Читать книгу "Крестовый поход восвояси - Владимир Свержин"

Я собрал вас, чтобы сказать, что чаша терпения людского переполнена. Переполнена не водой, но человеческой кровью. И я заклинаю вас, как мажордом Господень, заклинаю, ибо слова увещевания всегда должны предшествовать мечу возмездия, войдите в эти врата, забудьте свои распри, забудьте, что одни из вас величают Того, кому посвящен этот храм, Иешуа, другие Иисусом, третьи Исой. Протяните друг другу руки и дайте каждому из вас черпнуть от чистоты и мудрости другого. Да станет ваша мудрость и чистота единой, как един Господь.

Всевышний, сотворивший этот мир за семь дней, да будет вам примером на том пути, на коий вам нынче суждено ступить. Войдите в эти врата. Они затворятся за вами, и никто под страхом смерти не посмеет нарушить вашего священного уединения. Я сам стану следить за этим и сам буду заботиться о вашем хлебе насущном, как то и обязан делать мажордом.

Спустя же неделю, в начале седьмого дня мы вновь соберемся здесь, чтобы пиром, которого доселе не было видано на свете, отпраздновать час, когда чистые ручья Вышней мудрости, подобно весенним потокам, сольются в единую прозрачную реку, способную утолить жажду всех страждущих Истины. Ступайте, – он простер руку в сторону храма – и да будет с вами милость Божья.

Копейщики, очевидно, ожидавшие этого сигнала, начали шаг за шагом сжимать полукруг, вытесняя отцов Церкви с площади.

– Прекрасно! – подперев рукой бок, кивнул Фридрих, когда площадь опустела и слушатели его вдохновенной речи оказались внутри храма. – Закрывайте ворота! Заваливайте их камнями! Да оставьте небольшую щель, чтоб можно было передавать еду. Референтарий!

– Я здесь, ваше величество.

– Записывай: в первый день еды отпустить, как военачальникам, по полной мере три раза в день, второй так же три раза, но уже три четверти от нормы. И каждый следующий день давать только половину от меры дня предыдущего.

– Будет исполнено, ваше величество. Но позвольте спросить, а ежели они вдруг все же не договорятся?

– Тем хуже для них, – пожал плечами Фридрих. – Будут сидеть взаперти, пока не найдут общий язык. А если кто-нибудь из них умрет, что ж, придется подыскать ему замену. И так до тех пор. пока они не скажут того, что я хочу услышать.

Я стоял в толпе рыцарей, понимая, что являюсь свидетелем события, по меньшей мере невообразимого где-либо еще. Пожалуй, ради этого действительно стоило задержаться, пусть даже и потеряв законно причитающийся отпуск. Сообщи мне сейчас Лис, что карезмины в спешном порядке бросили окрестности старой башни дель Поджио и мы можем в прогулочном темпе отправляться домой, я бы все равно задержался узнать, чем же закончится вся эта небывалая авантюра. Или же, кто знает, – великое деяние.

– Господин Вальтер фон Ингваринген?

Я резко повернулся. На человеке, знавшем меня по имени, поверх доспеха был надет белый льняной нарамник с алым крестом, слегка похожим на древнюю норманнскую руну.

– Мессир Сальватор де Леварье? – Я склонил голову, понимая, что поклониться в такой толпе мне не удастся. – Какими судьбами?

– Я представляю его преосвяшенное высочество магистра ордена Храма Девы Марии Горной при императоре. А вы? Я вижу, наша помощь пошла на пользу. Вы состоите при Фридрихе?

– Ну, я бы так не сказал. Я всего лишь толмач, не более того.

Де Леварье посмотрел на меня с улыбкой, в которой читалось явное недоверие.

– Конечно. Вот именно толмач нам и нужен. Мы были бы весьма вам обязаны, господин рыцарь, когда бы в память о той скромной услуге, которую орден как-то имел удовольствие вам оказать, вы бы, в свою очередь, помогли нам найти общий язык с императором. Вне лишних глаз.

