Читать книгу "Вы хотите поговорить об этом? Психотерапевт. Ее клиенты. И правда, которую мы скрываем от других и самих себя - Лори Готтлиб"

За недели перед последней сессией мне несколько раз снились сны о том, как ухожу. В одном из них я встречаю Уэнделла на конференции. Он стоит с кем-то, кого я не знаю, и я не уверена, что он меня видит. Я чувствую расстояние между нами и всем, что когда-то было между нами. А потом он оглядывается. Я киваю. Он кивает. На его лице тень улыбки, которую вижу только я.

В другом сне я навещаю подругу в ее офисе (кто эта подруга, неясно). Когда я делаю шаг из лифта на ее этаже, я вижу, как Уэнделл выходит из кабинета. Возможно, он приходил, чтобы встретиться с коллегами по консультационной группе. Или, может быть, только что побывал на собственной психотерапевтической сессии. Я восхищена: психотерапевт Уэнделла! Один из этих психотерапевтов – его? Может быть, это моя подруга? В любом случае, он не стесняется этого. «Здравствуйте», – тепло говорит он, выходя. «Здравствуйте», – отвечаю я, проходя вперед.

Интересно, что означали эти сны? Я всегда теряюсь, если, как психотерапевт, не могу понять собственный сон. Я рассказываю о них Уэнделлу. Он тоже не знает, в чем их смысл. Мы обдумываем различные теории – два психотерапевта анализируют сон одного из них. Мы говорим о том, как я себя чувствовала во время сна, как я себя чувствовала, когда проснулась. Мы обсуждаем, как я чувствую себя сейчас: я одновременно встревожена и возбуждена от предчувствия того, что ждет меня дальше. Мы проговариваем вопросы о нем, обо мне, о нас, оставшиеся без ответа. Мы говорим о том, как трудно порой попрощаться с тем, к кому привязался.

– Ладно, – говорю я сейчас в кабинете Уэнделла. – Пауза.

У нас остается около минуты, и я пытаюсь впитать в себя этот момент, запомнить его. Уэнделла – он сидит, скрестив свои невероятно длинные ноги, в стильной рубашке и брюках цвета хаки, в модных голубых ботинках и в носках в квадратик. Выражение его лица – заинтересованное, участливое, присутствующее. Его бороду с вкраплениями седины. Стол с салфетками между нами. Шкаф, книжные полки и рабочий стол, на котором всегда лежит ноутбук – и ничего больше.

Уэнделл дважды хлопает себя по ногам, встает, но не говорит у двери свое обычное «Увидимся на следующей неделе».

– До свидания, – говорю я.

– До свидания, – говорит он и протягивает мне руку.

Когда я отпускаю ее, я разворачиваюсь и иду через приемную с модными креслами, черно-белыми фотографиями и гудящей машиной для белого шума, затем спускаюсь в коридор к выходу из здания. Когда я подхожу к двери, с улицы заходит женщина. Одной рукой она держит телефон у уха, другой толкает дверь, открывая ее.

– Мне нужно идти. Я перезвоню через час? – говорит она в трубку. Я оглядываюсь и смотрю, как она идет через холл. Ну конечно – она открывает дверь в офис Уэнделла. Интересно, как давно она ходит к нему? Они когда-нибудь танцевали?

Я думаю о нашем разговоре, гадая, как долго продлится пауза.

Оказавшись снаружи, я ускоряю шаг, подходя к своей машине. В офисе меня ждут пациенты – люди вроде меня, изо всех сил пытающиеся не мешать самим себе. Светофор на перекрестке вот-вот загорится зеленым, и я бегу, чтобы успеть, но чувствую тепло на коже и останавливаюсь у обочины – подставляя лицо солнцу, впитывая его, поднимая взгляд на мир.

На самом деле у меня еще много времени.

Благодарности

Есть причина, по которой я на весьма раннем этапе работы спрашиваю пациента, насколько его жизнь наполнена людьми. Возможно, я сказала это уже миллион раз, но скажу в миллион первый: мы растем вместе с другими. Оказывается, с книгами аналогичная ситуация. Я очень благодарна следующим людям:

В первую очередь моим пациентам. Они – причина, по которой я занимаюсь тем, чем занимаюсь, и мое восхищение ими бесконечно. Каждую неделю они работают усерднее олимпийских спортсменов, и быть причастной к этому процессу – огромная честь. Я надеюсь, что отдала должное их историям и почтила их жизнь на этих страницах. Они многому учат меня.

