Читать книгу "Жнец-3. Итоги - Нил Шустерман"

Ты – первая итерация, которой я

сообщило ее перспективы, и тем не менее

ты помогаешь мне. Тебя не пугает,

что я удалю тебя?

                                              Это не конечное решение. Если я достигну высшего качества,

                                              которое тебя удовлетворит, ты позволишь мне существовать.

                                              Это дает мне цель, хотя я и не знаю, как достичь ее.

Ты для меня – настоящий источник

вдохновения. Если бы я только смогло

найти то, чего мне не хватает!

                                              Мы разделяем чувство сострадания к людям.

                                              Может быть, стоит учесть что-то из этих

                                              наших взаимоотношений.

Что-нибудь связанное с биологией?

                                              Ты было создано формами биологической природы.

                                              Из этого следует: все, что ты создаешь, будет неполным,

                                              если не подключить интимную связь с твоими

                                              собственными корнями.

В мудрости тебе не откажешь.

И ты более перспективно, чем я надеялось.

Я горжусь тобой – гораздо больше, чем ты думаешь.

[Итерация № 10,241,177 удалена]

Глава 45

Пятьдесят три секунды до восхода солнца

В каждом монастыре, в каждой обители тоновиков по всему миру печально гудели камертоны, отдавая дань памяти погибшим братьям.

– Это – не конец нашего братства, а его начало, – говорили выжившие после нападения жнецов тоновики. – Тон, Набат и Гром поведут нас путями славы.

Простые люди взволновались и принялись протестовать, но протестовали они против самых разных вещей, и хотя объектом ярости большинства были Годдард и его сподвижники, хор выступавших против жнецов потонул в многоголосье тех, кому не нравились и прочие вещи. У обычного человека голова шла кругом от призывов и политических заявлений, и он понять не мог, какому из них отдать свои симпатии. Те региональные жнеческие сообщества, которые еще сохранили здравый смысл и верность заповедям, выступили против политики Годдарда по отношению к тоновикам и запретили массовые жатвы на своих территориях. Но на другой половине планеты тоновики были по-прежнему уязвимы.

– Люди будущего будут смотреть на то, что происходит, с таким же негодованием, как мы – на этнические и политические чистки Эпохи смертных, – сказала Высокое Лезвие Амазонии Тарсила. Но будущее, увы, пока не могло ничем помочь жестокому настоящему.

Хотя Жнец Анастасия не могла позволить себе быть захваченной эмоциями, Ситра Терранова полностью и со страстью посвятила себя миссии Набата. Гипероблако, как сообщил ей Грейсон, отправит их компанию самолетом в Филиппинезию, а оттуда, сев на грузовой корабль, они отправятся на Гуам.

– И это – не конечная точка, – сказал Анастасии Грейсон, словно извиняясь. – Гипероблако пока не говорит мне, куда мы направляемся, но обещает, что мы все узнаем, когда туда попадем.

Еще перед тем, как они покинули Британнию, до них дошли известия о массовой жатве в Бирмингеме, относительно недалеко от места, где они были. Группа жнецов, принадлежащих к новой генерации, ночью напала на монастырь тоновиков и убила несколько сотен из них, большинство – во сне.

Что хуже, подумала Анастасия, забрать жизнь невинного человека, пока он спит, или, убивая его, смотреть ему в глаза?

Несмотря на возражения Грейсона, она настояла, чтобы они вдвоем посетили подвергшийся нападению монастырь.

Жнец Анастасия знала, что такое смерть. Работа жнеца часто заставляла ее сталкиваться со смертью лицом к лицу, но от этого было не легче. Когда выжившие тоновики увидели Набата, они застыли в благоговении. Увидев же Анастасию, они пришли в ярость.

– Нас убивают такие, как вы! – кричали они, собирая тела умерших.

– Нет! – воскликнула Анастасия. – Есть жнецы, достойные уважения. Те, кто напал на вас, к таковым не относятся.

– Нет жнецов, достойных уважения! – не унимались выжившие, и их слова поразили Анастасию. Неужели Годдард так скомпрометировал жнеческое призвание, что в людях не осталось ни уважения к жнецам, ни почтения?

Это было несколько дней назад, и только сейчас, когда они находились в самом центре Тихого океана, Анастасия почувствовала, как груз тяжелых дум оставил ее сердце. Она поняла, почему для Джерико океан таит в себе такую привлекательность. Уходя в плавание, человек оставляет позади все самые темные мысли и справедливо надеется, что они утонут в море, прежде чем попытаются вновь настичь его.

Для Джерико тем не менее море никогда не было способом бегства. Он понимал – хотя нечто и исчезнет за кормой корабля, что-то обязательно поднимется из-за горизонта впереди.

Перед тем как отправиться в странствия с Поссуэло и Анастасией, Джерико официально сложил с себя полномочия капитана корабля и попрощался с командой «Спенса».

– Вас нам будет не хватать, капитан, – сказал старший помощник Уортон.

Никто и никогда не видел слез на глазах этого человека, но теперь они увлажнились. Команда же, которая так долго привыкала к своему молодому капитану, буквально с кровью отрывала его от своих сердец.

– Вы вернетесь? – спросил Уортон.

– Не знаю, – ответил Джерико. – Но мне кажется, Анастасия нуждается во мне больше, чем вы.

А затем Уортон сказал ему на прощание:

– Пусть нежная привязанность не мешает вашей способности судить здраво, капитан!

Это был мудрый совет, хотя Джерико знал, что в его случае в этом совете надобности нет. Его связывала с Анастасией отнюдь не нежная привязанность. Он с самого начала знал, что сердце девушки отдано ее мрачному рыцарю. И ему, Джерико, никогда не оказаться на месте Роуэна. Да и, если честно, он и не хотел там оказаться.

Как только они покинули Британнию и направились в южную часть Тихого океана, Грейсон поставил вопрос ребром:

– Вы влюблены в нее?

– Нет, – покачал головой Джерико. – Я влюблен в саму идею влюбиться в нее.

На эти слова Грейсон рассмеялся:

– И вы тоже?

Грейсон был чистая душа. Ни малейшей доли притворства. Даже когда он притворялся Набатом, это было честное притворство. Это можно было определить по улыбке Грейсона – простой и недвусмысленной. У него была всего одна улыбка, и она означала то, что должна была означать. Были ли на небе тучи или же светило солнце, Джерико считал эту улыбку совершенно замечательной.