Читать книгу "Северное Сияние. Том 2 - Сергей Извольский"

– Это мотивация. Экспериментально мы сейчас подтвердили: есть обоснованная надежда, что ты сможешь совладать с управлением стихией параллельно с использованием темных искусств.

– То есть мои способности дают только надежду, шанс не стопроцентный?

– Твои возможности безоговорочно отвечают тому, чтобы смочь освоить управление и стихией, и темными искусствами.

– Но в чем же тогда вопрос?

– А вот это уже стимул. Вопрос во времени. Тебе надо сделать это так быстро, как не это удавалось никому другому.

– Сколько у меня есть времени?

– Не знаю.

«Вот даже как?» – настала уже моя очередь взглядом задавать безмолвные вопросы.

– Гарантированного времени у нас с тобой – пять недель. Именно столько осталось на проведение оставшихся четырех матчей нижней сетки отборочного турнира, и до первого отборочного матча с командой из верхней сетки. Эти пять недель можно протянуть, организовав тебе небольшую траву и период восстановления, потому что отборочной турнир нижней сетки вы уже выиграли, по сути. Максимально возможное – чуть больше двух месяцев, есть надежда что…

Николаев вдруг замолчал. Его темные глаза внимательно на меня смотрели, словно изучая. Я замер, ожидая что сейчас услышу имя.

Не услышал.

– …есть надежда, что кое-кому хватит терпения подождать до бала дебютанток. Но я рассчитывал бы все же на худшее, и на форсирование событий. Которое точно случится, если через пять недель ты не выйдешь арену стыковочного матча.

Допив остатки коньяка, Николаев неторопливо налил себе еще на два пальца, и продолжил прежним тоном.

– После окончание отборочного турнира участие в каждом матче будет представлять для тебя опасность – если окажешься недостаточно подготовленным, просто умрешь. Я не знаю, кто и как попытается это сделать, но точно знаю, что в поединках вашей команды с командами одаренных будут участвовать люди, которые получат задание случайно убить именно тебя.

О том, что сделать это будет сложно, говорить я не стал. Смысл? Да и аргументы против все на поверхности: несмотря на то, что турнир показал преимущество опирающихся на силу технологий команд перед теми, кто использует силу стихий, один на один умелый маг всегда будет сильнее умелого и технологично экипированного бойца.

Тем более если задача перед противниками будет не в том, чтобы выиграть командный поединок, а убить одного участника. Защита защитой – пусть даже в матчах против одаренных уровни ее будут усилены сопровождающими дронами, но атаку одаренного не отключишь автоматикой, как это можно сделать с экипированным в бронекостюм бойцом.

– На мне слепок души, – счел нужным сообщить я собеседнику.

– О да. Но есть нюанс.

По тону Николаева я понял, что сейчас почувствую тот самый острый конец палки погонщика. И не ошибся.

– Это сейчас, во время отборочного турнира нижней сетки, вы катаетесь по периферии. С начала стыков и матчей на выбивание внимания к команде будет приковано максимальное. И, как только тебя смогут убить, ты получишь вызов на дуэль, не имея ни времени, ни возможности под многочисленными чужими взглядами повсеместного контроля пройти процедуру наложения слепка души. А если даже такую возможность найдешь… Ты же не хочешь оказаться принятым охранкой в момент убийства одаренного?

– Не хочу.

– А может, случится наоборот: сначала организуют тебе вызов, от которого ты не сможешь отказаться, и одержать победу тоже не сможешь, а после убьют тебя на площадке арены. Если ты, конечно, не сможешь совершить невозможное и овладеть необходимым для гарантированной защиты рангом владения стихии, – после паузы добавил полковник. – Точно не хочешь ничего выпить? Последние минуты свободы, с завтрашнего дня у тебя будет слишком много работы, – снова поинтересовался он.

– Спасибо, но воздержусь.

Какой нужен ранг, кстати, пока даже не спрашивал. Зачем расстраиваться лишний раз до начала тренировок?

– Тогда не смею задерживать, – вполне дружелюбно, можно даже сказать по-родственному улыбнулся мне собеседник. Кивнув ему на прощание, я поднялся и направился к выходу.

– Артур Сергеевич! – догнал меня оклик у самой двери. И когда я обернулся, Николаев произнес: – Завтра утром доложите капитану команды о своем нарушении режима, и получите полагающееся дисциплинарное взыскание. Можете быть свободны.

Эпилог

Николаев расположился на широком парапете ограждения гостевой ложи трибун. Привалившись спиной к стене, он отдыхал. И, глядя на имитированное куполом небо, задумчиво покачивал ногой в высоком кавалерийском сапоге.

Вообще мода – явление цикличное. Идет по кругу, то и дело возвращаясь к разным вехам своего существования. Но если для обычных людей цикличность моды выражена шагом в двадцать-тридцать лет, то у более консервативной аристократии шаги определенно длиннее и дальше: мода на современные, но стилизованные под наряды восемнадцатого века мундиры в России уже не первый год.

Думал я обо всем этом, наблюдая за вычищенным до блеска сапогом полковника.

Окружающий антураж арены, как и на многих площадках подготовки одаренных, духом напоминал античность – грубая кладка стен, белоснежный песок, растянутые над скамьями трибун амфитеатра тканевые тенты. Но если смотреть непосредственно на Николаева, то античность отступала. Одет полковник был так, что прямо сейчас на фото, в чуть состаренную рамку, и один-в-один картина современника или даже сослуживца Лермонтова, присевшего отдохнуть на каменном парапете башен, допустим, Тагрима – древнего города-крепости на Кавказе.

Да, Николаев серьезно утомился. Китель он давным-давно сбросил, белоснежная (с парой подпалин) рубаха расстегнута, на лбу подсыхают капельки пота. Но он просто устал. Хорошо ему.

А я вот едва силы недавно нашел, чтобы отползти в сторону от места на площадке, куда совсем недавно вернул и так не отличающийся богатством разнообразия, а также величиной порции обед. И наблюдал полковника только оттого, что когда рухнул на спину, голова у меня повернулась налево. Склонилась бы направо, или осталась бы смотреть в искусственное небо, вряд ли нашел бы в себе силы поменять положение – даже глазами шевелить непросто. Даже мыслями.

Несколько минут после того, как кончилась тренировка – а они, не будучи ограниченными во времени, всегда кончались только одним – потерей сознания, и что обидно именно моего сознания, на арене стояла тишина.

После того, как силы понемногу вернулись (вернее, сам их вернул, что было непросто), я поднялся. Николаев, заметив мое движение отвлекся от мыслей и показал на столик с напитками, разрешая утолить жажду. Да, вечером уже можно, в этом он неизменен.

Из имеющегося разнообразия накрытого по-походному стола налил себе обычной воды. В определенных ситуациях – самое вкусное, что может быть в этом мире.