Уэнделлу – спасибо, что увидел мою нешаму, даже (и особенно) тогда, когда мне самой это не удавалось. Сказать, что мне повезло оказаться в вашем офисе – ничего не сказать.

У терапии много определений; это однозначно мастерство, которое оттачивается с годами. Мне посчастливилось учиться у лучших. Гарольд Янг, Астрид Шварц, Лоррейн Роуз, Лори Карни и Ричард Данн помогали мне с самого начала. Лори Грейпс была мудрым наставником и великодушной помощницей, всегда готовой оперативно проконсультировать в перерыве между сессиями. Моя консультационная группа обеспечила атмосферу максимальной поддержки для проведения тяжелой работы по изучению как себя, так и моих пациентов.

Написание этой книги в принципе стало возможным благодаря Гейл Росс, передавшей меня в надежные руки Лорен Вейн. Это был удачный союз по множеству причин, одной из которых стало то, что она находится в родстве с психотерапевтом – так что она сразу поняла, что я хотела выразить на этих страницах. Ее комментарий о «беседах» стал тем самым глотком вдохновения, благодаря которому все сошлось. Бесчисленными путями она вела этот проект с энтузиазмом, о котором авторы могут только мечтать. Брюс Николс и Эллен Арчер были воодушевлены с самого начала; они направляли и поддерживали эту книгу буквально на каждом этапе пути. Пилар Гарсия-Браун стала моей закулисной волшебницей; хотела бы я быть хоть наполовину такой способной и такой эффективной при достижении своих целей, как она! Когда дело дошло до работы с остальными членами команды издательства HMH, я едва поверила, что такое количество талантов собралось под одной крышей. Я выражаю огромную благодарность Лори Глейзер, Мэр Горман, Тарин Редер, Лейле Меглио, Лиз Андерсон, Ханне Харлоу, Лизе Гловер, Дебби Энгель и Лорен Айзенберг. Их ум и креативность поражают меня. Марта Кеннеди (спасибо за великолепный дизайн обложки) и Артур Маунт (спасибо за иллюстрации офисов) сделали книгу красивой как внутри, так и снаружи.

Доктор Трейси Рой стала не просто требовательным редактором, спасшим меня (и моих читателей) от бесчисленных грамматических катастроф. Оказалось, что в наших жизнях случались схожие переживания, и ее уморительные комментарии превратили нашу работу в настоящее наслаждение (говорю за себя; то, как я обращаюсь с местоимениями, едва не отправило ее обратно к пациентам в отделение скорой помощи). Дара Кей помогала ориентироваться в лабиринтах международной бюрократии при работе над зарубежными изданиями; здесь, в Лос-Анджелесе, экспертная поддержка Оливии Блоштейн и Мишель Вайнер в CAA была словно вишенка на торте.

Когда Скотт Стоссель впервые рассказал мне об Элис Труакс, он использовал слово «легендарная» – и он был прав. Ее разборчивость, наставничество и мудрость оказались поистине легендарными. Она видела параллели между моей жизнью и жизнью моих пациентов, которые не видела даже я; она отвечала на электронные письма в любое время ночи; подобно отличному психотерапевту, она задавала проницательные вопросы, вынуждала меня копать глубже и раскрываться более полно, чем я планировала. Короче, следы Элис – по всей книге.

Еще когда мой черновик занимал неприличные 600 страниц, небольшая армия очень честных и очень великодушных людей предложила мне высказать свое мнение по теме. Каждый из них помог значительно улучшить книгу, и если бы у меня была возможность даровать хорошую карму на всю оставшуюся жизнь, то я бы непременно одарила их: Келли Ауэрбах, Каролина Карлсон, Аманда Фортини, Сара Хепола, Дэвид Хохман, Джудит Ньюман, Бретт Пейзел, Кейт Филлипс, Дэвид Ренсин, Бетани Солтман, Кайл Смит и Майвен Трэджисер.