь Гражданскую войну.

— Это я тоже прекратил, — я улыбаюсь.

С тех пор как я возглавил Братву, я также продолжил ее любимое занятие — наркотики. Это, конечно,