Глава 30

И познаете истину, и истина сделает вас свободными.

Евангелие от Иоанна, 8, 32

Голос Лиса, на канале связи был полон нескрываемого торжества.

– «Капитан, оно полетело! Черт возьми, оно способно летать!»

– «Лис», – с укоризной произнес я, – «я передаю тебе эпохальное событие. Вполне возможно, с него начнется новый отсчет времени в этом мире, а ты ни на час не можешь оторваться от своих опытов».

– «Да Бог с ними, со всеми этими попами и отсчетами. Эка невидаль! Мы теперь сможем вернуться домой! Вот только надо с грузоподъемностью еще что-то придумать, а то оно больше центнера не берет».

Я тяжко вздохнул.

– «Ну ладно, чего ты там раздышался», – усмехнулся Лис. – «Видел я твое шоу. Посмотрим еще, каких результатов этот знатный диетолог добьется. Попы народ упертый, к постам привычный, объявят себя мучениками за веру и Аллах акбар. Лови потом следующих энтузиастов, желающих принять участие в этом сабантуе. Я тебе другое скажу, ты заметил, что наша-то возле императора держалась? Кстати, единственная женщина, бывшая на площади. А вот Людвига там и в помине не было».

– «Ну, после того, как она сказала жениху, что высоко ценит воинскую доблесть и будет рада лично закрепить ему золотые рыцарские шпоры, он только и занят тем, что проводит время в верховой езде, упражнениях с оружием и управлении вверенным ему отрядом. Кстати, для шестнадцатилетнего юноши он все это делает вполне неплохо».

– «Похвальное рвение. Я так прикидываю, лет через десять – пятнадцать Алене понадобится толковый полководец. Так что пусть тренируется, иначе она запросто сможет заменить его кем-нибудь другим».

* * *

Всю следующую неделю Иерусалим напоминал лагерь под Яффой. Вернее, несколько лагерей, соединенных в один. Восточные балахонистые одеяния мирно соседствовали с нарядами европейцев, многоязыкая речь, смешиваясь на улицах, постепенно начинала обретать черты единого целого. Уже не редкость было наблюдать на иерусалимском Шуке арабского торговца, вовсю спорящего с тюрингским сержантом. Причем обе стороны, говоря по большей части на родном языке, умудрялись непостижимым образом понимать друг друга.

Я проводил время близ императора, принимавшего в своем наскоро выстроенном дворце все новых гостей, спешащих воочию увидеть происходящее в Вечном городе.

Город богател и расцветал на глазах. Голова шла кругом от обилия появлявшихся, казалось, ниоткуда лавок, от продававшихся на каждом углу золотых и серебряных украшений, от тончайших узорчатых тканей, от дурманящих запахов специй и изысканных восточных сладостей. Устав от столетних войн, люди заново учились жить рядом, и император Фридрих, которого регулярно видели то рядом с султаном Аль Кемалем, то прогуливающимся верхом вместе с наместником Хорезм-шаха, то ведущим ученые беседы с толкователями Талмуда, подавал тому личный пример. А на холме Геват Рам доблестный Лис Венедин с Ансельмом и десятком помощников самозабвенно трудились над созданием летающей основы для Черного дракона.

– Фигня какая-то получается, – жаловался вечером мой друг, когда я наконец-то возвращался из императорской ставки, – если рейки делать толстые, конструкция получается слишком тяжелой. Пробую делать тоньше – ломаются под грузом. Сюда бы трубчатый металлический каркас, да где ж его взять? Как ни бьюсь, полтораста килограммов – это потолок. Честно говоря, не знаю даже, что дальше предпринимать. Все, кажется, испробовал, результат один: нас с тобой вместе дракон не поднимет. – Он прикладывался к одной из приносимых от государя бутылок драгоценного «нектара», присланного его величеству султаном, неизменно кривился, на чем свет стоит ругая эти местные сиропы и заявляя, «шабез бураков делов не будет».